Тропою разведчиков - Данилевская Нина Владимировна. Страница 21

— Значит, ты уверен, что связь агент поддерживает через Дилле? — спрашивал Звонарев.

— В этом не может быть никаких сомнений. Каждый приезд Дилле на аэродром совпадает с вылетом «крестоносцев» на Севастополь.

— Тогда можно обезвредить офицера.

— А что это даст? — нетерпеливо возразил Колесов. — На его место пришлют другого. Только зря насторожим гестапо. А нам надо обезвредить агента.

— Что же ты предлагаешь?

Колесов еще понизил голос:

— Мой план таков: взять Дилле живым и получить у него все нужные сведения. Иначе нельзя, Алексей!

— Что ты такое говоришь! — Звонарев вскочил. — Да понимаешь ли ты, с какими трудностями это связано?! С каким риском! Ребятам и так пришлось переменить жительство, явки, после того как достали тебе реквизит, афиши, организовали спасение этого Фурста.

— А Федя как? Здоров? — поспешно спросил Колесов.

Звонарев улыбнулся:

— Ничего, заживает нога. С твоей силищей драться поосторожней надо. Уж больно ты горячо тогда заступился за майора.

— Поосторожней — не поверили бы! — смущенно буркнул силач.

Собеседник успокаивающе прикоснулся к его руке:

— Знаем, Рындин! Никто тебя и не винит. А вот похитить Дилле, боюсь, не удастся.

— Удастся, — ответил Рындин. — У меня есть верный план. Мне только нужно сюда в помощь двух моряков из нашего отряда — Демина и Балашова. Я заготовил донесение в отряд. — Он решительно повернулся к мальчику — Собирайся, Вася. Как стемнеет, уйдешь в горы.

«Больной» радостно кивнул.

— Помни, чему тебя комиссар учил, — продолжал Рындин. — Выдержка и осторожность — главное. Судьба многих жизней в твоих руках. — Он протянул Васе буханку: — Донесение в хлебе. Передашь в руки командиру отряда…

Ганс встретил вернувшегося Колесова раздраженно:

— Пропадаешь у мальчишки! А хозяин с аэродрома звонил. Приедут вместе с Дилле. Помогай угощение готовить. Шнелль!

Тут Ганс увидел бутылку, принесенную телохранителем, и к нему сразу вернулось хорошее настроение.

— О, русский шнапс, — восхитился он. — Зер гут!

Ганс опрокинул стакан, доверительно сказав Колесову:

— Больше нельзя! Важный гость будет.

Силач улыбнулся, он хорошо знал Ганса.

Когда за окнами зашумела машина, раскрасневшийся Ганс заканчивал художественную отделку приготовленных закусок.

— Учись, Иван… — бормотал он, раскладывая по тарелочкам ломтики колбасы и сыра. — Господин майор любит, чтобы красиво…

Ганс икнул и, вероятно, по ошибке, положил в рот изрядный кусок колбасы. Его заплывшие жиром глазки блестели. Русский шнапс давал себя чувствовать.

В этот вечер майор был доволен. Старый приятель, наконец, согласился поужинать у него. Ганс, уставив стол закусками и снабдив ими не покидавшего машины шофера, скоро изнемог. Умильно поглядывая на остатки шнапса в бутылке, он отправился в свою каморку.

А в кабинете велась неторопливая беседа, подогреваемая обильными возлияниями.

— До каких же пор мы будем возиться с этим проклятым городом? — вопрошал майор Фурст, ожесточенно комкая горящую папиросу. — До каких пор, Эрнст, я буду сидеть в этой дыре?

— Да. Здесь не Париж, — согласился Дилле, обводя равнодушным взглядом стены. — Но имей терпение, Отто. Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.

Он налил себе коньяку. На бледном лице его выступили пятна.

— Мы все теперь учимся терпеть… — бормотал насмешливо Дилле, рассматривая коньяк на свет. — Все! Начиная с фон Манштейна. Кстати, ты знаешь, к нам в штаб приехал гаулейтер Тифлиса?

Глаза майора округлились от любопытства.

— Как это — Тифлиса? Мы же Тифлиса не взяли…

— Конечно, не взяли! Гаулейтера прислали к нам как живой укор фельдмаршалу фон Манштейну, который засел под Севастополем, вместо того чтобы уже быть на Кавказе…

Дилле выпил коньяк и стукнул кулаком так, что зазвенела посуда. Он тоже начал хмелеть.

