Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода) - Парамонов Борис Михайлович. Страница 27

Вообразите, что таким же образом ведут преподавание на курсах автовождения. Вас будут обучать никогда не садиться за руль или даже на пассажирское сиденье. Естественно, после этого никто и не подумает покупать автомобиль.

В сущности Рената Гальцева должна быть довольна тем, что на самом деле происходит в Америке с сексом. А уж коли на родине слонов обстановка такая, то и все передовое человечество не так уж плохо.

Всем известно о самой шумной американской секс-истории, случившейся недавно и далеко еще не заглохшей. Это история президента Клинтона и Моники Луински, в подробности которой, полагаю, вводить слушателей не надо. Тут нужен скорее комментарий, чем информация. А комментарий может идти только в одном направлении: еще раз напомнить, насколько Америка - страна, так сказать, сексуально не искушенная. Французы больше всех смеются: у них на похоронах президента Миттерана совершенно официально присутствовала, вместе со вдовой, его многолетняя любовница и их (президента и любовницы) уже взрослая дочь.

В общем, американская ситуация, несмотря на всю продвинутость отдельных секторов здешней жизни, напоминает, странно сказать, советскую, времен Гальцевой - и песенки Галича о товарищ Парамоновой, пребывавшей за границею. Как раз сцену профсоюзного или партсобрания: "У них первый был вопрос - Свободу Африке!, - а потом уж про меня, в части "разное".

В Америке сейчас соответствующий расклад - Ирак с Саддамом Хусейном и Моника Луински.

Здесь, в связи с последними событиями, совершенно серьезно обсуждается вопрос: является ли оральный секс адюльтером? И что об этом говорится в Библии? Оказалось - ничего не говорится. Как после такого назвать эту страну - бесстыдной или невинной? Я склоняюсь ко второму определению.

В общем, Америка это не та заграница, в которой могла бы испортиться товарищ Парамонова или "дас Мэдхен" Рената Гальцева.

Вопрос этот сложнее и важнее, чем кажется, - и не об Америке с ее неизжитым пуританизмом. Он все-таки изживается: ведь публике явно не понравилась шумиха, устроенная прессой вокруг Моники, и рейтинг президента пошел резко вверх. Это свидетельство растущей зрелости американского общества. Вообще об Америке я бы не беспокоился. Вопрос о России, об интеллектуальных и психологических установках ее элиты (а ведь Рената Гальцева, при всей ее простоватости, элитная фигура). Но я бы назвал в связи с этим одно совсем уж уважаемое имя: Л. К. Чуковская и ее Записки об Ахматовой. Там есть сюжет: почему Ахматова порвала с ней в эвакуации, в Ташкенте. Отношения восстановились только десять лет спустя. Л. К. на страницах своей книги горько недоумевала по этому поводу. Но сейчас опубликованы ее военных лет дневники, т. н. Ташкентские тетради, и все стало совершенно ясно. Ясно для нас; но не автору этих дневников. Это тот же случай, что у Гальцевой: ригористическое вытеснение из сознания темы о сексе, приводящее к обеднению самого культурного сознания. Сюжет малоприятный, трудно говорить об этом прямо, - буду в основном цитировать Ташкентский дневник. Запись от 27 апреля 42:

Вечером, поздно, зашла к Ахматовой... У нее застала Раневскую, которая лежала на постели Ахматовой после большого пьянства. Ахматова, по-видимому, тоже выпила много. Она казалась очень красивой, возбужденной и не понравилась мне. Она слишком много говорила - не было ее обычных молчаний, курений - ее обычной сдержанности, тихости. Она говорила не умолкая и как-то не скромно: в похвалу себе... Я ушла, мне не хотелось видеть ее такой.

Раневская, в пьяном виде, говорят, кричала во дворе писательским стервам: "Вы гордиться должны, что живете в доме, на котором будет набита доска". Не следовало этого кричать в пьяном виде.

Раневская без умолку говорит о своем обожании Ахматовой, целует ей руки - и это мне тоже не нравится.

Май того же года:

...меня поражает ее снисходительность к Раневской. Или, действительно, шумное обожание так подкупает? Или она не осведомлена о ее репутации? ... Какой скандал был, когда ей пришло в голову, что кто-то может подумать, что она много пьет! ... А с Раневской она пьет ежедневно на глазах (у всех). И разрешает ей оставаться ночевать.

Другая запись, июнь того же года:

Раневская сама по себе не только меня не раздражает, но наоборот: ум и талант ее покорительны. Но рядом с Ахматовой она меня нервирует. И мне стыдно, что Ахматова ценит ее главным образом за бурность ее обожания, за то, что она весь свой день строит в зависимости от Ахматовой, ведет себя рабски. И мне грустно видеть на ногах Ахматовой три пары туфель Раневской, на плечах - платок, на голове - шляпу... Сидишь у нее и знаешь, что Раневская ждет в соседней комнате. От этого мне тяжело приходить туда.

Еще одна запись, октябрь 42-го:

... вокруг Ахматовой заводятся какие-то совсем чужие ненужные люди - но там (в Ленинграде) это были просто бессловесные, скучные, "не под стать". А тут - тут - совершенно растленная Фаина, интриганка, алкоголичка, насквозь нечистое существо; сумасшедшая Дроботова, ничтожная Беньяш. И Анна Андреевна не только допускает этот двор, но и радуется ему.

Приводится отзыв Ахматовой о Раневской:

Актерка до мозга костей. Актриса Художественного театра в быту просто дама, а эта - актерка. Если б в Шекспировской труппе были женщины, они были бы таковы.

К этим словам Чуковская добавляет:

Это верно. Тут и похабство, и тонкость, и слезы об одиночестве, и светскость, и пьянство, и доброта.

Повторяю, я не хочу входить в подробности отношений Ахматовой с Фаиной Раневской и прочими дамами, которых Чуковская назвала ее "двором". Полагаю, что все тут понятно и без моих комментариев. Речь идет не о сексуальных преференциях Ахматовой или Раневской и вообще не о них - а о Лидии Корнеевне Чуковской. Она сочла себя вправе указывать Ахматовой на некорректность ее поведения, чем и заслужила отставку. Но самое главное, что она так и не смогла понять, чем было вызвана эта отставка. Не могла взять в толк, что для человека такого творческого дара, как Ахматова, сексуальные эскапады могут быть не менее важны, чем стихи. Что и стихов бы, искусства бы не было без этих "похабства" и "пьянства". Вот чего не понимают русские интеллигенты, вот чего не было в русской культурной традиции, как она существовала до серебряного века, до Ахматовой, так сказать, и как восстановилась при большевиках.