Владыка Ивери - Еловенко Вадим Сергеевич. Страница 20

Как ни странно, мы с ней почти не говорили о том, кто и чем занимался на Земле. Да и вообще о своей жизни она рассказывала предельно мало и такими фразами, будто уже миллион раз их повторяла. Я пожимал плечами и не пытался расспросить ее более подробно о ее родителях или других родных. Про ее друга, или жениха, как назвал его адмирал, я знал только в общих чертах. Он учился в свое время на пилота, но на четвертом курсе, как и многие будущие военные пилоты, оставил теорию, чтобы пойти в дальний поход с эскадрой и уже в походе получить погоны и допуск к полетам. Он ушел к Ивери вольноопределяющимся. К этому времени он должен был уже получить звание офицера и, соответственно, пилота. Я, не поверите, не зная этого молодого человека, испытывал к нему жуткую ревность и даже негодование в его адрес. Уйти в дальний космос, оставив такую… такую… девушку. Воистину люди не ценят тех, кто их любит. А она, бросив все, рванула, считайте, автостопом за ним. Ну не глупо ли? Я как-то попытался заговорить с ней на тему того, что он не стоит таких жертв. Но она мягко сказала мне:

– Не надо, Алекс. Все, что ты мне хочешь сказать, я сотни раз слышала от других. Давай не будем об этом. Мне сейчас так хорошо и свободно с тобой, что не хочется портить настроение.

Я как мальчишка затрепетал от этих слов: «Мне сейчас так хорошо и свободно с тобой». Буквально, разве что с бубном вокруг нее не танцевал. Когда она смеялась, я был в восторге. Я шутил, острил и даже рассказывал немного пошлые анекдоты. Видела бы меня мама в те дни… Она бы меня лично в лечебницу определила. Или в бордель, чтобы там из меня дурь выжали.

Как-то один вечерний корабельный период проведя без нее – Катя рано ушла спать, – я попытался трезво оценить свое состояние и понял, что влюблен. Сильно. Серьезно. И кажется, надолго. И оттого больнее в сердце била заноза чужой любви. А Катя, словно не понимая, что я и так весь в ее власти, продолжала очаровывать меня своими манерами, ну, явно не среднего класса девушки. Она, ко всему прочему, оказалась прекрасной пианисткой, и я частенько просил ее сыграть что-либо из ее любимых вещей на виртуальном синтезаторе, который кают-компания послушно проектировала в воздухе. Короче, я влюбился «по самое не балуйся» и только слюни пускал, как тот щенок, танцуя вокруг любимой игрушки. Ну и естественно, что я такой вот весь влюбленный захотел поразить объект своих желаний чем-нибудь эдаким. Благо, почти по дороге подвернулась планета Багрянец, что буквально за последние пару лет официально вошла в состав колоний Земли, правда под Африканским протекторатом. Помня о Багрянце, что его атмосфера пока только частично годна для дыхания и что на планете смертельно опасно снимать дыхательные маски, я даже хотел передумать на нее садиться. Но заинтригованная моими рассказами о горах Багрянца, Катя уже сама просила остановиться. Тем более что для нее почти три месяца в полете все-таки были утомительны. Ну, мы и «остановились».

На таможне порта мы даже не остановились, а откровенно «встали». Неудачно попали во время начала массового промышленного и преобразовательного строительства. Два раза в сутки совершали посадку грузовики, что таскали сюда оборудование для терроформации. Обладая приоритетным статусом, они проходили таможню вне очереди. А проверить грузовик – это еще та эпопея. Очередь на досмотр из других кораблей, как сказал мне сотрудник порта, была чуть ли не на неделю вперед. Даже мои титульные документы не особо впечатлили сотрудников порта и таможни. Зная, что на планете нет дворянских собраний, способных как-либо помочь в общении с чиновниками, я был вынужден отступить и послушно ждать своей очереди.

Кроме нас, на поле без права выхода в город и под охраной куковали еще три вольных пилота и две геологические экспедиции, что, сдуру не заручившись бумагами, сунулись на Багрянец. Так мы и сидели по коробкам, ожидая, когда персонал таможни доберется и до нас. Просидев сутки, издалека, через оптику корабля поглядывая на вершины гор, мы были несказанно рады, когда к нам пожаловали гости.

