Поймай падающую звезду - Браннер Джон. Страница 2

Но все напрасно…

В бессильной ярости Креоан сжал кулаки. Неужели эти люди не чувствуют никакой благодарности к Земле, которая веками одаривала их, кормила и поила? Неужели их зрение кончается на границе их собственной короткой жизни? Неужели у них не осталось ни капли любви к планете, которая их выносила? Сможет ли он жить, если поверит в это? Ведь он тоже принадлежит к человеческому роду!

Конечно, если не в этом городе, то в другом, он, скорее всего, найдет человека, который тоже содрогнется при мысли о грядущем несчастье, пусть даже оно случится потом, когда их уже не будет.

В конце концов на Земле так много самых разных людей…

Его возбужденный мозг понемногу успокаивался. Обратившись к спокойному и разумному прошлому (неужели это прошлое для него кончилось только вчера? Ему казалось, что прошла целая вечность!), Креоан привел в порядок свои мысли. Он вспомнил о том, что они часто обсуждали с Моличантом во время бесед, и приказал дому создать образ Моличанта. Используя все свои впечатления о друге хозяина, который нередко тут бывал, дом выполнил приказание настолько хорошо, что Креоан чуть не заговорил с другом.

Если бы он действительно был здесь!

Но когда они виделись в последний раз, Моличант рассказал о своем намерении проследить за изменением во времени то ли какого-то слова, то ли какой-то мелодии, — Креоан забыл, о чем шла речь, — и из путешествия вернется не раньше, чем дней через двадцать.

А если бы Моличант физически присутствовал здесь, то…

Креоан не позволил себе додумать до конца. Мстить другу за ошибки Вселенной? Нет, это был постыдный всплеск чувств, который он с ужасом обнаружил в себе и тут же погасил. Разве лучше было бы находиться в блаженном неведении? Хотя теперь он временами и мог завидовать тем, кто не подозревает о гибели, ожидающей планету. Моличант сослужил ему службу, натолкнув на это открытие, и если бы разум и воля не выветрились из людей окончательно, возможно, он сослужил бы службу и всему человечеству.

Подумав об этом, Креоан успокоился. Он начал вспоминать беседы с Моличантом о том, что в данный момент ему казалось важнее всего.

II

— Не думаешь ли ты, — сказал однажды Креоан, — что в последующие века люди вроде тебя будут тосковать об этих днях, о нашем времени, находя, что оно значительно лучше, чем их настоящее? Вот и ты, и все, кто разделяет твою страсть к истории, отвернулись от своего времени. Вы пренебрегаете им, считаете, что оно не стоит вашего внимания. Держу пари, ты больше знаешь о событиях, происходивших во времена Усовершенствования Человека, чем о том, что происходит в данный момент, ну, скажем, за границей.

Креоан думал, что Моличант, специализирующийся на периоде, бывшем на Земле менее чем сто веков назад, почувствует себя уязвленным, но Моличант в ответ лишь засмеялся, как смеются над неудачной шуткой.

— Найдут этот век превосходным? Что же, по сравнению с их веком, может быть, он таким и покажется.

Однако, увидев каменное выражение лица Креоана, не допускающее шуток, он сжал обеими руками кубок с необыкновенным вином (его собственный дом такого не производил) и перешел на более серьезный тон.

— Конечно, многое может служить доказательством твоей правоты. Например, установлено, что эти дома, которые так лелеют и защищают нас, появились не вследствие естественного хода жизни, а благодаря искусственному вмешательству в наследственность растений. И где теперь искать изобретателя, который придумал и создал первый такой дом? А огоньки, висящие ночью в небе и делающие нас независимыми от движения Солнца? Теперь уже трудно поверить, что не так уж давно этих огоньков не было, и людям приходилось зажигать факелы, если они хотели выйти на улицу после захода солнца.

