Зимняя гонка Фрэнки Машины - Уинслоу Дон. Страница 9

– Все поставил, – ответил Джон. – А они проиграли дополнительное время. Черт бы побрал это дополнительное время!

– У тебя есть деньги?

– Нет.

Прощай, ресторан.

Сначала Джон работал в казино, в котором продавали алкоголь, полученный на винокурне Джека Дэниэля. Каждые две недели он выплачивал часть долга, но в конце концов его вышвырнули вон. Джон переходил с места на место, пока Фрэнк не пристроил его к «Чарли».

Что тут поделаешь, думает Фрэнк. Друг есть друг.

Джон неплохо зарабатывает у «Чарли», однако заядлому игроку денег всегда мало. В последний раз Фрэнк слышал, что Джон подрабатывает ночным администратором в «Гепарде».

– Где Джонни? – спрашивает он у другого повара, который кивает на заднюю дверь.

Фрэнк понимает: шеф-повар курит около дампстера и, может быть, выпивает. Позади любого ресторана есть дампстер, в котором можно найти окурки и, не исключено, выброшенные бутылочки со спиртным для авиапассажиров.

Джон мусолит сигарету и всматривается в землю, словно в ней ищет ответ на свой вопрос, и его тощая фигура изогнута, как дешевая скульптура из проволоки.

– Как ты, Джонни?

Джон вздрагивает и выпрямляется. Он никак не ожидал увидеть Фрэнка.

– Господи помилуй, Фрэнк, ты напугал меня.

Сколько Джонни лет? Около шестидесяти вроде. Выглядит он старше.

– Что-то стряслось? – спрашивает Фрэнк.

Джон кивает.

– Дело дрянь, Фрэнк.

– Ты об операции «Подсадная грудка»? В «Гепарде» тоже нечисто?

Джон держит руку под подбородком, ладонью вниз.

– Не дай бог, закроют! Мне нужны деньги.

– Скоро все забудется. Так всегда бывает.

Джон качает головой.

– Не уверен.

– У тебя всегда будет работа, Джон. Хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко?..

Найти Джону вторую работу в приличном ресторане совсем не трудно. Он хороший повар, да и, кроме того, его все знают и любят.

– Спасибо, Фрэнк. Пока не надо.

– Дай знать, когда понадобится.

– Спасибо.

Фрэнк возвращается за столик за пару минут до Донны, радуясь тому, что в дамскую комнату всегда очередь, так как женщинам приходится много чего снимать и потом опять надевать.

– Как там шеф-повар? – спрашивает Донна, когда Фрэнк поднимается, чтобы подвинуть ей стул.

Минутой позже, усевшись, он пожимает плечами с видом оскорбленной невинности.

– Ты неисправим, – говорит Донна.

Дождь полил вовсю, когда они принялись за десерт. Нет, это Фрэнк принялся за десерт – творожный пудинг и кофе-эспрессо, – тогда как Донна заказала лишь чашку черного кофе. Сначала редкие крупные капли бились в оконное стекло, но не прошло и нескольких минут, как дождь полил как из ведра.

В ресторане стало тише, посетители присматривались и прислушивались к дождю. В Сан-Диего не так уж часто идет дождь – реже обычного в последние несколько лет, – а уж такой дождь и вовсе в диковинку. Итак, началась зима, короткий сезон дождей, и посетители, притихнув, неотрывно смотрели в окна.

Фрэнк тоже смотрит на белые пузыри.

Завтра еще не то будет.

Из квартиры Донны не видно океана, окна выходят на другую сторону, поэтому она получит от зрелища лишь процентов сорок. Однако Фрэнку сейчас на это наплевать – когда он приезжает к Донне, то хочет смотреть только на Донну.

У них свой любовный ритуал. Донна не из тех женщин, которые по-быстрому раздеваются и бегут в постель, хотя бы они оба знали, что хотят оказаться в постели. Вот и сегодня, как всегда, они сначала отправляются в гостиную, и Донна ставит пластинку Синатры. Потом она наливает им обоим бренди, и они, сидя на софе, целуются.

Фрэнк думает, что мог бы вечность провести так. У Донны длинная, изящная шея, и от ее духов у него голова идет кругом. Он долго целует ее в шею и тыкается носом в ее рыжие волосы, потом переходит к ее плечу и вскоре обнажает его. Обычно Донна носит черный бюстгальтер, который сводит Фрэнка с ума. Целуя ее груди, Фрэнк медленно проводит ладонью по ее бедру, потом он целует ее в губы и слышит, как она довольно мурлычит. После чего Донна встает, берет Фрэнка за руку и ведет его в спальню со словами:

– Я хочу, чтобы было хорошо.

