Война за погоду - Прашкевич Геннадий Мартович. Страница 15
Я – Крайночной!.. На ключе Пушкарев… Прием…
Крайночной!.. Крайночной!.. Подтвердите имя!.. Прием!..
«Не надо мне было называть себя… – понял Вовка. – Теперь я совсем запутался… Теперь REM-16 мне не поверит… Никто мне больше не поверит… Я всех запутал этими фамилиями…»
И ответил.
REM-16!.. REM-16!.. Я – Крайночной…
На остров высажен фашистский десант… Нуждаемся в помощи…
«Опять я не то! – ужаснулся он. – REM-16 может подумать, что десантники высадились где-нибудь на юге острова, что они захватили весь остров, а я будто бы продолжаю сидеть на ключе…»
Но REM-16 оказался не придурком.
Крайночной!.. Крайночной!.. Откуда ведете передачу?…
Я – Крайночной!.. Я – Крайночной!.. С резервной станции…
Я – REM-16!.. Я – REM-16!..
Просьба всем станциям освободить волну… Откликнуться Крайночному!..
Откуда ведете передачу, Крайночной?…
И Вовка опять ужаснулся: ему не верят.
Он слишком много наболтал чепухи. Он слишком неуверенно владел ключом. Он все делал зря, все делал напрасно. Даже Собачью тропу прошел зря. Зачем мучиться, если тебе все равно не верят?
Но отстучал совсем другое.
Я – Крайночной!.. Я – Крайночной!.
Метеостанция захвачена фашистским десантом…
Просьба срочно уведомить Карский штаб… Как поняли меня?… Прием…
Я – REM-16!.. Я – REM-16!..
Откликнуться Крайночному!..
Крайночной, поняли вас… Сообщите состав зимовки…
Краковский… – отстучал Вовка. – Лыков…
И с восторгом вспомнил: – Елинскас!..
Кто на ключе?…
Пушкарев…
В списке зимовщиков Крайночного радист Пушкарев не числится…
REM-16!.. REM-16!.. – торопливо отстукивал Вовка, боясь ошибиться, боясь пропустить нужный знак. – Буксир «Мирный» подвергся нападению подводной лодки… Метеостанция захвачена фашистским десантом… Просим срочно уведомить Карский штаб…
Он переключился на прием, но REM-16 исчез.
Шипя, как сало на сковороде, прожигали эфир шаровые молнии.
Дребезжа сыпалось битое стекло, визжали, выли на разные голоса сумасшедшие, никогда не существовавшие на Земле звери, страшно ревело что-то доисторическое, тяжелое, лязгало, рушилось, грохотало и сотрясалось, наводило ужас, а сверху, с тента палатки, прогретой зажженным примусом, медленно, как отсчет метронома, шлепались мутные капли.
REM-16!.. REM-16!..
Но не было REM-16. Исчез.
«И черт с ним! – злобно сжал кулак Вовка. – Не поверил! Но кто-нибудь поверит! Время еще есть. Пусть немного, но есть. Лыков считал, что я доберусь до Угольного только к самому утру. А я пришел раньше…»
Всем! Всем! Всем!
Я – Крайночной!.. Я – Крайночной!..
Точка тире тире…
Точка точка точка…
Точка…
Тире тире…
Шум в эфире то затихал, то сменялся неистовым кошачьим шипением.
Вдруг прорывался пронзительный свист, треск. Одновременно с моря налетал на палатку ветер, сотрясал тент, ронял на Вовку мутные капли. Кажется, зарево какое-то разгоралось со стороны моря. Брезент палатки как бы посветлел, будто его высветили снаружи мощными прожекторами. Злобно шипели, взрываясь, будто штырь раскаленный совали в воду, свирепые атмосферные разряды. И холодно, упруго дергался в пальцах ключ.
Всем! Всем! Всем!
Точка тире тире…
Точка точка точка…
Норвежская речь…
Торжественная похоронная музыка…
Все сокрушающие черные адские барабаны…
Но сквозь рев, сквозь свистопляску снова пробился слабенький писк.
Я – REM-16!.. Я – REM-16!..
Откликнуться Крайночному!..
Я – Крайночной!.. Я – Крайночной!..
Срочно нуждаемся в помощи!..
Метеостанция захвачена фашистским десантом…
Срочно уведомите Карский штаб… Как поняли?… Прием…
Я – REM-16! Я – REM-16!.. Вас поняли…
Немедленно отключайтесь… Вас могут запеленговать…
Неизвестный радист закончил совсем не по-уставному.
Удачи, братан!..
И отключился.
30
«Кто он, этот REM-16? – ошалел от удачи Вовка. – Откуда он?… С Ямала?… С Белого?… С материка?…»
Да ладно. Главное, его услышали.
Главное, что каждый его неуверенный знак понят и принят этим замечательным REM-16, и теперь Вовке не надо больше ползти по снегу, карабкаться по Собачьей тропе, обливаться потом ужаса над ключом, не зная – поймут тебя, или ты ни до кого не достучишься?
Он отключил питание.
Медленно встал. Вылез из палатки.
Подмораживало. Молочно призрачно светилось над Двуглавым небо.
Но если даже это было зарево, то горела не метеостанция за хребтом. Не могли горящие домики дать столько свету! Если даже весь керосин выплеснуть на сухие бревенчатые стены, все равно зарево не поднимется так высоко, чтобы подчеркнуть чудовищную стену непонятного тумана, из которого все так же косо, поблескивая металлически, торчал край странный диска.
«Сполохи! – догадался Вовка, с ужасом озирая небо. – Северное сияние! Пазори дышат.»
В восторге он схватился за бронзовый канатик антенны и вскрикнул, отдергивая руку, так сильно ударила его стремительная голубая искра.
«Северное сияние… – Вовка облился запоздалым ледяным холодком. – Но ведь это магнитная буря… Как я мог связаться с этим REM-16?… И радист говорил, что уже две недели они ни с кем не могут связаться… Магнитная буря…»
Но ведь ответили!
Медленно смотав бронзовый канатик, Вовка забросил его в ящик с рацией.
«Теперь надо закопать рацию… Вдруг самолеты запоздают и подлодка подойдет к берегу…»
Взгляд задержался на сером джутовом мешке, валявшемся у входа. «Каша, наверное…» Очень хотелось есть, но он уложил рацию во вьючный ящик и натянул рукавицы.
– Белый!
«Чертов пес!»
Пятясь, вытащил ящик из палатки.
Мела поземка. Страшная стена белого тумана, как в немом кино, все так же чудовищно и непонятно возвышалась над островом. «Растут фиалки, ароматные цветы…» Свист не получался… Не видя собственных ног, Вовка по щиколотку брел в мутном светящемся ручье поземки… Не должно тебя это интересовать…Наверное, военная тайна, иначе Лыков сказал бы…
– Белый!
Он не думал, что пес ему поможет. Просто вдвоем было бы веселей.
Проваливаясь в сугробы, оглядываясь на чудовищно белую, как бы вскипающую стену с ужасным вмороженным в нее диском, Вовка доволок ящик до торчавших над снегом камней. Дальше начинались черные слоистые обрывы. Здесь в сухом порхлом снегу он и закопал ящик.
Глянул внимательно.
Угловатый выступ… Черные глыбы, свалившиеся сверху…
И взрыв!