Версальская грешница - Коровина Елена Анатольевна. Страница 40
Наконец к двери особняка кто-то приблизился с той стороны, но дверь все не открывали. Видно, смотрели на гостя в потайную щель.
– Я – Гастон Леду! – прокричал юноша. – Я – поэт и литератор, хочу поговорить с вашим хозяином и его русскими гостями!
Дверь открылась. Крайне внушительный мажордом весьма преклонных лет, в старинном камзоле с позолоченными галунами, стоял, загораживая проход:
– Хозяйка никого не ждет! – холодно проскрипел он, – Гости изволили отбыть во дворец!
От такого надменного тона Гастону вдруг показалось, что он переместился в прошлое лет эдак на сто. Тогда здесь был королевский двор, и обитатели этого старинного особняка, наверное, действительно приглашались на бал и «изволили отбыть во дворец». Но ведь сегодня во Франции, слава Богу, свободная республика, и каждый человек волен приехать в Версаль и поговорить со своими друзьями. Конечно, эти русские не друзья Гастону, но ведь девушка – подруга обожаемой Барбары.
Однако это – форменное чудо – именно тогда, когда Гастон лишился адреса возлюбленной и потерял всякую надежду на встречу, судьба сжалилась над ним и привела во Францию подругу Барбары! И теперь этот надменный старик хочет, чтобы он ушел, не встретившись с ней?!
– Мне необходимо поговорить с русскими! – закричал Гастон, пытаясь отпихнуть грозного мажордома. – Скажите хотя бы, где их искать!
– Что за крики? – раздался вдруг женский голос из глубины дома.
Мажордом обернулся:
– Какой-то литератор…
– О-о-о!
Взволнованный голос из глубины дома заставил мажордома повернуться и отступить. И Гастон, оттолкнув его, проскользнул в дверь.
В огромной прихожей на верху витой лестницы стояла женщина в грациозном белом фартучке, фасон которого давно принято называть «помапдур», и с рулоном белой материи в руках. Явно не хозяйка дома, те в фартуках не ходят. Но ясно, что эта дама повыше рангом, чем мажордом. Значит, это – домоправительница. Увидев прорвавшегося в дом Гастона, женщина снова взволнованно заговорила:
– Что вы здесь делаете?!
– Простите меня, сударыня! Я – Гастон Леду. Пожалуйста, не пугайтесь, моя репутация безупречна. Я не сделаю никому ничего плохого. Я прибыл из Парижа и хочу встретиться с гостями, которые приехали из России в этот дом.
– Откуда вы узнали про них, месье? – Дама зло взглянула на Гастона.
Что-то знакомое послышалось юноше в ее грозном тоне. Где-то он уже слышал такие волевые и презрительные интонации…
– Мне сказал возница, который их привез. Мне необходимо поговорить с девушкой, сударыня!
– Ох уж эти парижане! – фыркнула домоправительница. – Чтобы соблазнить очередную красотку, готовы вломиться в незнакомый дом!
– Ах нет, сударыня! – вскричал Гастон. – Я никого не собираюсь соблазнять. Просто у этой девушки есть сведения, которые меня очень интересуют. Это вопрос жизни и смерти!
Домоправительница снова фыркнула:
– Сведения, конечно, интересуют всех! И конечно, это вопрос жизни и смерти! Но вряд ли то, что вы вломились без приглашения, понравится хозяевам дома. Вы хоть знаете, чей это дом?!
– Простите, сударыня, не знаю. Я просто потерял голову, сам не понимаю, что творю!
Гастон трагически воздел руки к небу, как всегда в трудных ситуациях проделывал его патрон – великий директор Гиро. И это сработало!
Домоправительница улыбнулась:
– Хорошо! Что не случается, все к лучшему. Вы пришли, и это хорошо.
Женщина наклонилась через перила лестницы к мажордому и приказала:
– Отведите месье в Черную приемную! Я сейчас подойду!
Мажордом скривился, будто у него заломило зубы, покряхтел, потоптался на месте, но ослушаться не посмел. Только вздохнул и махнул рукой:
– Прошу за мной!
Он вдруг закашлял и, прикрывая рот рукавом, прошептал:
– Уходите, месье, пока еще есть возможность! Это не вызовет подозрений. Я скажу, что вы передумали и вернулись искать русских в Париже.
– Но они поехали сюда! И та дама обещала мне помочь!
