Римские фантазии - Родари Джанни. Страница 12
Она принялась торопливо рыться в углу, где лежали игрушки, отыскала там большие чашки для кофе, блюдца, стаканы, вазочки, бутылочки и так далее и расставила все это на кукольном столике. Затем велела новой кукле пойти на свое место, позвать несколько раз «маму» и «папу», наконец, повязала ей на шею салфетку и собралась кормить ее. Но кукла, едва девочка отвернулась на минутку, хорошим пинком отшвырнула накрытый стол. Блюдца разбились, чашки покатились по полу и, ударившись о батарею, тоже раскололись, и от них остались одни черепки…
Тут, разумеется, прибежала синьора Лиза. Она испугалась, что Энрика ударилась или поранилась. Прибежала и, не разобравшись, в чем дело, тут же накричала на дочь, назвав ее «плохой, противной девчонкой», и добавила:
– Какая ты нехорошая! Обязательно в Новый год надо что-то натворить. Смотря, будь осторожна, а то заберу у тебя куклу, и ты больше не увидишь ее!
И ушла в ванную комнату.
А Энрика, оставшись одна, схватила куклу, отшлепала ее как следует, назвала ее «плохой, противной девчонкой» и упрекнула в том, что она устраивает неприятности как раз в Новый год:
– Смотри, веди себя хорошо, а то запру в шкаф и не выпущу больше оттуда!
– Почему? – спросила кукла.
– Потому что ты разбила блюдца.
– А я вовсе не хочу играть с ними, – заявила кукла. – Я хочу играть с машинками.
– Я тебе покажу машинки! – рассердилась Энрика и шлепнула ее еще разок. Кукла не растерялась и вцепилась ей в волосы.
– Ой! Что ты делаешь? Почему бьешь меня?
– Законная самозащита, – ответила кукла. – Ты же сама научила меня драться! Ты первая ударила. Я и не знала, как это делается.
– Ну ладно, – ответила Энрика, желая сменить тему разговора. – Будем играть в школу! Я буду учительницей, а ты – ученицей. Вот твоя тетрадь. Я вижу, ты сделала в диктанте много ошибок, и я ставлю тебе двойку!
– А при чем здесь эта цифра «два»?
– При том, разумеется. Так делает в школе учительница. А кто пишет без ошибок, тому она ставит пять.
– Почему?
– Потому что так учатся!
– Ну и насмешила ты меня!
– Я?!
– А кто же! – ответила кукла. – Ну подумай сама – ты умеешь ездить на велосипеде?
– Конечно!
– А когда училась и падала с него, тебе кто-нибудь ставил двойку или кол?
Энрика в смущении замолчала. А кукла продолжала:
– Вот подумай: когда ты только еще училась ходить и вдруг ни с того ни с сего садилась на пол, твоя мама ставила тебе на попку двойку?
– Нет…
– Но ходить ты все равно научилась? И говорить научилась, и пить, и есть, и пуговицы застегивать, и шнурки завязывать, и зубы чистить, и уши мыть, и открывать и закрывать двери, и звонить по телефону, и включать проигрыватель и телевизор, и спускаться и подниматься по лестнице, и бросать и ловить мяч, и отличать своего дядю от незнакомого человека, собаку от кошки, холодильник от пепельницы, ружье от штопора, сыр пармезан от горгонцолы, правду от лжи, воду от огня. И все это без каких бы то ни было отметок, плохих или хороших. Не так ли?
Энрика притворилась, будто не заметила вопросительного знака, и предложила:
– Давай я вымою тебе голову!
– Ты с ума сошла? В Новый год…
– Но я очень люблю мыть куклам голову!
– А я очень не люблю, когда мне мыло попадает в глаза!
– Ну знаешь! Ты – моя кукла, и я могу делать с тобой что захочу. Ясно?
Это «ясно?» было из словаря синьора Фульвио. И синьора Лиза тоже нередко завершала свои разговоры этим выразительным «ясно?». Теперь настала ее, Энрики, очередь заставить уважать свои родительские права. Но кукла, похоже, даже не обратила внимания на это веское слово. Она забралась на самую верхушку елки, разбив по пути несколько цветных лампочек, и стала раскачиваться, как на качелях.
Энрика, чтобы не ругаться с нею, отошла к окну. Во дворе мальчишки играли с мячом, катались на самокате, на велосипеде, пускали стрелы из лука, играли в кегли.
– Почему не пойдешь во двор поиграть с ребятами? – спросила кукла, засунув палец в нос, чтобы подчеркнуть свою независимость.
