Мистерия Грааля - Эвола Юлиус. Страница 7

Все эти символические элементы, наличествующие в данном сюжете, и, быть может, еще не совсем ясные читателю, мы объясним в дальнейшем. Здесь же мы хотим обозначить те аспекты, которые в перспективе разных традиций составляют универсальный имперский миф о новой манифестации «царства», Regnum. Кроме того, очень важно однозначно заявить о необходимости рассматривать все средневековые формы этого мифа в общем и универсальном контексте, далеко превосходящем узкие границы сугубо христианских представлений. Впрочем, уже в римскую эпоху, в ее имперско-языческий период, можно встретить определенные признаки пробуждения идеи золотого века, царь и правитель которого, Кронос, как мы уже видели, считался вечно живущим, но пребывающим в состоянии сна в гиперборейских регионах. При Августе пророчества сибилл возвещали о приходе "солнечного правителя", rex a coelo или ex sole missus [61] ("сшедшего с небес или посланного солнцем"), на которого ссылался и сам Гораций, [62] когда он говорил о приходе гиперборейского бога золотого века, Аполлона. Вергилий [63] также провозглашал близость нового золотого века, века Аполлона и героев. Император Август именно в этом ключе осознавал свою символическую «генеалогию», идущую от Аполлона, и феникс, часто появляющийся среди образов Адриана и Антония, также имел прямое отношение к идее воскресения примордиальной эпохи в Римской Империи. [64] Именно связь Рима со сверх-историческим и метафизическим принципом Империи, Imperium, — связь, основывавающаяся на уже упомянутой нами возможности перенесения самого этого принципа на те или иные его проявления в истории, — лежит в основе самой теории непреходящести и вечности (aeternitas) Рима.

В византийский период имперский миф получил у Мефодия такую формулировку, которая, акцентируя так или иначе его связь с Александром Великим, снова обращается к вышеперечисленным темам. Здесь снова встречается мотив царя, которого посчитали мертвым, но который ожил и основал новый Рим. После его непродолжительного царствования появляются орды Гога и Магога, которым некогда Александр Македонский преградил путь, и начинается "последняя битва". [65] Именно эта форма и была воспринята и широко развита средневековыми гибеллинами.

Ожидаемый император, сокрытый, но не умерший, пребывающий в недоступном и невидимом центре, здесь превращается в того или иного правителя Священной Римской Империи: Карла Великого, Фридриха I, Фридриха II. И сопутствующая тема разоренного и бесплодного царства, ожидающего восстановления, находит свой эквивалент в теме Сухого Древа. Сухое Древо, ассоциирующееся с местопребыванием "Короля Мира", о котором мы будем говорить ниже, снова зазеленеет в момент новой имперской манифестации и победы над силами "темного века", представляемом в соответствии с новой религией, в библейско-христианских терминах, то есть в образах орд Гога и Магога, врывающихся в мир в эпоху Антихриста. [66] Это, однако, не мешает тому, что образы Фридриха II или короля Артура, пребывающих на горе, и рыцарей короля Артура, вырывающихся из горы в дикой охоте, несут в себе элементы, связанные с древними нордически-языческими концепциями: с Вальхаллой как с горным местопребыванием Одина, главы "божественных героев", [67] с отрядами духов героев (избранных «Дамами», валькириями), которые, превратившись в свиту дикой охоты, становятся мистическим войском Одина, призванным вступить в последнюю битву с "существами стихий".

Это сказание в эпоху золотого века западного рыцарства и гибеллинизма повторяется с бесчисленными вариациями, и отправляясь от пророчества относительно явления "третьего Фридриха", оно находит свое окончательное выражение в западной формуле об Императоре, который "и жив, и не жив": "Oculus eius morte claudet abscondita supervivetque, sonabit et in populis: vivit, non vivit, uno ex pullis pullisque pullorum superstite" ("Он смертным сном сомкнув глаза свои, все же выжил, он спит, и самые простонародные и дремучие суеверия утверждают, что он живет и не живет"). [68] "Живет и не живет" — вот пророческая формула, средневековой цивилизации в период ее заката. Раненый король, король, пребывающий в летаргии, король, умерший и лишь кажущийся живым, или живой, но лишь кажущийся мертвым, и так далее — таковы близкие и взаимозаменяющие темы, которые мы постоянно встречаем в цикле Грааля, вдохновенным особой жизненностью и силой последних высоких стремлений Запада восстановить свою сакральную структуру в согласии с законами великой, духовно-мужской и традиционно имперской цивилизации.

6. Фридрих — Пресвитер Иоанн — Имперское Древо

В древней итальянской новелле говорится о том, что "пресвитер Иоанн, благороднейший индусский повелитель", отправил послов к императору Фридриху как к "подлинному зеркалу мира, чтобы узнать, насколько он мудр в словах и делах". От "пресвитера Иоанна" «Фридриху» (скорее всего, речь идет о Фридрихе II) были переданы три камня, и вместе с тем ему был задан вопрос о том, что является самой лучшей вещью на свете. "Император взял камни, и не спросил об их достоинстве". На поставленный вопрос он ответил, что самая лучшая вещь на свете — это «мера». Из всего этого пресвитер Иоанн заключил, что "император был мудрым в словах, но не в делах, поскольку он не спросил о достоинстве камней, каждый из которых являлся столь ценным". Пресвитер Иоанн посчитал, что "эти камни, не будучи познанными Императором, со временем потеряют свою ценность", и потребовал их назад. Особенно ценным был один из камней, который мог сделать невидимым, и о котором пресвитер Иоанн сказал, что "он стоит больше, чем вся ваша Империя". [69]

Согласно другой легенде, записанной Освальдом Шрайбером, Фридрих II получил от пресвитера Иоанна платье из несгораемой кожи саламандры, воду вечной молодости и кольцо с тремя камнями, дающее возможность жить под водой, становиться невидимым и неуязвимым. Камни пресвитера Иоанна чаще всего фигурируют в немецких текстах периода около 13ОО года, вместе с упоминаниями о силе, делающей невидимым. [70]

Эти легенды являются очень важными, если вспомнить, что царство пресвитера Иоанна — это не что иное, как средневековое название "Высшего Сакрального Центра". [71] Считалось, что это царство находится в центральной Азии — или в Монголии, или в Индии, или, наконец, в Эфиопии, а это последнее название в те времена обозначало не только страну, известную сегодня под этим именем, но и нечто иное. Атрибуты, приписываемые этому царству, не оставляют никаких сомнений в его символическом характере. "Дары пресвитера Иоанна" императору Фридриху являются как бы внешним «мандатом», предложенным германскому правителю Священной Римской Империи с тем, чтобы он установил реальные контакты с принципом "Универсального Господина". Вода вечной юности означает бессмертие. Несгораемое платье напоминает о Фениксе, обновляющемся посредством огня и могущем в нем пребывать безо всякого для себя вреда. Способность быть невидимым часто символизирует возможность иметь контакты с невидимым и сверхчувственным миром, переходить в него. Способность жить под водой, не утопать в ней, ходить по ней (это заставляет вспомнить хождение по водам Калки-аватара, поднимающийся над водой меч короля Артура и т. д.) означает реальное соединение с Принципом, стоящим высоко над течением мира, над потоком становления. В целом же здесь речь идет о квалификации чисто инициатического типа и о потенциях, связанных с высшей инициацией.