– Вряд ли, месье, она выполнит свое обещание! Те люди ушли в большой дворец!
Мажордом снова попытался подтолкнуть Гастона к двери. Но юноша был уже на взводе:
– Дайте же мне поговорить с этой дамой!
И он чуть не с кулаками бросился на мажордома. Тот увернулся и тяжело вздохнул:
– Как упряма современная молодежь! Что же, прошу за мной! Сюда, месье, в коридор налево. Сейчас будет лестница. Осторожно, ступеньки неудобны, еще со старых времен…
Лицо мажордома утеряло грозное выражение и стало почти жалостливым. Наконец, он вздохнул и повернул ручку в двери:
– Проходите, месье!
Гастон шагнул, и дверь гулко захлопнулась за его стеной. Юноша ахнул – приемная и впрямь была черной.
Стены, пол, потолок – все в черных коврах, занавесях, портьерах. А еще говорят, что безумцы-поэты обожаю отделывать свои комнаты этим романтическим цветом. Вот, пожалуйста, – в обычном загородном доме – все черное.
– Вы удивлены обстановкой, месье Гастон? – проговорил женский голос.
Юноша повернулся – домоправительница уже спустилась к нему. Вот только как она вошла? Видно, в комнате есть и другие двери, просто на черном их не видно.
– Удивлен, но не сильно, сударыня! – Поэт стиснул пальцы. – У каждого свои причуды.
Лицо домоправительницы тонуло в полумраке. Юноша никак не Мог понять, кого же она ему напоминает.
– Да, каждому свое, – глухо проговорила она. – Один пишет стихи, как вы, другой – музыку.
– О, я уже почти не пишу стихов! – горестно признался Гастон. – Несчастная любовь, понимаете… Вот об этом я и приехал поговорить с вашей гостьей. Помогите мне, умоляю!
– Что ж, прошу туда!
Дама взмахнула рукой, указывая направление. В стене приоткрылась дверь, и Гастон шагнул на свет.
В следующее мгновение он почувствовал, что пол накреняется, и сам он стремительно падает. Боже милостивый, как больно!
Но прежде чем боль лишила его чувств, Гастон вдруг осознал главное – рука! На запястье левой руки домоправительницы был такой же шрам, как у загадочной Несравненной! Так вот на кого похожа домоправительница – вернее, вот, кто она есть на самом деле – таинственная и жестокая Несравненная…
21
УТЕХИ В РОЗОВОМ БУДУАРЕ
Версальский дворец, февраль 1876
Вечер, почти ночь
Виктор ворчал:
– Зачем тащиться во дворец ночью? Лучше пойдем завтра днем!
Но Соня уперлась:
– Наоборот – пойдем сейчас. Темно – нас никто не увидит. Забыл, что дворец закрыт для посетителей? Днем нам туда не попасть!
– Но к чему спешка?
– Ну пожалуйста! Я не могу больше ждать!
Девушка взглянула так жалобно, так умоляюще, что Грандов сдался. Ну кто же переспорит женщину?!
И вот они шагают за провожатым. Соня еле-еле поспевает за мужчинами и потому цепляется за руку Виктора.
Путь не простой. Сначала спустились в подвал дома гранд-маман и вышли в какой-то тайный ход. Видно, что им пользовались не слишком часто. Проход был длинным, но по мере отдаления от дома и приближения ко дворцу расширялся. Сначала шли полусогнувшись друг за другом – впереди провожатый, за ним девушка, а замыкал процессию Виктор. Но потом проход расширился настолько, что Соня смогла идти, взяв Виктора под руку.
Грандов внимательно оглядывался по сторонам, как будто старался запомнить дорогу, хотя запоминать было нечего: только вперед и вперед. И стены, и пол, и потолок были выложены плитами, но старый камень уже крошился, со стен капала вода, так что внизу частенько образовывались небольшие лужицы. Виктор подумал, что Соня начнет вздыхать и жаловаться на то, что ее башмачки, не приспособленные к таким походам, жмут, натирают и не выдерживают дороги. Но девушка только молча рвалась вперед. Глаза ее странно поблескивали в свете фонаря, который нес Шарль, слуга гранд-маман. Рука Сони, опирающаяся на руку Виктора, подрагивала, да и сама девушка была в каком-то странном напряжении. И Виктор вдруг понял – ее притягивает Версальский дворец!