Хобот и неразбериха - Стросс Чарлз. Страница 9

- Подлая тварь! - возмутился я. - Ты что же это вытворяешь! Все знают, что обычно я очень мил с маленькими детьми и другими зверьками, но когда дело касается Джереми, я перестаю владеть собой. Он сощурил свои глазки, взмахнул ушами и испустил торжествующий (и к тому же пропитанный парами алкоголя) рев. «Вот тебе! - казалось, хотел он сказать. - С какой стати все веселье должно доставаться вам, двуногим?» Я попытался было схватить его за уши, но он оказался проворнее и, проскользнув прямо под сиденьем, очутился на другой стороне, пока я изрыгал проклятья и молотил руками в воздухе в поисках чего-нибудь тяжелого. Люди вокруг меня стали оборачиваться, не понимая, что происходит.

Когда мне наконец удалось подняться на ноги, Джереми уже улепетывал сквозь одну из узких арок в дальнем конце зала. А передо мной возникли глаза одного из подручных ибн-Секирбашки.

- Пожалуйста, не шумите так, Ральфи-сан, - попросил он. - Его Высочество собирается сделать объявление.

И точно: по всему залу осторожно шныряли лакеи, призывая собравшихся к вниманию и утихомиривая особо разгомонившихся гостей. Музыканты тоже затихли, а потом стали наигрывать что-то вроде серенады, тихонько пощипывая свои голосовые связки. Я в последний раз глянул в ту сторону, куда исчез Джереми.

- С тобой я еще разберусь, - прошипел я сквозь зубы. Даже по обычным его стандартам такое поведение было чересчур. Не будь я уверен в обратном, мог бы поклясться, что с этим вредителем что-то не так. Затем я наконец обернулся к сцене.

Занавес взметнулся ввысь эффектной бархатной волной, обнажив высокий престол, окруженный беседкой из взращенных на гидропонике финиковых пальм. Его Высочество Абдул аль-Мацумото, младший брат эмира Марса, поднялся с трона, и тут же по обе стороны от него обнаженные евнухи-телохранители с блестящей умащенной кожей в знак приветствия воздели вверх свои сабли.

- Друзья мои, - забубнил старина Абдул с совершенно несвойственной ему монотонностью. - Не могу описать, как я счастлив приветствовать вас сегодня в моем скромном жилище.

На нем было длинное одеяние из ослепительно-белого хлопка и широкая золотая цепь - видимо, приз Клуба за последнюю победу в состязаниях. Позади него, подталкивая друг друга локтями, рядком выстроились фигуры в чадрах и бесформенных черных одеждах. «Его жены? - подумал я. - Или мужья?»

- Сегодня первая из сотни и одной ночи, - продолжал Абдул, глядя в зал какими-то уж особенно остекленевшими глазами. - В честь моего, в некотором роде, предка, султана Шахрияра, и ввиду того, что мне, так сказать, уже пора остепениться, мой старший брат, да пребудет мир в его доме, постановил устроить состязание за мою руку. Начиная с этой ночи и в течение последующих ста счастливицы и счастливчики любой подходящей половой принадлежности будут состязаться за право стать моей первой и главной женой или мужем.

- Да-да, это не просто развлечение на одну ночь! - донесся откуда-то сбоку голос ибн-Секирбашки.

- Победитель (-ница) отдаст мне свою руку, а также прочие части тела. Что касается проигравших - не вдаваясь в утомительные подробности, скажу: скандальных мемуаров вы от них не дождетесь. Пожалуй, перед началом состязаний им стоило позаботиться о сохранении резервных копий, но это уже не мои проблемы. А пока попрошу вместе со мной поднять тост за семь первых соискательниц, очаровательных принцесс Марса, которые стоят позади меня. За их ум и решимость испытать себя в роли Шахерезады.

В течение всей это речи Абдул, казалось, подыхал со скуки, словно мысли его были где-то далеко-далеко. Все подняли бокалы за претенденток, однако у меня аппетит пропал еще до того, как на сцену поднялся ибн-Секирбашка, чтобы объяснить условия состязания, которое должно было начаться после банкета. Я, конечно, и сам попал на японский трон из похитителей овец, но мы никогда не позволяли себе такой средневековой кровожадности. Перспектива провести ночь с молодым Абдулом придавала совершенно новый и не слишком приятный смысл выражению «терять голову от любви».

- По-моему, все это совсем не смешно, - буркнул я Тоудсворту. - Хоть бы уж Лора была здесь…

Тот в ответ толкнул меня в бок своим шлангом-охмелителем.

- Думаю, тебе не стоит беспокоиться на этот счет, приятель. Я тут воспользовался своим гиперспектральным телескопическим блоком формирования изображений…

Ибн-Секирбашка тем временем добрался до кульминации своей болтовни.

- Взгляните же на лица отважных красавиц! - прокаркал он. - Девушки, опустите вуали!

Я ахнул, как последний идиот, когда закутанные в черное женщины за спиной принца откинули свои паранджи и обнажили лица перед публикой. Ибо там, в самой середине ряда, обнаружился знакомый набор серебристых ресниц!

- Вот же она, твоя краля! - Тостер снова пихнул меня в бок своей конечностью. - Прикольно, что она здесь оказалась, да?

- Но этого не может быть! - запротестовал я. - Лора не способна на такую глупость. И потом, я вечно забываю напоминать ей про копии, а она сама никогда об этом не помнит, так что…

- Боюсь, это все же она - там, на сцене, - сочувственно отозвался Тостер. - Тут уж не промахнешься. Как ты думаешь, она попала сюда по объявлению или через агентство?

- Это она сгоряча, мне назло… - сокрушался я. - Это я во всем виноват!

- Думаю, ты не прав, дружище. Она, конечно, клэнки, но все же не настолько, чтобы перегреваться, как утюг. Во всяком случае, не до такой степени.

Окончательно упав духом, я снова повернулся к сцене. Самое ужасное заключалось в том, что все это действительно произошло по моей вине. Если бы я потрудился вырваться из лап предстартового страха и поговорить с Лорой, она не стояла бы сейчас на этой сцене, нервно поглядывая на нависших с обеих сторон придворных палачей. Вдруг я заметил, что она повернулась в мою сторону. Она меня увидела! Ее губы беззвучно зашевелились, и не нужно было быть гением сурдоперевода, чтобы разобрать слова: «Вытащи меня отсюда!»

- Любимая, я спасу тебя! - торжественно пообещал я, рухнув на груду подушек. Мгновением позже слуга вставил в мой рот мундштук кальяна, и ситуация несколько разрядилась. Лора, как оказалось, была не первой в списке, а значит, ее спасением можно было заняться и после обеда.