– Там одни мальчишки, – ответила Энрика. – Они играют в мальчишеские игры. А девочки должны играть в куклы. Они должны учиться быть хорошими мамами и хозяйками, должны уметь накрывать на стол, стирать, чистить обувь для всей семьи. Моя мама всегда чистит ботинки папе. И сверху и снизу.
– Бедняжка!
– Кто?
– Твой папа! У него, значит, нет рук…
Энрика решила, что настал самый подходящий момент дать кукле пару хороших пощечин. Чтобы добраться до нее, надо было залезть на елку. Ну а елка, разумеется, не растерялась и тут же воспользовалась случаем, чтобы свалиться на пол. Вдребезги разбились лампочки и стеклянные игрушки – ужас! А кукла оказалась под столом и решила, что в этой ситуации лучше всего захныкать. Однако она первая забеспокоилась и бросилась к Энрике:
– Ты не ушиблась?
– Я не хочу с тобой разговаривать! – заявила Энрика. – Это ты во всем виновата! Ты невоспитанная кукла. Уходи! Ты не нужна мне больше!
– Наконец-то! – воскликнула кукла. – Теперь-то ты наконец поиграешь с машинками!
– И не подумаю! – возразила Энрика. – Возьму свою старую тряпичную куклу и буду играть с ней.
– Ах, вот как! – вскричала новая кукла. Она осмотрелась, нашла тряпичную куклу, схватила ее и вышвырнула в окно – сквозь стекла, даже не открывая его.
– Я буду играть с моим плюшевым мишкой! – заявила Энрика.
Новая кукла отыскала плюшевого мишку и забросила его в мусорный бак. Энрика расплакалась. Родители услышали ее плач и прибежали как раз вовремя, чтобы увидеть, что новая кукла завладела ножницами и напропалую кромсает наряды из кукольного гардероба.
– Что это за безобразие! – вскричал синьор Фульвио.
– Ох я несчастная! – вскричала синьора Лиза. – Думала, что купила куклу, а оказывается, принесла в дом ведьму!
Папа и мама бросились к маленькой Энрике, подхватили ее на руки, стали ласкать, жалеть, целовать.
– Паф! – сказала кукла с самого верха шкафа, куда она забралась, чтобы подрезать свои волосы, которые, по ее мнению, были слишком длинными.
– Ты слышала? – испугался синьор Фульвио. – Она сказала «паф!» Этому ее мог научить только твой брат!
Синьор Ремо появился в дверях, словно его кто-то позвал. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что происходит.
Кукла подмигнула ему.
– Что случилось? – спросил дядя, притворившись, будто с неба свалился.
– Она не хочет быть куклой, – захныкала бедная Энрика. – Бог знает что о себе возомнила!
– Я хочу пойти во двор и играть в кегли! – заявила кукла, посыпая сверху пряди волос. – Я хочу барабан! Хочу в лес, на луг, в горы! Хочу кататься на самокате! Хочу стать физиком-атомщиком, железнодорожницей, педиатром. И еще сантехником! И если у меня будет дочь, я пошлю ее в спортивный лагерь. И если она вздумает мне сказать: «Мама, я хочу быть домашней хозяйкой, как ты, и чистить обувь своему мужу. Сверху и снизу», – я отправлю ее в наказание в бассейн, а затем поведу в театр.
– Да она с ума сошла! – сказал синьор Фульвио. – Наверное, у нее испортился какой-нибудь транзистор.
– Ну-ка, Ремо, – попросила синьора Лиза, – взгляни, в чем там дело. Ты ведь разбираешься в этом.
Синьор Ремо не заставил себя долго упрашивать. И кукла тоже. Она прыгнула ему на голову и стала делать сальто-мортале. Синьор Ремо прикоснулся к кукле в нескольких местах, что-то повернул, что-то подкрутил, и кукла превратилась в микроскоп.
– Ты ошибся, – заметила синьора Лиза.
Синьор Ремо снова что-то подкрутил. Кукла превратилась, в диапроектор, потом в телескоп, в роликовые коньки, в стол для игры в пинг-понг…
– Но что ты делаешь? – удивился синьор Фульвио. – Ты сейчас совсем испортишь ее! И где ты видел куклу, которая походила бы на стол?
Синьор Ремо вздохнул и еще что-то покрутил. Кукла опять стала нормальной говорящей куклой с длинными волосами.
– Мама, – сказала она на этот раз кукольным голосом, – я хочу устроить стирку.