Приют сердец - Хэтчер Робин Ли. Страница 7

Как она и думала, Мариль нашла его в своей комнате со щенком-дворняжкой, оба они прятались под кроватью. С ними была и его сестра Меган Катрина.

– Вылезайте, все, – приказала Мариль. Она подождала, пока они повозились, поворчали и вылезли, наконец, встав перед ней с робко опущенными головами.

– Что ты знаешь о домашних животных в этом доме?

Девятилетний Мартин Филипп посмотрел на свою младшую (моложе только на десять месяцев) сестру, потом ответил:

– Нам нельзя держать их, потому что из-за них Алистер кашляет и чихает.

– А когда вы не слушаетесь, то что тогда?

– Тогда все приходится вычищать и выскабливать, – виновато ответила Меган.

– А кто, – продолжала Мариль, – должен тереть и чистить?

В один голос дети ответили:

– Сьюзен.

Мариль окинула их строгим взглядом, откидывая с лица прядь белокурых волос.

– Да, но не на этот раз. Сегодня вы оба должны будете убрать эту комнату и детскую. Понятно?

Они кивнули.

– Хорошо. А сейчас отведите собаку на улицу, где она будет на своем месте.

Филипп быстро ехал по дороге. Его охватило резкое внезапное похолодание. Филипп едва ли замечал пейзаж, мимо которого проезжал, настолько сильно он был погружен в раздумья. Рождество через неделю, а денег на подарки в детские чулки нет.

Филипп Беллман выглядел лет на десять старше своих сорока двух. В темных волосах виднелись седые пряди. От тревог и забот вокруг голубых глаз и на лбу пролегли глубокие морщины. Его все еще мучили приступы лихорадки, которую он подхватил в шестьдесят четвертом году, так и не обретя снова свое железное здоровье. Возможно, будь у него время на отдых, и больше хорошей еды…

– Долиддаб, туда, – он щелкнул кнутом, подгоняя лошадь к дому, где его ожидали теплый огонь и любящая Мариль.

Одна мысль о ней вызвала улыбку на его лице. Они женаты уже почти тринадцать лет, а с каждым днем он любил ее все сильнее. У них четверо детей – три мальчика и дочь. Казалось, что Мариль и дети остались единственными лучами солнца в его жизни. Если бы только… если бы только «Приют Весны» снова стал таким, каким был когда-то.

Он свернул на подъездную аллею, и перед ним открылась усадьба. Это был все еще красивый и гордый дом с прямыми широкими колоннами, несмотря на то, что краска местами облупилась. Приют для тех, кто любит эту землю, как и обещало ее название. Но «Приют Весны» сейчас стал тяжелой петлей, висевшей на его шее. Налоги на землю росли с каждым годом, и снова перед ним стояла опасность потерять имение или продать часть акров земли, которая принадлежала Беллманам почти сто лет.

Меган старательно отмывала стены детской. Она была одна в комнате, Мартин исчез, кое-как протерев пол. Она и не возражала. Для разнообразия хорошо побыть в тишине и спокойствии. Наличие трех братьев вызывало у нее иногда страстное желание быть единственным ребенком в семье.

Меган представляла собой хорошенькую невысокую девочку, унаследовав золотистые волосы от матери и голубые глаза от отца. Она всегда казалась готовой помочь, выполнять какую-то работу если нужно, но часто, по рассказам мамы, предавалась мечтам о жизни до войны; желая, чтобы у них были десятки слуг, и они устраивали бы многолюдные приемы с музыкой и танцами, и…

Услышав звук въезжающего в аллею кабриолета, она подбежала к окну. Да, это папа! Она бросила тряпку в ведро и помчалась вниз по лестнице приветствовать его с возвращением.

Мартин Филипп был высоким, худощавым мальчиком с темно-русыми волосами и большими карими глазами, доминировавшими на его продолговатом лице. Когда отец остановил кабриолет перед домом, он устроился на сене в амбаре над стойлами. Щенок-дворняжка, из-за которого он впал в немилость матери, свернулся у его ног с совершенно невинным видом.

Мартин потрепал уши собачки, ему хотелось, чтобы сейчас была весна и не так холодно. Тогда они могли бы пойти поохотиться на лягушек или еще кого-то. Он чувствовал злость и раздражение, как перед дракой. Почему ему нельзя привести Генерала в дом? Если бы Алистер не был таким малышом, он мог бы держать собаку в доме. Зачем ему вообще такой глупый брат? Все, что он делает, – это причиняет заботы другим.

