Приглашение в Ад - Щупов Андрей Олегович. Страница 67

– Словом, все там то же самое, Вадя. И с ума сходят похожим образом, и болеют так же. Только тех, кто заболевает, тут же пускают в расход. Профилактика. А тела в особую шахту сбрасывают. Холодрыга там такая, что никаких миазмов.

– А ты уверен, что у вашего Вия осталась еще ракета?

– По крайней мере три недели назад была в наличии. Сам видел.

– Одна? Не больше?

– Скорее всего. Только это, Вадик, не утешает. Если те ракеты Вий пускал черт-те куда, – эту, наверняка, положит на Воскресенск.

– Почему так думаешь?

– Потому что он чокнутый. Это во-первых. А во-вторых, там нас уже треть осталась. И дисциплина ни к черту. Не сегодня-завтра все пойдет прахом. Вий хоть и не в себе, но понимает, что долго так тянуться не может. И последнюю боеголовку пускать в какой-нибудь загоризонтный Шанхай не станет. Далеко, а потому никакой радости. И до «Черной Химеры» ему нет никакого дела. Призраки – они и есть призраки. Чего ради тратить на них ядерный заряд?… Я полагаю, он все-таки высунет нос. На том же бронепоезде, к примеру. Даст программу на запуск и отправится смотреть. Воскресенск-то под боком, так что все произойдет буквально на его глазах.

– Мда… Значит, придется штурмовать ваше подземелье. Другого выхода не остается.

– Отчего же. Можно пропахать место расположения шахт бомбами.

– Легко сказать! Только откуда у нас бомбы? Ни бомб, ни танков, ни самолетов.

– А если попросить у Кита?

– Гмм… Можно, конечно, попробовать. Однажды он нам уже помог. Кто знает, вдруг снова откликнется. – Вадим искоса глянул на Артура, без всякого перехода спросил: – А ТАМ ты, стало быть, пролежал целую неделю?

– Выходит, так. – Артур потер слезящийся от дыма глаз. – Только одно существенное уточнение: это мы здесь с тобой высчитали, что неделю. А на Синем Болоте времени нет. То есть, значит, вообще нет. И когда очнулся, не заметил, чтобы что-то изменилось. Слева подсумок, справа пулемет, и даже вроде бы не похудел. Все осталось как прежде.

– Да нет, ты изменился.

– Не знаю, наверное… – Артур прищурился. – Должен был измениться. Потому что… Может, ты будешь смеяться, но мне показалось, это и впрямь похоже на чистилище. Этакая модель ада в миниатюре. Так сказать, проба пера.

– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее. Это ведь была не просто боль… – Артур нахмурился, подбирая нужное определение. – Понимаешь, какое-то особое состояние шока. Будто ты в прострации, но при этом чувствуешь невообразимо больше, чем в обычной жизни. Здесь оттенки цвета, а там оттенки боли. Сотни и тысячи разновидностей. И голоса. Я слышал их постоянно. В себе самом, где-то снаружи. И обо мне говорили, и о тебе с Еленой.

– Что говорили?

– А черт их знает. Сколько ни пытался потом вспомнить, так ничего и не вышло. Один только сумбур с именами.

Вадим озабоченно поскреб плечо – скорее по старой привычке. К ранам ведь тоже привыкают. Как к любимым кепкам и притершимся кедам.

– А может, все проще, Артур? Я вот слышал, куриц, когда они перестают нестись, в сарай темный сажают. Без воды, без корма – и на трое суток. А потом выпускают. Так они, бедные, перо теряют от ужаса, сипят, на землю валятся. Зато после – покрываются цыплячьим пухом и начинают нестись пуще прежнего. Получается что-то вроде омолаживания.

Артур кивнул.

– Красивый пример, вдохновляющий. Только куриц сажает в сарай человек, а меня кто посадил?

– В том-то вся и штука. – Вадим крякнул. Затушив окурок, потянулся к стакану с чаем. – Мы уже толковали с Борисом о всех этих чудесах. По его словам, какой-то кавардак получается. Больно уж много всего. Ветряки, змеи, аллигаторы на двух ногах, это твое Синее Болото… Кстати, ты уверен, что свищи разумны?

– Люди считают, что да. Честно сказать, и мне так показалось.

– Совсем замечательно!

– Еще бы! Но меня, к примеру, куда больше поражает ваш Фемистокл. Откуда они вообще берутся?

– Как откуда? Обычные мутагомы.

– Это я уже слышал. И про родильные дома слышал. Но при чем здесь Фемистокл?

