Поцелуй Морты - Старкова Елена. Страница 31

В черной магии зеркало – необходимый и уважаемый предмет, без него не обходится ритуал настоящего крепкого приворота. И сейчас Лена была уверена в своих силах и нисколько не боялась. Нужно только быть очень точной и аккуратной, она еще докажет им всем, что способна на многое. Острым, как хирургический скальпель, ножом Лена полоснула себя по подушечке большого пальца, пропитала хлынувшей кровью белую тряпицу, которую дала Нора, прошептала нужные слова и деловито остановила кровь.

Достала отрез черной драповой ткани, который специально купила для этой цели, портновский мелок и принялась тщательно копировать пентаграмму, расстелив ткань на полу. Время от времени сверялась с листком бумаги и удовлетворенно кивала. Пересчитав свечи, расставила их полукругом. Разделась догола, встала в середину пентаграммы и начала медленно и внятно читать слова заклинания, подражая манере Норы:

– Пойду я волчьей тропой, пойду я темным лесом, помолюсь я пням, поклонюсь я бесам…

Трепещущее пламя свечей наклонилось, как при сильном порыве ветра. Возле окна стал постепенно сгущаться сумрак, приобретая размытые очертания, и, наконец, показались глаза, горевшие одновременно красным и зеленым. Это было необычное, жуткое зрелище, и сердце Лены подпрыгнуло и забилось очень часто. Но не зря про нее говорили, что она девушка с характером. Она не отступила, не покинула пентаграмму, только голос ее стал громче, и в нем звенел металл:

– Чтобы до гроба, как из гроба, ни поправить, ни переделать, ни заново сотворить, ни отшептать, ни отговорить ни старику, ни девице, ни колдуну, ни колдунице… Чтобы не мог Дмитрий без меня дышать, есть, пить, куска в рот положить…

Темнота стала приближаться к границе пентаграммы медленно-медленно, как бы играя.

– Привязка без отвязки, как утро от вечера, день от ночи, лето от зимы, земля от неба, небо от звезд частых, звезды от месяца, месяц от солнца, солнце от туч, тучи от грома, гром от молнии, гнев ото дня, счастье от горя… Счастье от горя…

Забыла!

Лена лихорадочно пыталась вспомнить слова, пыталась представить лист бумаги, на котором они были написаны, сжимала кулаки и морщила лоб в тщетной попытке припомнить, но ничего не выходило, а пауза уже непозволительно затянулась. Махнув рукой на предупреждение Норы не выходить из пентаграммы, Лена метнулась к столу, схватила бумажку с написанным заговором и, оглядываясь на темноту в углу комнаты, снова ступила в круг.

– Счастье от горя – ни сна, ни покоя, ни отдыха… – с облегчением продолжала она.

Огоньки свечей внезапно отделились от фитилей и взмыли вверх, непроглядная темнота обступила круг с нарисованной пентаграммой и превратилась в стены колодца, сложенного из черных камней. Лена завыла от страха, потолок комнаты куда-то делся, и теперь она смотрела в темно-синее звездное ночное небо со дна глубокого черного колодца, образованного границами круга.

– Это не на самом деле, – сказала себе Лена, – этого просто не может быть…

И тут увидела, что на стене колодца прямо перед ней барельефом проступают контуры обнаженной женщины, которая с трудом отлепила от черных камней руки и протянула их к Лене. Пальцы на этих руках были невероятной длины и заканчивались острыми, как у хищной птицы, когтями.

Когда Лена попыталась закричать, то у нее из горла вырвался слабый писк. Так жалобно пищит мышь, которую схватила сова. Черный барельеф с горящими желтыми глазами приблизился к Лене вплотную и обвил ее, как теплая тина. Лена ощутила, как становится одним целым с этой жуткой фигурой, и беспомощно застонала. В глазах у нее померкло, и она решила, что умирает…

В магическом кабинете Норы царил, как всегда, полумрак, лишь слегка разгоняемый огоньками свечей. Привыкнув к самым разным клиентам, она выполняла необходимые действия механически, без огонька. Стараясь не смотреть на молодого, плохо одетого мужчину, Нора встала, взяла небольшую коробку и положила на стол. Мужчина следил за ней с напряженным вниманием. Внимательный взгляд уловил бы очень много интересного в его внешности.

