Стражники Иерусалима - Вульф Франциска. Страница 3

Рашиду стоило огромных усилий не заснуть. Глаза его предательски слипались, хотя было не так уж рано. Час утренней молитвы давно прошел. Ночью он хорошо выспался, потом плотно позавтракал. Вроде никакой причины для усталости не было. Тем не менее он с трудом подавлял зевоту. Он украдкой взглянул на приятеля, стоявшего по другую сторону ворот. Юсуф прислонился к стене и так низко надвинул на лицо высокую шапку, что Рашид нисколько не сомневался: он спит.

Вздохнув, он переступил на другую ногу и нахмурился, чтобы побороть сонливость. Однако ничто не помогало. Некоторые его товарищи специально просились на вахту у Западных ворот, потому что здесь редко находилось дело для стражника. Рашид же терпеть не мог стоять вот так, без всякого дела. Служба на воротах нагоняла на него смертельную тоску. Кроме нескольких ремесленников и крестьян, направлявшихся этим утром на базар, не было никого, кто бы заслужил внимания янычара. Ни одной души за все те два часа, что он стоял здесь на посту. Ночь была такой же спокойной. И зачем они вообще здесь стоят? На Западных воротах никогда ничего не происходило, не случалось ничего необычного и интересного. Лучше бы десять ночей подряд патрулировать городские улицы, чем один день простоять у этих ворот. Ночами им приходилось унимать дерущихся забияк, одурманенных вином христиан и евреев, буянивших или поносивших друг друга. Иногда удавалось схватить воров на месте преступления. И даже если ночь была спокойной, стража хотя бы могла двигаться. А пост на этих воротах? Здесь приходилось так долго стоять неподвижно, что затекали конечности. С таким же успехом они могли охранять яблоки в саду наместника.

Рашид снова переступил с ноги на ногу, пытаясь стряхнуть дремоту, и принялся вспоминать вчерашнюю шахматную партию. Он выиграл у Юсуфа в двадцать ходов. А нельзя ли это было сделать быстрее? Пока он пытался восстановить в памяти каждый ход, что-то все же привлекло его внимание. К воротам приближались двое мужчин. Они шли пешком. Оба были закутаны в длинные пыльные плащи, лица скрыты под капюшонами. Один из них опирался на длинный посох, словно пастух. Или старик.

«Пилигримы, – разочарованно подумал Рашид. – Всего лишь обыкновенные пилигримы».

Он сам не знал, что ожидал увидеть. Дикие орды кочевников, собирающиеся разграбить Иерусалим? Так их больше не существовало, с тех пор как султан Сулейман Великолепный, да будет благословенно его имя, укрепил городскую стену. Паломники же в Иерусалиме были таким же обычным явлением, как и торговцы. Многие из них каждый день приходили в город – христиане, иудеи и, конечно, мусульмане. У пилигримов была лишь одна цель: посетить святые места и помолиться. Они не представляли опасности. Тем не менее Рашид решил повнимательнее присмотреться к этой парочке хотя бы для того, чтобы убить оставшееся до смены время.

– Эй вы! – крикнул он, когда между ним и пилигримами оставалось не больше десяти шагов. – Стойте!

Мужчины смиренно остановились, и Рашид поманил их поближе:

– Подойдите сюда.

Они скинули капюшоны, стражник смог разглядеть их лица. Один был молод, красив, с темными густыми волосами до плеч. Второй на первый взгляд казался гораздо старше. Его череп был голым, если не считать жидкого венчика, обрамлявшего лысину. Присмотревшись повнимательнее, Рашид, однако, заметил, что его лицо было на удивление моложавым, без единой морщины, словно он был лишь ненамного старше своего молодого спутника.

– Кто вы такие?

– Мы пилигримы, сын мой, – спокойно ответил лысый паломник, мягко улыбнувшись. – Мы проделали долгий путь, чтобы помолиться у Гроба Господа нашего, Иисуса Христа, сына Божьего.

Рашид ни на секунду не усомнился в правдивости его слов. Одежда и обувь путников была столь грязной и поношенной, будто они шли сюда не один месяц. На плечах их болтались большие кожаные сумы. И все же Рашид вдруг ощутил знакомый неприятный зуд в затылке. Зуд, который уже не единожды выводил его на верный след. Что-то в этих людях было не так, как бы эта парочка ни старалась походить на обычных пилигримов. Нет, он непременно выведает, в чем тут дело.