Вадим подумал, что все его объяснения покажутся нелепыми и неубедительными. Одно дело, когда рассказывает Борис, и совсем другое – он. Младенцы, трансформировавшиеся в безногих гномов? Замечательно! Да еще с кипой знаний впридачу? Чушь!.. А ведь иных объяснений нет. Значит, надо принимать эти. Или не принимать вовсе.

Он отхлебнул из стакана и поморщился. Чай успел остыть.

– Попробуй расспросить Борю Воздвиженова. Он у нас в этих делах дока. Хотя, если честно, тоже, по-моему, ничего не понимает. Ты хоть помнишь Бориса?

– Смутно. Такой длинношеий, в очках, над губой родинка – он?

– Да, но родинки уже не видно. Боря наш бородат и усат. Кстати, надо будет познакомить тебя с сильными мира всего. Тем более, что на днях намечается небольшое мероприятие.

– Что за мероприятие?

– Увидишь… Но для начала организуем встречу с Воздвиженовым. Институт у него, конечно, аховый, но какой уж есть. По нынешним временам и то здорово. Хоть какой-то сбор информации. Кстати, будь готов, тебя он допросит с особым пристрастием. Про свищей мы почти ничего не знаем.

– Так ведь и я почти ничего не знаю. Один раз всего и сталкивался.

– Ничего. Два незнания вместе – уже не ноль. У нас ведь за пределы города практически никто не выбирается. Напуганы. Пытались организовать подобие фермы в селе Маховом, а там буряк вдарил – да такой, что даже за город перепугались.

– Что еще за буряк?

– Ливень. Только необычный ливень, не разрозненными струями, а водопадом. Можешь себе такое представить?

– Признаться, с трудом.

– Вот и я тоже не представлял. А Борис смоделировал эту пакость на своих компьютерах и доказал, что вещь это вполне возможная, но связано все с особой водой и особыми тучами. Какой-то иной заряд и повышенная магнитная плотность. Вот и бьет этакая гигантская струя с неба, – всего-то полминуты, но уже ни крыша, ни зонт не спасут. Похуже любого селя. Во всяком случае на месте Махового теперь озеро, а в озере том твари какие-то зубастые поселились. Хорошо хоть на сушу не вылазят. Но, не дай Бог, искупаться кто вздумает – в момент сожрут. Куда там амазонским пираньям!..

Артур невольно припомнил свое ночное купанье, нервно передернул плечом.

– Ладно… Давай допивать – и ложимся.

Они чокнулись стаканами с холодным чаем и улыбнулись друг другу. Вадим качнул головой.

– Все-таки я чертовски рад, что ты вернулся. У нас тут есть толковые головы, но теперь на одну стало больше.

Артур ничего на это не сказал. Уже поднимаясь, Вадим поинтересовался:

– А это твое болото… Ты думаешь, оно со всеми так обходится?

Приятель качнул головой.

– Думаю, что нет.

– Откуда такая уверенность?

– Да все оттуда же. – Артур неловко усмехнулся. – Я же сказал тебе, это чистилище. Его можно пройти, а можно, видимо, и застрять. Причем – очень даже основательно.

– А Лебедь? Как думаешь, он тоже… – Вадим, не договорив, покрутил рукой, но Артур понял. Глаза его враз потускнели, и за этот непроизвольный отклик друга Вадим ощутил ответный прилив благодарности. Их было четверо – однокашников и друзей. Осталось на одного меньше. И странно – именно в тот день, когда вернулся Артур. В мире сохранялся некий суровый баланс, словно незримый контролер внимательно следил за отпускаемыми порциями горького и счастливого. Черные гирьки уравновешивались золотыми и наоборот. Судя по всему, незримый контролер свое дело знал и ошибок не допускал.

Проснулся Артур от странного воя – воя не похожего ни на собачий, ни на волчий. Какое-то время он лежал, прислушиваясь, но ни Елена, ни Вадим признаков пробуждения не подавали. Бесшумно поднявшись, Артур прошел на кухню, приблизился к окну. Машинально отметил, что ступает крадучись, уже совершенно проснувшись, словно хищник, вышедший на охоту. Есть свое особое удовольствие в стремительности перехода от сна к реалиям. Как нырок со скалы в воду – из одного мира в другой. Вот ты еще спал, объятый истомой, и вот уже бежишь по улице, овеваемый свежестью и прохладой, крадешься к дремлющему врагу, прищуренным глазом подмечая все краски начинающегося утра. Артур любил такие переходы, любил свою готовность к ним. Что заставало врасплох одних, тонизировало и радовало других, придавая сил, наполняя злым азартом. Он принадлежал к числу последних.