— Ты прав — проклятый город! Но все это скоро кончится. Мы сотрем его в порошок и уже начали это делать весьма успешно. Скоро к нам подбросят еще один воздушный полк. Готовь аэродром к встрече. От этого зависит твоя карьера, Отто! «Крестоносцы» работают отлично. Фотограф с набережной хорошо делает свое дело. Эффективность бомбежек великолепная!..

— Фотограф с набережной?.. — пробормотал совершенно осовевший Фурст.

Дилле вздрогнул.

— Какой фотограф? Что ты бредишь? — грубо крикнул он Фурсту.

Совсем трезвыми глазами разведчик обвел комнату и вдруг заметил неплотно прикрытую дверь. Неслышно ступая по ковру, Дилле подошел к двери и толкнул ее.

За дверью стоял Колесов с тряпкой в руках. Увидев офицера, он согнулся в почтительном поклоне и продолжал равнодушно протирать висевшее в простенке зеркало.

Но эсэсовец понял все.

— Что ты здесь делаешь? Ком хир! — крикнул он и выхватил из кобуры револьвер.

Дальнейшее произошло молниеносно. Страшный удар свалил офицера с ног. Не дав опомниться, Колесов выхватил у него из рук револьвер и выстрелил в лицо. Остекленевшими от ужаса глазами смотрел майор Фурст на непонятные действия своего телохранителя, на неподвижного Дилле.

Колесов исчез за дверью. Снаружи щелкнула щеколда. За окнами взревел мотором и стих, удаляясь, «Оппель».

К утру вместе с Васей, с которым они сошлись на подступах к Абдуге, Колесов-Рындин пришел в отряд. Здесь разведчиков ждала плохая весть: отказала рация. Уже больше суток возился, стараясь ее исправить, радист, но ничего поделать не мог.

Сведения о вражеском агенте, принесенные Рындиным, следовало как можно скорее передать севастопольскому командованию.

— Придется послать людей, — решил командир. — Пойдут Балашов и Рублевский…

— И они пошли? — спросил Юра, оглянувшись на ребят, которые слушали повествование Рындина, боясь пошевелиться.

— В ту же ночь. Передачу таких сведений задерживать было нельзя.

— А куда вы дели машину? — У Жени горели глаза от любопытства.

— Машину я спустил под обрыв перед подъемом в горы. Попав в лес, я уже не боялся погони.

— А Вася? — быстро спросила Наташа. — Он и потом был в отряде?

Рындин помолчал.

— С Васей мы расстались вскоре после гибели комиссара. Хлопчик решил вернуться к себе в село и попал в руки гитлеровцев. Да вы не волнуйтесь, — поспешно прибавил Семен Трифонович, — сбежал от них Вася. Уже после войны я узнал, что стал он трактористом, потом комбайнером. Уехал работать на целину. Не такой он парень, чтобы пропасть!

Ребята затормошили Рындина. Им хотелось знать все подробности о друзьях-разведчиках, о том, что было с Балашовым, когда тот вернулся из Севастополя…

Особенный восторг вызвало сообщение Рындина, что с Балашовым их связывает и поныне тесная дружба, что после Севастополя они вместе ходили в разведку. Теперь-то наверняка они узнают адрес Балашова!

— Вы об этой разведке тоже расскажите! — умоляла Наташа.

— Потом когда-нибудь, — смеялся Рындин. — Мы еще встретимся. А сейчас за мной машина пришла. Слышите — гудит?

За окном действительно настойчиво сигналил грузовик. Рындин поспешно собирался, на ходу отвечая осаждавшим его ребятам. Он сказал, что переписывается с Михаилом Григорьевичем Балашовым, который работает старшим помощником капитана на грузовом теплоходе «Орион». Теплоход этот часто ходит в заграничные рейсы, бывает и на Южном берегу. Живет Балашов в Одессе.

Ребята шумной стайкой провожали бригадира. Он уже готовился сесть в машину, когда Юра взволнованно крикнул:

— Адрес, адрес вы нам забыли дать, Семен Трифонович! Куда писать Балашову?

Рындин поспешно вернулся, достал из ящика стола конверт, на котором был адрес Балашова, и отдал его ребятам.

Глава десятая

В открытом море

Слабый огонек мерцал на борту «Чайки». Вспыхнет, погаснет. Снова вспыхнет. Внизу глухо шумело море.

Четверо ребят крались по скалам к разбитой шхуне. Вечер был облачным, темным. Чтобы не свалиться, приходилось рассчитывать каждый шаг.