Это были трое таможенников в форменной темно-синей одежде и широких прозрачных армейских дыхательных масках. Я-то подумал: наконец-то до нас очередь дошла – и уже за бумагами пошел, ан нет… Таможенники принесли нам счет за суточную аренду стоянки и намекнули, что они могут помочь нам быстрее пройти проверку за вполне скромную для них сумму в пару тысяч кредитов банка Его Величества. Я, конечно, возмутился. Две тысячи – это чересчур. Вся таможня со всеми пошлинами никогда не стоила мне больше двухсот. Эти провинциальные вымогатели только пожали плечами и уже собирались уходить, когда их остановила Катя и сказала, что заплатит. Более того, она сходила к себе в каюту и вернулась, отсчитывая купюры.

– Старыми пойдет? – спросила она у таможенников, которые, кажется, и не знали, что на Земле уже два года как вводят в оборот нового образца наличные деньги.

Они посмотрели на купюры и, конечно, взяли. Все бумаги у них были с собой. Не откладывая ничего на потом, они немедленно осмотрели корабль и нарвались на груз для Ивери. Потребовали вскрыть. Я отказался, заявив, что за полученные две тысячи пусть пишут, что там труп, но я открывать не буду, тем более это транзит, который не выгружается на Багрянце. Тогда таможенники усмехнулись и вскрывать больше не требовали. Но в описи, конечно, прикололись надо мной, как могли. Написали, что обнаружены в большом количестве товары для стимуляции сексуальных ощущений. Я потом на пару с Катей катался, от смеха корчился, перечитывая копию описи.

Так или иначе, мы получили гостевые документы и смогли покинуть корабль. В прозрачных дыхательных масках мы направились в здание порта, чтобы отметиться на выходе. Здание порта оказалось негерметичным, и мы, разочарованные, сразу покинули его, нарушив славную традицию всех Свободных Пилотов – выпить в порту за прилет.

Ужинали мы уже в гостинице «Ангола» в ресторане, в котором нашли очень неплохое меню и приятную музыку далеко не африканской направленности. К нашему удивлению, к концу ужина в дверях мы увидели полицейских, которые внимательно осматривали зал и всех сидящих за столиками. В хороших гостиницах не работают полицейские, тут своя служба безопасности должна быть. Но, видимо, что-то случилось, раз появились копы.

Я посмотрел на свою подругу и был озадачен бледностью ее лица. А она, не отрывая взгляда от полицейских, пила из своего бокала дорогое вино большими глотками.

– Ты чего? – спросил я ее. – Да успокойся. Они кого-то ищут и сейчас уйдут.

Они и правда в тот же момент исчезли из виду, и Катя, отставив бокал подальше, спросила меня:

– Ты о чем?

– Я думал: ты так побледнела, увидев копов, – признался я.

– Я что, побледнела? – как мне показалось, искренне удивилась она. – Это, наверное, просто перепады давления и акклиматизация. Я себя прекрасно чувствую. Когда мы пойдем в горы?

Я, обрадованный тем, что у нее все в порядке, заявил довольно:

– Не пойдем, а полетим. Я завтра сниму что-нибудь приличное и надежное, и полетим в горы. Надеюсь, мои права тут действуют и не придется к копам за водительскими правами обращаться. А то еще пересдавать, как на Георге Шестом, заставят.

– А что, на Георге заставили пересдавать? – спросила она удивленно.

– Ага, – ответил я, вспоминая ту историю с усмешкой. – Прикинь, я после годичного перелета, да и до этого я тучу времени не читал их. Короче, я пешком неделю ходил, сдать не мог. Потом сдал и смог машину снять.

– А что ты на Георге делал? – спросила Катя, ложечкой вынимая из моей пиалы кусочки киви.

Я подумал, говорить или нет, но решился рассказать.

– Я там для географического общества материал по древним пещерам собирал. Ну, тем, что странно опылены золотом. Ну и попутно на разведку политическую работал. Это же время было такое. Только бунты отгремели. Еще были живы те, кто их поднимал. Вот меня настойчиво и попросили родине снова послужить.