Марсиане, убирайтесь домой! - Браун Фредерик. Страница 14

— Тридцать семь лет. То есть это мне тридцать семь лет, а читаю я лет тридцать.

— Много вы прочли по психологии?

— Ничего серьезного. Так, научно-популярные книги, написанные для дилетантов.

— А кто вы по профессии?

— Писатель.

— Ага! Научная фантастика? Вы часом не Люк Деверо?

Люк почувствовал удовольствие, которое всегда испытывает писатель, когда называют его фамилию.

— Да, — ответил он. — Неужели и вы читаете научную фантастику?

— Конечно, и очень ее люблю. То есть любил две недели назад. Сомневаюсь, чтобы кто-то хотел сейчас читать о пришельцах с другой планеты. По-моему, произошло резкое крушение рынка научной фантастики. Потому вы и ищете новую... гмм, профессию?

— Боюсь, что еще до прихода марсиан я переживал самый глубокий кризис в своей писательской карьере, так что не могу валить все на них. Хотя они мне, разумеется, не помогли. А то, что вы сказали о рынке научной фантастики, можно повторить еще раз и гораздо конкретнее. Такого рынка вообще нет и не будет годы и годы после ухода марсиан... если, конечно они когда-нибудь уйдут.

— Понимаю. Ну что ж, мистер Деверо, сочувствую вашим неудачам. Надеюсь, незачем добавлять, что я буду рад видеть вас в одной из моих групп. Если бы вы с самого начала назвали свое имя, поверьте, вопросы оказались бы лишними. Итак, сегодня вечером в семь?

— Совершенно верно.

Возможно, вопросы психолога и были лишними, однако Люк был рад, что Форбс задал их. Теперь он не сомневался, что это не липа, что парень этот точно тот, за кого себя выдает. И что пять долларов, которые он вскоре потратит, могут стать лучшим капиталовложением в его жизни. Теперь он не сомневался, что получит новую профессию, и к тому же очень нужную людям. Люк чувствовал, что должен пройти весь курс и прослушать столько лекций, сколько Форбс сочтет для него необходимым, даже если их будет больше двух или трех, о которых говорила листовка. Если деньги у него кончатся раньше, Форбс, несомненно согласится — зная его и восхищаясь им как писателем — дать несколько последних уроков в кредит и позволит заплатить за них, когда Люк начнет зарабатывать, помогая другим.

А между уроками он будет проводить время в публичной библиотеке, будет брать книги домой. То есть, даже не читая, а, собственно, изучая все труды по психологии, которые попадут ему в руки. Читал он быстро, и память у него была неплохая, а раз уж занялся этим вопросом, то нужно идти до конца и стать настоящим психологом, если это возможно без докторской степени. Хотя, кто знает, может, когда-нибудь... почему бы и нет? Если он и вправду кончился как писатель, лучше всего браться за дело — как бы трудно это ни было поначалу — и хорошенько освоить другую важную профессию. Он еще достаточно молод.

Люк быстро принял душ и побрился, чуть порезавшись, когда прямо в ухо ему гаркнули «фу!»; секундой раньше там не было никакого марсианина. Впрочем, порез был неглубокий и палочка квасцов справилась с ним в два счета. Интересно, а психолог может противостоять вот такому и избегать реакций, ведущих к травмам? Что ж, Форбс должен знать ответ и на этот вопрос. Если другого выхода не будет, он решит проблему, купив электрическую бритву,.. как только появятся деньги. Впечатление, вызванное своей фамилией. Люк не отличался внешним видом, поэтому надел лучший костюм — коричневый габардин, чистую белую рубашку, поколебался выбирая галстук: узорный или голубой, более консервативный, и наконец остановился на голубом.

Вышел он, посвистывая, и бодро зашагал, чувствуя, что достиг переломного момента в своей жизни и стоит на пороге новых, лучших времен.

Лифты в Дрежер Билдинг не действовали, но подъем на седьмой этаж не испугал Люка, наоборот, еще и добавил воодушевления.

Когда он открыл дверь в комнату шестьсот четырнадцать, из-за стола навстречу ему встал высокий, худощавый мужчина в толстых очках, одетый в темно-серый костюм.

— Люк Деверо? — спросил он.

— Собственной персоной, доктор Форбс. Но как вы меня узнали.

Форбс усмехнулся.

