Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944 - Барышников Николай И.. Страница 2

На VIII советско-финляндском симпозиуме историков в октябре 1981 г. в Петрозаводске, рассматривавшем впервые события Второй мировой войны (проблему выхода Финляндии из нее), важную мысль высказал профессор Туомо Полвинен. В своем приветственном слове к его участникам он сказал, что необходимо «объективно и логично показывать, на чем основывались противоречия прошлого и почему разные стороны поступали так, а не иначе». Он подчеркнул, что во время подобных встреч историки обоих государств взаимно обогащают друг друга. «Таким образом, — заключил он, — мы не только служим своей науке, но одновременно укрепляем те основы дружбы и взаимопонимания, на которых строятся отношения между нашими народами». [11]

Практика почти двух десятилетий, прошедших после этого симпозиума в развитии творческого сотрудничества историков обеих стран, полностью подтвердила справедливость сказанного. Открытое, принципиальное рассмотрение самых острых проблем в истории развития отношений между нашими государствами способствует достижению объективного изложения исторического прошлого.

Стремление разобраться в рассматриваемой проблеме на основе достоверных источников заметно возросло. Это видно, в частности, как в ходе дискуссий на научных конференциях, проводившихся в Петербурге, с финскими коллегами обсуждались важнейшие вопросы истории битвы за Ленинград и блокады города в 1941–1944 гг.

К тому же, в Финляндии еще в конце 60-х годов появилась книга известного военного историка Хельге Сеппяля «Битва за Ленинград и Финляндия». [12] Не останавливаясь на уже достигнутом в этой интересной работе, он пошел дальше при истолковании проблемы участия страны во Второй мировой войне. Появился ряд других его книг, относящихся к этой теме. Одна из них была названа совершенно необычно для финской историографии: «Финляндия как агрессор 1941 г.». Касаясь позиции реализации германского плана захвата Ленинграда, автор констатировал: «Приказ главнокомандующего и последовавшие затем действия означали, что финны включились в совместное с немцами наступление на Ленинград и принимали участие в окружении и осаде города». [13] X. Сеппяля был далеко не единственный, кто стремился объективно оценить действия финских войск в ходе битвы за Ленинград. Еще задолго до него другой видный в Финляндии военный историк Вольф Халсти во втором томе своей трилогии «Война Финляндии. 1939–1945 гг.» писал о желании Финляндии в момент летнего наступления 1941 г. приступить к ликвидации Ленинграда. [14]

Нельзя не упомянуть вместе с тем и историко-публицистическое повествование известного в Финляндии автора и общественного деятеля Пааво Ринтала, где он посчитал необходимым высказаться довольно прямолинейно: «Немецко-финская блокада душила город целых 900 дней». [15] Писатель ярко отображает в этой книге героику и трагедию жизни блокадного города. Говоря же о своих детских представлениях, он признавался: «Я думал… что немцы вместе с финнами захватят Ленинград, и все будет хорошо, и мы будем победителями». [16]

Перевод книги появился на русском языке уже в начале 70-х гг., но его мало кто знает из российских читателей, о чем свидетельствовало обсуждение творчества П. Ринтала в Институте Финляндии в Санкт-Петербурге в конце 90-х годов.

Ссылки на указанные выше издания сделаны, исходя из того, что изложение в них имеет самое прямое отношение к содержанию книги. Историография же в широком плане относительно участия Финляндии в войне против Советского Союза в 1941–1944 гг. излагается в другой работе. [17]

Что касается моих собственных суждений о развивавшихся событиях в 1941–1944 гг. в связи с позицией и действиями Финляндии во время блокады Ленинграда, то они основываются на двусторонних источниках — финских и российских, преимущественно документальных. Особое внимание обращается на те события и явления, где у историков существуют расхождения и различный подход в их истолковании. При всем этом происходившее рассматривается главным образом под углом зрения сосредоточения внимания на принципиально важном, требующем весомых доказательств и обоснованных заключений. Поисковая, исследовательская направленность предлагаемой читателю работы предусматривает дальнейший обмен мнениями по затрагиваемым проблемам.