Было понятно, что услугами парикмахерской он не пользовался очень давно и его шевелюру пыталась привести в порядок старательная, но неумелая рука. Чистая одежда, несмотря на все усилия, выглядела как ветошь, которую несколько лет хранили на чердаке и надели по недоразумению. В его глазах застыли отчаяние и скорбь унижения.

Но, несмотря на плачевное состояние гардероба, он был очень симпатичным – глубоко посаженные темно-серые глаза, аккуратный прямой нос, мужественная линия подбородка, твердо очерченные губы, оттененные небольшими темными усиками, нервные руки с длинными красивыми пальцами, которые сейчас переплелись от нервного напряжения.

– Я сделаю то, о чем вы просите, но прошу вас накрепко запомнить, что природа не терпит пустоты и не любит, когда нарушают равновесие. Вы приобретете деньги, как и хотели, – Нора смотрела на мужчину серьезно, без своей обычной, чуть уловимой усмешки, – много денег. Но что-то исчезнет из вашей жизни, возможно, важное и ценное для вас, а возможно, не очень. Вы готовы к этому? – Нора заранее знала, что ответит мужчина. Жажда добыть желаемое любой ценой уже заслонила у него разум.

– Да-да, конечно! – Мужчина прижал обе руки к сердцу, желая убедить Нору не отказывать ему. – Я готов! Если бы вы знали, как мне это нужно!

Нора готовилась к проведению обряда на привлечение денег. Простенький обряд, но элегантный. Она всегда делала это с удовольствием.

– Снимите, пожалуйста, правый ботинок, – с вернувшейся вновь легкой усмешкой во взгляде попросила Нора.

Растерявшийся мужчина торопливо кинулся развязывать шнурок, протянул стоптанный ботинок Норе, стыдливо отводя глаза, и застыл, сидя в неловкой напряженной позе.

Обмыв подошву ботинка в фарфоровой миске с водой, она небрежно бросила его на пол. В потемневшую от грязи воду насыпала медных монеток, потом опустила туда руку.

– Купец несет венец злат, и как он удаче сват и брат, так и Михаил по колено не в дерьме, а в злате и серебре, – зазвучал ее мелодичный голос. – Как мертвец от гроба не отходит, так и у Михаила деньги от сумы не отойдут…

Зачерпнув горсть воды, она вылила ее на голову съежившегося мужчины. Насыпала в воду еще монет и перемешала рукой. Потом разбила в миску яйцо и резко загасила в ней свечу. Размешала содержимое миски большой серебряной ложкой и в образовавшуюся воронку кинула щепотку соли.

– Баба-колдуница, что в гробу лежит, свой гроб сторожит, – продолжала она говорить нараспев, – ходила по земле смело, вершила свое колдовское дело. Счастье собирала, удачу воровала и себе даровала, подари Михаилу, мертвячка, удачу, дай ему денег в придачу. Не имей своей воли на этот час, а сделай, что приказано сейчас. Ключ, замок, язык.

Нора позвала секретаршу, которая торопливо унесла миску с грязной водой. Мужчина смотрел вопросительно.

– Все, – сказала она строго, – надевайте-ка свой ботинок – и до свидания.

Для Михаила все изменилось с того момента, как он покинул салон Норы. Он дошел до метро и остановился, нащупывая в кармане мелкие монеты. Взгляд упал на пухлый желтый бумажник, валявшийся возле урны. Мимо шли плотным потоком люди, большинство из них смотрело вниз, себе под ноги, но никто ничего не видел. Михаил быстрым шагом подошел и поднял.

На ощупь бумажник был гладкий и довольно увесистый. Михаил зашел за ближайший газетный киоск и раскрыл бумажник: тот с готовностью распахнулся, чтобы обрадовать нового хозяина толстенькой пачкой зеленоватых банкнот. У Михаила перехватило дух, и он, плюнув на осторожность, начал дрожащими руками пересчитывать деньги. Их было много, невероятно много – около тысячи долларов. Вот, началось! Не подвела, не подвела ведьма! Какое счастье! Это не просто деньги, это решение многих проблем. Это избавление от навязчивых кредиторов, ботинки жене и много вкусной еды, которой они уже давно не видали! Стоило только сполоснуть подошву его ботинка в обычной миске с водой…