Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Кирюхин Илья. Страница 31

— Заходи, заходи, уже едем! — стало теснее еще на два человека, водитель закрыл дверь маршрутки и снова рванул с места так, что большинство стоящих пассажиров подалось назад.

Если бы я так не щадил сцепление на отцовской «девять-девять», он бы мне по шее надавал, да еще и заставил бы ремонтировать коробку за мой счет. Да уж, заходи. В эту маршрутку можно только заталкиваться, начиная с позапрошлой остановки. И держаться приходится практически зубами за воздух.

— На, присядь, сюда, места больше будет. — Водила положил синюю офисную папку на крышку двигателя. Что ж, присядем. Хотя, конечно, с точки зрения безопасности, место так себе, ибо существует серьезная перспектива, если, не дай Бог, авария, спиной вынести лобовое стекло. Но, как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А идти из центра в Александровку до Вересаево далековато. Хм, а мысли — вещь захватывающая. Даже не заметил, как в толпе стоящих пассажиров передо мной оказалась миленькая блондиночка с прелестными формами и обширным декольте. Посадочное место у меня на люкс не тянет, максимум плацкарт, но все же стоит попробовать — джентльменские привычки жаждут выплеснуться.

— Девушка, присядете?

— Ой, спасибо, но не надо, постою.

Да у нее даже голос приятный! Неужели не курит? Что ж, будем надеяться, что выйдет она никак не раньше проспекта. Сейчас бы не помешало резкое торможение, так как силу инерции еще никто не отменял. А это еще что за задохлик… Миг тишины. Тишины абсолютной. Внезапно породившей предчувствие чего-то. Через секунду звуки вернулись. С «добавкой». В открытую форточку проникли басы недалекого пацанского «ваза», возмущения прохожего, водитель перестал разговаривать по телефону, но начал забористо материться. Резкое торможение… а рука уже крепко держится за спинку ближайшего сиденья, давая нужную устойчивость. Точнее, устойчивую сидячесть. Но среагировать успели далеко не все. Лучше так — почти никто не среагировал. В том числе и блондинка. И приземлилась она удачно… Для обоих из нас — она не поцеловалась с лобовым стеклом, а я узнал, что в маршрутках тоже бывают подушки безопасности… третьего размера. Когда все устаканилось, упавшие поднялись, и, под нестройный хор пассажирских возмущений и проклятий, транспорт двинулся дальше. А я, вынув свое лицо из ее декольте, приложил немалые усилия, чтобы оторвать взгляд и посмотреть ей в глаза. Девушка была явно смущена, легкая улыбка застенчивости не сходила с ее губ.

— Ты не ушиблась? — надо ж было хоть что-то сказать.

— Спасибо, благодаря тебе нет, — улыбнулась шире и добавила, опустив взгляд — зато ты точно не ушибся.

Снова посмотрела мне в глаза. Какой же игривый и манящий у нее взгляд.

— Кстати, можешь уже отпустить меня, я держу равновесие.

А я уж и забыл о том, что левой рукой обхватил ее за талию в районе пятой точки организма, дабы удержать ее хотя бы примерно в вертикальном положении.

— Да, конечно. — это ж надо, я сам смутился малость.

— Эй, ты!

Не понял. Что это за возглас у нее из-за спины донесся. Вот и голова показалась. А этот дрыщ удивил.

— Ты че её лапаешь?! Она моя!

— Саша, молодой человек просто помог мне удержать равновесие и не упасть.

— Молчи, шлюха! А ты, — это уже опять ко мне, — еще хоть раз притронешься к ней, пальцы отрежу.

Господи, он либо наркоман, либо просто идиот, но, в любом случае, инстинкт самосохранения у него напрочь отсутствует. А у девушки уже слезы на глазах навернулись. Еще бы — так оскорбил, да еще и на людях. А люди уже во всю наблюдают и прислушиваются, им бы еще попкорн раздать. Даже когда маршрутка притормозила на очередной остановке, выходящие пассажиры выходили в пол оборота, продолжая наблюдать за нами, жалея, что их остановка оказалась так скоро.

— Саша, я б на твоем месте… — надо сохранять спокойствие и постараться говорить без матов.

— Для тебя — Александр Сергеевич!

Мля, ну это уж слишком. этот самоубийца вообще не контролирует свой язык.

— Слышь ты, Пушкин…

— На первом переулке остановите! — раздалось из глубины салона.

