Странствия и судьба Чанга - Потиевский Виктор Александрович. Страница 4

Дважды хрипло кашлянув, раскатисто и утробно рыча, взбивая хвостом снежную пыль, тигр обходил кабана по кругу, а тот поворачивался, держась мордой к Чангу. Остальные кабаны либо попрятались куда-то, либо бежали теперь во всю прыть, спасаясь от погибели. Только этот могучий вепрь остался. Тигр понимал, что огромный секач - добыча нелегкая и опасная. Его длинные желтые клыки- оружие смертоносное. И на этот раз Чанг снова не решился на схватку с секачом, потому что не был озлоблен голодом. Он в последний раз ударил хвостом и длинным прыжком ушел в сторону. А кабан еще долго стоял, пока хищник не исчез совсем и запах его не растаял в чистом морозном воздухе. Чанг снова двинулся по следу тигрицы, пересек увал, поднялся на сопку, сошел в распадок. И вдруг насторожился: след подруги сошелся со следами двух людей. Следы вели через негустой ельник, прошли кедровник, затем повернули в низину и разделились. Тигрица возвратилась назад и пошла в стороне вдоль человеческих следов. Люди шли за ней, и она это учуяла. Потом вдруг стала отдаляться от них, значит, они ее увидели.

Он продвигался, принюхиваясь к отпечаткам ее лап. И когда уже немало удалился от людского следа, вдруг увидел свою подругу. Она лежала на боку, раскинув лапы, словно хотела в последний раз прыгнуть. Пасть тигрицы была разинута и полна крови. И весь снег вокруг был в крови... Следов человека рядом не было, двуногие не подходили к трупу, но Чанг знал, что это именно они убили ее. От нее пахло горелым порохом.

Он наклонился, понюхал ее морду, лизнул в нос... Мочка была холодной, как снег.

Он немного постоял, потом двинулся в сторону следа людей, негромко, утробно, зло рыча. След вывел его к тому самому зимовью, где он уже побывал и где мирно разглядывал человека, как бы для первого знакомства.

На лес уже опустились сумерки. Большие яркие и холодные звезды висели над кедрами, пихтами, елями. Тигр подошел к избушке, понюхал дверь, отступил на два шага и громоподобно, вызывающе и угрожающе зарычал. Он грозил людям, напоминал им, что он здесь хозяин, что он не позволит им бесчинствовать в тайге, убивать тигров... От его рыка в маленьких окнах зимовья дрожали стекла, и люди с содроганием слушали его грозный голос, который катился по ночной тайге далеко-далеко...

Несколько дней Чанг слонялся по распадкам и урочищам, нигде подолгу не задерживаясь. Первые три дня и ночи вообще ничего не ел, не охотился - не хотелось. Только пил из ключей, которые переходил в своем таежном странствии. На четвертый день в рассветных сумерках он заметил на склоне увала группу оленей и стал их скрадывать. Однако голое место, залысина, где на каменистом грунте не росли деревья, не позволило ему подобраться на два-три прыжка, чтобы нападение было надежным.

Он затаился, как бы в раздумье, и вдруг использовал прием, который уже применял прежде в подобных случаях. Резко рыкнул и тут же кинулся к табуну. Рык тигра, неожиданный и мощный, всегда в первое мгновение ошеломляет и зверя, и человека. Так и олени, услышав этот грозный звук, вздрогнули и на миг замерли, вскинув головы. Но за этот миг тигр сумел сделать еще два недостающих прыжка.

Насытившись, не стал укладываться на отдых, как это часто делал после еды, а двинулся дальше, стараясь идти по малоснежным склонам, по звериным и человеческим тропам, потому что, идя по целине, он увязал в снегу, а это раздражало и утомляло. В одинокой его звериной душе поселилось беспокойство, тревожная неприкаянность.

Он вдруг вспомнил о своем прежнем охотничьем участке, где все было ему привычно, где не встречались на пути незнакомые зимовья с людьми, громыхающими ему вслед. Где он жил много зим и не видел, чтобы убивали тигров... Он помнил того охотника, с которым тогда поделился добычей. Тот человек не стрелял в него никогда. И Чанг решил возвращаться. Он шел, пересекая широкие таежные урочища, переходя вброд бурные ледяные ключи и горные обветренные перевалы...

Однако его сосед-охотник так и не встречал с тех пор этого тигра, не видел его следов. И никому не известно, дошел ли он, полосатый и длиннохвостый, до своих прежних угодий, дожил ли наш Чанг до этой весны...

(1) Пробковое дерево Приморья (Примеч. автора)

(2) Так на Дальнем Востоке называют ручьи горного происхождения. (Примеч. автора)