— Методом исключения — все записавшиеся уже явились, кроме вас и еще одной особы. А еще потому, что видел вашу фотографию на обложке книги.

Люк огляделся и увидел, что в комнате, в удобных креслах сидят еще четыре человека. Двое мужчин и две женщины. Все были элегантно одеты и производили впечатление людей интеллигентных и симпатичных. Был также один марсианин, он сидел по-турецки на краю стола Форбса. Он ничего не делал, похоже, даже скучал. Форбс познакомил Люка со всеми... за исключением марсианина. Мужчин звали Кендалл и Брент, женщины представились как мисс Ковальска и миссис Джонстон.

— Я познакомил бы вас и с нашим приятелем с Марса, если бы у него было имя, — со смехом заметил Форбс. — Но они уверяют, что не носят имен.

— Отцепись, Джонни, — буркнул марсианин. Люк выбрал одно из свободных кресел, а Форбс вернулся на свой вращающийся стул.

— Ровно семь, — сообщил он, посмотрев на часы. — Думаю, следует подождать еще несколько минут, пока придет наш последний слушатель. Вы согласны, господа?

Все утвердительно закивали, а мисс Ковальска спросила:

— Может, нам, пока ждем, рассчитаться с вами?

Пять пятидолларовых бумажек, включая банкнот Люка, перекочевали на стол Форбса. Доктор их там оставил.

— Спасибо, господа, — сказал он. — Пусть они полежат здесь. Если кто-то из вас останется недоволен уроком, он сможет забрать свои деньги. Ага, вот и наш последний слушатель. Мистер Грэшем?

Форбс пожал руку вошедшему, лысому мужчине лет сорока, он показался Люку странно знакомым, хотя он и не мог вспомнить, где видел его — а потом представил его остальным. Грэшем заметил стопку банкнот на столе и добавил к ним свои пять долларов, а затем занял свободное место рядом с Люком. Пока Форбс раскладывал на столе свои записи, Грэшем наклонился к Люку и прошептал:

— Мы с вами уже встречались?

— Видимо, да, — ответил Люк. — У меня такое же чувство. Но поговорим потом. Минуточку, кажется...

— Прошу тишины!

Люк умолк и резко откинулся в кресле. В следующее мгновенье легкий румянец покрыл его щеки — он понял, что слова эти произнес марсианин, а не Форбс. Марсианин весело поглядывал на Люка.

Форбс улыбнулся.

— Для начала я хотел бы сказать, что вы не сможете игнорировать марсиан — особенно, когда они заговорят или сделают что-то неожиданно. Я не собирался пока касаться этого вопроса, но вижу, что на сегодняшнем уроке у меня будет «помощник», поэтому лучше начать с вывода, к которому я хотел подойти постепенно.

Вот он: ваша жизнь, ваши мысли, ваше психическое здоровье, так же, как жизнь, мысли и психическое здоровье людей, которым, надеюсь, вы будете давать советы и уроки, меньше пострадают от марсиан, если вы выберете нечто среднее между попыткой полностью их игнорировать и серьезным к ним отношением.

Полное игнорирование — или, скорее, попытка игнорирования, то есть делание вида, будто их среди нас нет, когда не может быть никаких сомнений, что есть — является попыткой отрицания действительности, которая кратчайшим путем может довести до шизофрении и паранойи. И наоборот, пристальное внимание, глубокая ненависть к ним может в скором времени завершиться нервным срывом или апоплексическим ударом.

«В этом есть смысл, — снова подумал Люк. — Почти во всем лучшая дорога проходит посредине».

Марсианин на столе Форбса протяжно зевнул.

Внезапно в комнату вквимил еще один марсианин, приземлившись на самую середину стола. Так близко от носа Форбса, что тот невольно икнул. Потом улыбнулся классу поверх головы марсианина и попытался взглянуть на свои записи, но новый марсианин уселся прямо на них. Форбс сунул сквозь него руку и отодвинул их в сторону. Марсианин переместился вместе с ними.

Психолог вздохнул и посмотрел на класс.

— Ну что ж, похоже, мне придется говорить, не пользуясь записями. У них, надо сказать, детское чувство юмора.

Он отклонился в сторону, чтобы лучше видеть из-за головы марсианина, сидевшего перед ним. Марсианин тоже отклонился. Форбс выпрямился — марсианин сделал то же.