Осень - Прилежаева Мария Павловна. Страница 13

Мать Ульяны, человек, может быть, лишку осторожный, более всего опасалась критической болтовни, на которую современные ребята так падки. Фрондеры! Наболтают по глупости лишнего, а виноваты отцы. Им, деткам, что! Они несовершеннолетние, их недовоспитали, за них семья да школа в ответе. Чепуха! И не детки уже, до паспорта недалеко, соображать давным-давно научиться пора бы.

Такие истины осторожная Ульянина мать частенько ей проповедовала, на что Ульяна обычно насмешливой скороговоркой отвечала:

- Мамочка, учусь, учусь соображать!

Отец не донимал ее наставлениями. Он вел разговоры всерьез.

- О справедливости спрашиваешь? Скажу. Твое имя Ульяна. Примеривайся, как поступила бы о н а в наши мирные дни.

- В наши мирные дни сложных ситуаций не бывает?

- Случаются.

- Тогда как?

- А голова и сердце зачем у тебя?

Таким был отец. Ульяна не знала, какой он на работе, с посторонними людьми, рабочими и начальством. Дома он был молодцом. Маму Ульяна тоже любила, но ее осторожность и благоразумные речи вызывали в ней желание сопротивляться и спорить. Если бы не отец, спорам не было бы конца. Отец в некоторых отношениях был строг, даже суров, слово его было законом:

- Матери не прекословить.

Ульяна старалась не прекословить.

- Значит, папа, будем действовать, как стала бы о н а. А ты даже не спросишь, в чем дело.

- Захочешь, сама скажешь.

- Скажу. Только после. Когда разберемся.

Итак, после уроков, забежав на полчаса домой пообедать, ученики девятого "А" (больше девочки) отправились к Ольге Денисовне. Возглавлять депутацию должна была староста класса Мила Голубкина, но в последний момент отказалась.

- Если бы официально, по решению комитета или учкома, а так, от себя... Я староста все-таки...

Ульяна махнула рукой:

- Иди, зубрила, зубри.

- И уйду, если меня оскорбляют.

И ушла. Зашагала, неся в правой руке туго набитый портфель, размахивая левой, как солдат, что говорило о твердом и энергичном характере старосты класса.

- Я не с ней. Сам по себе. - И Пряничкин тоже ушел.

- Примерная и отрицатель сомкнулись. Единый фронт! - крикнула Ульяна вдогонку.

- У тебя жутко выразительные глаза, когда сердишься. Чаще сердись, сказал Женька.

- Испытанный остряк девятого "А", хоть бы раз сочинил остроумное, отрезала Ульяна.

Она разбушевалась сегодня. Или нервничала перед встречей с Ольгой Денисовной.

- Ребята! Девочки! Не хныкать. Не жалеть.

Хныкать и жалеть не пришлось, они не застали Ольгу Денисовну дома.

Дверь отворила соседка с компрессом на раздутой щеке, и - вот чудеса-то! - девочки узнали продавщицу галантерейного отдела универмага Нину Трифоновну.

- Здрасте! Здрасте! - затрещали девочки. - Оказывается, и вы тут живете.

Они с любопытством разглядывали заставленную шкафами темную прихожую коммунальной квартиры, высокие двери и лепку на закопченном потолке старинного дома.

- Нина Трифоновна, а капроновые чулки в сетку к вам скоро поступят? осмелела одна.

- А импортные сумочки? - подхватила другая.

- А...

- Ну и нахалки! В дом к больному врываются, цельную ночь от флюса глаз не сомкнула, а они про чулки, не терпится. Вы за кого меня принимаете? Что я - спекулянтка, домой товары таскать?

Но Нина Трифоновна не успела выпустить на нахальных девчонок пулеметную очередь. Ульяна опередила ее, вежливо объяснив, из какой они школы и что их сюда привело. И Нина Трифоновна оставила в стороне чулки и импортные сумочки и обрушилась на нахальных девчонок по другому уже поводу.

- Заявились! Где ваша совесть? Нет Ольги Денисовны, нет и не будет. Кто из школы придет, велела сказывать всем, что уехала. Видеть никого не желает. Опостылели вы ей. Ни жалости к старому человеку, ни уважения. Э-эх, вы! А еще ученики.

К ее удивлению, ученики не стали защищаться, переглянулись, помялись, а одна, с темно-серыми, как-то особо приметными глазами под черными шнурами бровей, видно, заводила у них, вежливо сказала:

- Мы поняли. Пожалуйста, передайте Ольге Денисовне привет от девятого "А". Пока. Ребята, пошли.

Ребята, вернее, девчата (из ребят в этой компании был один Женька Петухов, за которым давно замечено, что от Ульяны ни на шаг) хором повторили:

- Пока!

И ушли.

- А-аах! - ахнула вслед им Нина Трифоновна. - Вот так бездушные! Какую себе смену растим, ай-ай, Ольга Денисовна, кого воспитали! Каменные. Напрямик скажу, бессердечных, Ольга Денисовна, вырастили.

Так она решила, но тотчас передумала: "Нет, навру, что, мол, плачут, жалеют. Для утешения навру".

Между тем девятиклассницы плюс Женя Петухов довольно долго прохаживались по бульварам, всесторонне обсуждая происшедшее, и единогласно пришли к заключению:

- Ольгу Денисовну вытурили.

Вытурили. Открытие произвело на всех удручающее впечатление. Обсуждение прервалось, прохаживались молча.

- Ребята! "Честное комсомольское" помните? - спустя какое-то время спросила Ульяна Оленина.

Повесть "Честное комсомольское" они читали и обсуждали на литературном кружке, не подозревая, как скоро совпадут судьбы героя книги - учителя и реально существующей рядом с ними Ольги Денисовны. Тот был тоже хорошим учителем, того тоже вытурили, но там было к чему прицепиться - учитель глухой. А наша Ольга Денисовна? Нашу за что?

- Что будем делать?

- Действовать, - лаконично решила Ульяна.

- Точно по книге? - спросил Женька Петухов. И сам ответил: - Точно. Чем докажем воздействие книги на жизнь.

- В общем, будем действовать так, но с учетом индивидуальной обстановки, - как всегда, разумно сказала Ульяна.

- А на ее место кого подсунули? Утю, а? - возмущался Женька.

- Положим, на Утю нападать пока не за что, - снова рассудила Ульяна. А вот наша Королева Марго...

С этого и началось на уроке. Маргарита Константиновна вошла сдержанная, деловитая. Она умела иногда напустить на себя этакую деловитость - не подступись! Девчонки вмиг оценили новый туалет, последний крик моды: расклешенная полудлинная юбка, синий джемперок-"лапша" и мечта всех учениц от седьмого до десятого класса - тонюсенькая серебряная цепочка на шее. Встали.