«ВОЙНА-ПРОДОЛЖЕНИЕ» ОЗНАЧАЛА АГРЕССИЮ

Реальность и вымысел

Первое ошибочное положение, которое можно встретить в финской, а также иногда и в отечественной литературе, касающейся участия Финляндии в войне против СССР на стороне Германии и битвы за Ленинград, сводится к тому, что случившегося вообще могло бы и не быть. Участие финских войск в наступлении на город в 1941 г., а затем и в его блокаде, являлось, якобы, исключительно следствием предшествовавших событий и, в частности, т. н. «зимней войны» 1939–1940 гг., а точнее поражением Финляндии в этой войне. [18]

Известный финский историк профессор Мауно Ёкипии высказал в 1993 г. следующее суждение: «Как бы все происходило, если бы с Финляндией дружески договорились осенью 1939 г.? По-видимому, так, что в ходе германского наступления осенью 1941 г. на Ленинград в тылу его находилась бы нейтральная Финляндия и мирная граница по реке Раяйоки (Сестре — Н.Б.). Гражданское население Ленинграда могло бы на паспортной основе проследовать через нейтральную Финляндию в Восточную Карелию. Безопасность Ленинграда, достигнутая миролюбиво, была бы для последующих лет намного лучшей, нежели чем при обеспечении ее силовым путем». [19]

Такая радужная перспектива возможного развития событий выглядит, по меньшей мере, фантастично. Рисуя подобную картину, М. Ёкипии имел в виду внедрить мысль о том, что, когда СССР начал против Финляндии в 1939 г. войну, то упустил свой шанс обеспечить реально безопасность Ленинграда в последующий период 1941–1944 гг. В соответствии с такой логикой получалось, что Москва «лишила» Финляндию возможности занимать нейтральную позицию.

Рассуждая подобным образом, Ёкипии опускал из вида весьма важное: и характер внешней политики Финляндии в 30-е годы, и сложное развитие отношений с СССР. Само возникновение «зимней войны» в 1939 г. было во многом следствием просчетов с ее стороны. Как справедливо отметил по этому поводу в своих мемуарах К. Г. Маннергейм, «я и сейчас уверен в том, что у Финляндии была немалая возможность избежать зимней войны». Развивая эту мысль, он видел, что в стране имелась «богатая возможность оценить весь свой опыт, допущенные ошибки и упущения». [20] В данном случае им подразумевались явно неудачные советско-финляндские переговоры, продолжавшиеся неоднократно в течение 1937–1939 гг., когда как раз и обсуждалась проблема безопасности Ленинграда. К. Маннергейм считал необходимым сделать определенную уступку СССР, пойдя ему навстречу в вопросе об обмене территориями. Между тем финское руководство категорически выступало против этого. [21]

Уместно в данном случае коснуться утверждения тех, которые считают, что перенос границы на Карельском перешейке в 1940 г. не дал впоследствии положительного результата для обеспечения безопасности Ленинграда. С должным вниманием отнесемся, в частности, к выводу профессора Ёкипии, что Финляндия вообще могла все же не стать соучастником немецкой агрессии, если бы до этого не было «зимней войны». Тогда закономерно возникает вопрос: а имелись ли гарантии тому, что Германия, готовя агрессию против СССР, не вторгнется на финскую территорию для использования ее в качестве военного плацдарма? Ведь А. Гитлер не посчитался в 1940 г. с суверенитетом и нейтралитетом двух соседних с Финляндией северных стран — Норвегии и Дании, захватив их. Имелся также план вторжения немецких войск в Швецию и ее оккупации. Более того, именно с норвежской территории, а также из финской Лапландии, было предпринято затем, в 1941 г., наступление германской армии на крайнем севере — на Мурманск.