— … еще раз оскорбишь ее, — кивок в сторону блондинки, которая была уже метрах в полутора позади него. И тушь у нее начала растекаться. — пожалеешь. Причем жалеть еще будешь и о своем дерзком поведении относительно меня.

— Ты че, вообще страх потерял, чмо?

Ага, это я, значит, страх потерял. Маршрутка остановилась, дверь уже была открыта. Резкий рывок. Один удар ногой, согнутой в колене, в корпус, и этот клоун вылетел на улицу через открытую дверь. Я достал из кармана полтинник, отдал водиле и сам вышел. Следом выскочила девушка.

— Давно бы его так. — донесся голос водителя отъезжающей маршрутки из почти закрывшейся двери.

А он быстро очухался — хоть я и ударил не в полную силу, чтобы не сломать ему пару ребер, он все равно должен был еще барахтаться на земле, а тут — уже стоял на ногах. Теперь, на свободном пространстве, да еще и в освещении дорожных фонарей, удалось осмотреть его внимательнее. Рост метр семьдесят максимум, тощий, волосы рыжие, подбородок как-то несуразно выпячен вперед, маленькие крысиные глаза. Господи, и что она в нем только нашла? Одет как-то по клубно-гламурному — легенькие кроссовки, зауженные джинсы, розовая футболка, в паре метров от него валяются разбитые солнцезащитные очки с итальянской эмблемой. А, ну конечно, блатным и ночью солнце светит. На левом запястье белеет ремешок крупноциферблатных часов… Ну ничего себе! В правой руке этого мачо блеснуло лезвие «бабочки». Это уже статья. Он упоротый, что ли. Блондинка, увидев нож, взвизгнула и отскочила в сторону, продолжая всхлипывать и растирая по лицу остатки макияжа.

— Саша, не надо…

— Заткнись! Когда разберусь с ним и тебе достанется!

Крысиные глаза… С расширенными зрачками. Ну, понятно, а как же иначе. С такими разговаривать бесполезно.

— Сейчас я тебя на ремни порежу!

— Да что ты?

Пара стремительных движений и мою правую ладонь холодит металлическая с резиновыми вставками рукоять восьмизарядника.

— Брось нож на землю и руки за голову. — дуло пистолета смотрело наркоману прямо в грудь. А девушка теперь смотрела с ужасом на меня. Даже плакать перестала, только рот был разинут и прикрыт ладошкой с аккуратным френчем на тоненьких пальчиках.

Холодное оружие вывалилось изв миг онемевших пальцев, да и на лице храбрости по меньше стало — зрачки расширились еще больше, но теперь уже от страха. И, судя по тому, как убегал, спотыкаясь, в коленках тоже была некая неуверенность. Я повернулся к девушке. Ее лицо надо было видеть, ибо я забыл убрать пистолет, и получилось так, что теперь он смотрел на нее.

— Нне… убивай… ммменя… — сквозь ужас выдавила она из себя.

Осознал свою оплошность я быстро.

— Ой, нет, что ты! Я не причиню тебе вреда! — ответил я, сделав ладонями примирительный знак, тем самым направляя дуло в небо.

— Я… я… ннничего… никкому… не… сскажу… — никак не могла прийти в себя девушка.

— Извини, я не хотел тебя напугать! Клянусь, я тебя не обижу! Смотри…

Я вытащил обойму, убрал пистолет обратно в кобуру под толстовкой. Подошел к блондинке.

— Как тебя зовут?

— Ма… Маша.

— Машенька, не бойся. Меня Алекс зовут, для тебя просто Леша.

Я сделал из ее ладоней лодочку и за пару-тройку секунд разрядил всю обойму.

— Пусть они побудут у тебя. — я закрыл ее ладони, а пустую обойму сунул в карман. Медленно приобнял девушку. Та разрыдалась мне в плечо, отойдя от шкоа.

— Ну тише, тише, успокойся. Пойдем я тебя провожу. Где ты живешь?

— Тут, рядом, в первом переулке. — сквозь слезы и всхлипывания ответила блондинка.

— Алло, Стас? Я знаю, ты недалеко. Бери Жору, Игоря и Влада и быстро ко мне!

— Рыжий, что у тебя стряслось? Голос какой-то дрожащий. Опять обдолбался и нам ничего не оставил?

— При встрече объясню! И надеюсь биты с шокером ты из багажника не вытаскивал!