Пнув ногой рыхлое сено, Мартин подошел к лестнице. Он взял Генерала под мышку и спустился с ним вниз.

– Ты останешься здесь, Генерал. Я пойду ужинать. А если ты заметишь каких-нибудь янки, пока я буду отсутствовать, убивай их.

Он сунул руки в карманы брюк, которые уже стали ему коротки и поспешил к дому. Войдя в парадную дверь, он услышал повышенный голос отца.

– Разве он не мог подождать, пока я попрошу его об этом? Так ли уж обязательно утирать мне нос? Может, у нас был бы хороший год. Может, нам не понадобились бы его подаяния. Разве он не знает, какие возникают у меня чувства, получая от него? Мне плевать, что он – брат моей жены; он по-прежнему янки. Всегда был им, им и останется.

– Филипп, вспомни, – умоляюще произнесла Мариль, – он спас «Приют Весны» для тебя, для всех нас. Если бы не его помощь, все уже давным-давно превратилось бы в прах. Пожалуйста, дорогой, не надо так. Ты знаешь, что нам нужны эти деньги. Пожалуйста, успокойся.

Мартин, застыв, стоял в дверях. Звук, который он слышал сейчас, был ужаснее, чем все слышанные им прежде. Его отец плакал. Рыдания вырывались из его горла с болезненными вздохами. Он продвинулся вперед, чтобы заглянуть в библиотеку. Мама убаюкивала отца, прижав его голову к груди, а по щекам ее сбегали слезы.

– Бог свидетель, я пытался, Мариль, – рыдал Филипп. – Мы знали… мы все знали, что будет нелегко, но… но они не позволяют нам жить. Они втаптывают нас в грязь каблуками своих паршивых сапог.

Филипп остановился, поднял голову и пристально взглянул в глаза жены.

– Посмотри на меня, – хрипло прошептал он. – Я – неудачник, Мариль. Я – старик в сорок два года. Когда мы поженились, я был богат; передо мной раскрылась многообещающая жизнь, процветающая плантация, самая лучшая в Северной Джорджии. А сейчас у меня четверо детей и измученная работой жена. Я хочу дать тебе весь мир, а вместо этого вынужден принимать милостыню.

Мартин круто повернулся и поспешно направился назад к амбару. Он прислонился к амбарной двери, его лицо тотчас покрылось смертельной бледностью, суставы сжатых в кулаки пальцев побелели.

– Я достану их. Я рассчитаюсь с ними за все, что они сделали с моим отцом – со всеми нами. Я клянусь. Я заставлю проклятых янки заплатить.

Глава 4

Март 1874 – «Хартс Лэндинг».

Тейлор сидела за туалетным столиком, щетка для волос застыла на полпути в воздухе. Она склонилась ближе к своему отражению, рассматривая крошечные морщинки вокруг глаз. Поискав предательскую седину в волосах, но не найдя никаких признаков, она улыбнулась. Тейлор действительно выглядела моложе своего тридцати одного года.

Синие глаза затянулись мечтательной дымкой, пока она опускала щетку на столик. Как давно у нее не было подобного чувства? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– А ты здесь, моя красавица.

Брент небрежно оперся о дверной косяк, наслаждаясь картиной. Его взгляд вызвал вспышку румянца на щеках Тейлор и улыбку на ее губах. Брент пересек комнату и привлек ее к себе, обнимая и звонко целуя.

– Посмотрите-ка, – сказал он, отпустив ее. – Я все еще способен заставлять тебя краснеть.

– Вы себе льстите, сэр. Сегодня розы на моих щеках цветут совсем от других мыслей. – Тейлор кокетливо подмигнула и сделала реверанс.

– Скажи мне, кто он, – в притворном гневе воскликнул Брент. – Я вытащу и четвертую его.

Шутливость исчезла из голоса Тейлор.

– Серьезно, дорогой, у меня действительно есть еще один. – Она подняла глаза, и встретилась взглядом с мужем, сказала – у меня будет ребенок.

В спальне образовалась невероятная тишина. Рот Брента постоянно двигался, но ни единого звука не вырывалось наружу. Тейлор увидела потрясение на его лице.