Донна исчезает в ванной комнате, а он остается одетым лежать на кровати, гадая, в чем она на сей раз выйдет.

У Донны чего только нет.

Донна покупает белье по оптовой цене. Она любит потакать своим причудам. Она потакает моим причудам, думает Фрэнк, снимая ботинки и распуская галстук. Один раз, всего один раз он снял с себя всё и лежал голый в постели, дожидаясь Донны, а она, выйдя из ванной, спросила: «Что это ты надумал?» – и попросила его уйти.

Ожидание длится бесконечно, и Фрэнк наслаждается каждым его мгновением. Он знает, она тщательно одевается, чтобы доставить ему удовольствие, поправляет макияж, душится, расчесывает волосы.

Дверь открывается; Донна выключает свет в ванной комнате и переступает порог спальни.

Не было случая, чтобы она не оправдала его ожидания.

Сегодня на ней изумрудный пеньюар поверх черного пояса с резинками, чулки и туфли на высоких, возбуждающих Фрэнка каблуках. Она медленно поворачивается кругом, давая Фрэнку возможность хорошенько разглядеть себя, а потом Фрэнк поднимается и обнимает ее. Он знает, что теперь настала его очередь повелевать.

Он знает, что с Донной он не «занимается сексом», Донну он любит – неторопливо, внимательно, отыскивая все возможные возбуждающие точки на ее потрясающем теле и медля расставаться с ними. Так как она танцовщица, то ей нужен танец, и она поднимается над ним грациозно и эротично, как настоящая танцовщица, неутомимо «работая» руками, грудями, ртом, волосами, пока раздевает и возбуждает его. Потом он укладывает ее на кровать и целует, поднимая пеньюар и обнажая надушенные бедра, хотя они неотразимы и без духов, думает Фрэнк.

Он не спешит. Это ни к чему, да и свое собственное желание он может сдержать, он хочет сдержать, потому что так будет лучше.

Это как океан, думает он, отдыхая. Как волна, которая сначала набегает, а потом убегает. Еще и еще, а потом океанская волна взметается ввысь, тяжелая, душная, набирающая скорость. Ему нравится смотреть на ее лицо, когда их соединяет страсть, на огонь в ее зеленых глазах, на приоткрытые в улыбке изящные губы, а сегодня еще и слушая шум дождя за окном.

Они долго лежат, внимая дождю.

– Это было прекрасно, – говорит Фрэнк.

– Как всегда.

– Тебе хорошо?

Фрэнк привык оценивать свою работу.

– О да, – отвечает Донна. – А тебе?

– Я кричал.

Фрэнк лежит, не двигаясь, словно готов лежать вечность, однако Донна знает, что ему уже не по себе. Ну и ладно; она же не малолетка, да и утро скоро, а ей лучше спится одной. Итак, она произносит привычную реплику:

– Мне надо в душ.

Это означает, что он может одеться, пока она в ванной комнате. Когда же она возвращается, они совершают еще один привычный и приятный ритуал.

– Ах! Ты уходишь?

– Да. Пора, пожалуй. Завтра тяжелый день.

– Можешь остаться, если хочешь.

Фрэнк делает вид, будто обдумывает ее предложение.

– Нет, пожалуй, я поеду.

Они обмениваются нежными поцелуями.

– Я люблю тебя, – говорит Фрэнк.

– Я тоже люблю тебя.

Потом он уходит. Он едет домой, чтобы немножко поспать и начать все сначала.

Таков распорядок его жизни.

Однако этот день заканчивается не так, как всегда.

7

Фрэнк возвращается домой и видит на подъездной аллее автомобиль.

Этот автомобиль ему незнаком.

Фрэнк знаком с соседями, знает их автомобили. Ни у кого нет «хаммера». Несмотря на дождь, он видит двух мужчин на передних сиденьях.

Они не профессионалы, это Фрэнку ясно с первого взгляда.

Профессионалы ни за что не приехали бы на таком бросающемся в глаза автомобиле, как «хаммер». И они не полицейские, потому что даже у федералов нет денег на такие автомобили. И, в-третьих, профессионалы знают, что я люблю жизнь, а так как я люблю жизнь, то ни разу за тридцать лет не подъехал к дому ночью, не сделав предварительно круг – на всякий случай. Особенно если у меня такой гараж, возле которого проще простого попасть под пулю.