— Я не стану тебе возражать, — улыбнулся Креон, — поскольку, следуя этой логике, ты попадаешь в свою же собственную западню. Смотри! Ты выбрал период времени, от которого, по часам Вселенной, нас отделяет лишь мгновение. Другой, входящий вместе с тобой в Дома Истории, потешается над твоим любимым периодом Усовершенствования Человека, но с почтением умолкает перед временами Бридволов, искренне считая их умение использовать ощущения человеческого тела вершиной всего, что достигнуто за тысячелетия. Третий восхищается Геринтами, их отказом от персональной ответственности и считает абсурдным утверждение Бридволов, будто каждый индивидуум лично отвечает за все, что происходит в мире. А тем временем кто-то еще сочтет Геринтов сторонниками крайностей и будет идеализировать Миного, поскольку те нашли золотую середину. Разве это не так?

И дождавшись осторожного кивка Моличанта, Креоан с видом триумфатора задал свой главный парадоксальный вопрос:

— Если ты утверждаешь, что каждый новый век хуже предыдущего, ответь, почему все Историки не удаляются так далеко, как только возможно?

Моличант пожал плечами:

— Конечно, есть нечто необъяснимое в том, что привлекает людей в Дома Истории. Если бы ты знал хоть немногое из того, что мы, Историки, чувствуем интуитивно, мне не пришлось бы сидеть здесь и спорить с тобой. Разумеется, ты можешь сказать, что некоторые люди благодаря своему происхождению и образу мыслей чувствуют себя более подходящими для другого времени, чем для своего собственного. Среди бесконечного разнообразия культур и обществ, которые разжигают наше воображение, каждый может найти для себя что-либо полностью ему соответствующее.

— Нет, этого быть не может. Иначе что делать с такими, как я, которые не испытывают никакой тяги к прошлым временам?

— Возможно, я и преувеличиваю, — согласился Моличант после паузы. — Сейчас мне в голову пришла другая идея: может быть, привлекательность прошлого заключается в уверенности, которую испытывает человек, изучая какой-то исторический период, поскольку знает, чем он закончился.

— А в наше время человек чувствует себя неуверенным? — спросил Креоан. — Отчего он неуверен? В древности неуверенность была порождением страха перед холодом или зимней стужей. А сейчас? Разве кому-нибудь угрожает смерть от голода? Разве кто-нибудь страдает от нищеты? Даже смерть, маячащая вдали, не так страшна от сознания, что благодаря Домам Истории другие люди смогут бесконечное число раз наблюдать за твоими даже самыми незначительными деяниями.

— Тогда смотри на это как на противоядие от скуки, — раздраженно проговорил Моличант. — По-видимому, ничто не в силах пробить броню твоей предубежденности.

На этой фразе обсуждение, как правило, прекращалось. Креоан подозревал, что Моличант страдает оттого, что не может убедить друга, но при этом он собирает опыт — в чем для него и заключается смысл жизни. Однако продолжать надоевший спор ему не хочется, чтобы не убить привязанности, которую они испытывают друг к другу.

Очнувшись от воспоминаний, Креоан велел образу Историка исчезнуть и пока тот удалялся, подумал, что теперь, наконец, есть оправдание его собственным занятиям. Благодаря им стало известно, чем завершится этот век — век, в котором жили он сам, и Моличант, и все остальные. Но становился ли от этого их век более привлекательным? Почувствует ли Моличант себя увереннее, если Креоан поделится с ним своим открытием? Конечно, нет! Он, как и вся историческая братия, лишь чаще и дальше будет убегать от действительности в прошлое.

Ему захотелось увидеть небо просто так, без телескопа, и сразу же крыша залы завернулась, будто увядший цветок, оставив его под открытым небом. Раньше он никогда не задумывался о том, как это делается, а сейчас впервые обратил на это внимание — видимо, в миг, когда он понял, что жизнь неизбежно кончится, Земля показалась ему полной тайны и очарования.

Этот дом был если не частью его самого, то, безусловно, его продолжением. Он выбрал его из-за телескопа. До того, как он вошел в него, дом долго был пуст, как и полагалось всем домам, — он забывал своего прежнего владельца. Может быть, Креоан немного поторопился с въездом? Даже сейчас дом проявлял иногда свойства, которые Креоан не признавал своими: он был уверен, что это привычки, оставшиеся от его предшественника.