– Что у вас там? – строго спросил стражник, указывая на их сумы.

– Остатки нашей скудной трапезы, сын мой, – ласково ответил лысый. – Мы бы охотно разделили ее с тобой, если бы тебе как приверженцу Мухаммеда не был запрещен этот вид пищи. Еще мы несем с собой Библию, Слово Бога Живаго.

– Откройте мешки, – приказал Рашид, ощутив под ложечкой холодящую волну. Именно там у него всегда зарождался гнев. Иногда он вспыхивал быстро и неожиданно, словно песчаная буря. На сей раз стражник явственно чувствовал, как медленно распространялась в нем ярость, контролируемая и сдерживаемая грозящей опасностью.

– С удовольствием.

Лысый не переставал улыбаться. Будь он простым паломником, он должен был бы сейчас испугаться или хотя бы разволноваться. Эти же явно были чужаками, это чувствовалось по их странному ивриту. Если бы Рашида в чужой стране, к примеру, остановила бы и начала обыскивать городская стража, он бы занервничал, даже обладая чистой совестью. Этот же не выказывал никаких признаков – ни испуга, ни беспокойства, ни даже гнева. Напротив, взгляд его светло-карих глаз оставался непроницаемым. Зуд в затылке Рашида становился почти непереносимым.

Чтобы отвлечься, он занялся их мешками. Сума молодого была пустой, если не считать куска мяса, копченного на костре, и краюхи высохшего хлеба. А вот в мешке лысого его ждал более богатый улов. Кроме книги на латыни он обнаружил там бутылку из шлифованного стекла. Пробка была запечатана сургучом и завернута от ударов в пурпурную ткань. Пурпур? Царский цвет? Как мог простой пилигрим владеть такой дорогой тканью, если он и в самом деле был всего лишь обычным паломником?

– Что это? – хмуро спросил Рашид, вытаскивая бутылку. Содержащаяся в ней жидкость на солнечном свету вспыхнула кроваво-красными искорками, а когда он встряхнул ее, на пыльной дороге свежими пятнами крови заплясали сверкающие пятна.

– Вино, сын мой, – ответил лысый паломник своим спокойным, доброжелательным голосом. Он по-прежнему улыбался, однако в его холодных глазах вспыхнула ненависть. Молодой же пилигрим побелел как мел.

«Всего лишь вино?» – мелькнуло в голове у Рашида, в то время как он боролся с искушением грохнуть бутылку об стену только ради того, чтобы посмотреть, как на это среагируют странные паломники. Между тем у него было ощущение, что по его спине бегают сотни муравьев. Может, стоило бы отвести странную пару на допрос к начальнику?

– Эй, Рашид, в чем дело?

Юсуф проснулся и теперь, оставив свой пост на другой стороне ворот, направлялся к нему.

– Двое подозрительных, – ответил Рашид по-арабски в надежде, что христиане не понимают язык Корана. – Я как раз раздумываю, не следует ли ими заняться «мастеру суповой миски»»

Юсуф критически оглядел паломников и, развеселившись, покачал головой:

– Ты что, хочешь из-за пары каких-то вшивых пилигримов нарушить покой Ибрагима? Иногда у тебя и впрямь бывает плохо с головой, дружище! Есть получше способы разогнать тоску, чем возиться с двумя безобидными паломниками, к тому же ты рискуешь навлечь на себя гнев мастера.

Рашид ничего не ответил. Юсуф назвал странников безобидными. Ему самому они тоже на первый взгляд показались неопасными. Но так ли это было на самом деле? Он наморщил лоб, продолжая таращиться на бутылку, которую все еще держал в руках. Переливающийся в жидкости свет окрасил его ладони багрянцем, будто кровью. И лысый утверждает, что это вино? Что-то не верится. Значит – кровь? Рашиду стало не по себе, и он вновь ощутил сильное желание швырнуть бутылку об стену.

Юсуф положил руку ему на плечо:

– Что с тобой?

– Ничего, – ответил Рашид, стряхивая наваждение. Он не стал швырять бутылку. Быть может, в ней находится какая-нибудь реликвия. Эти христиане чего только не хранят! Молются мощам, плащаницам, иконам... Может, в этой бутылке кровь какого-нибудь христианского святого? Может, даже самого Иссы – Иисуса Христа? А Он, как ни крути, считался одним из пророков, который явил Мухаммеду Аллаха во всей Его безграничной милости.