Трава пахнет солнцем - Дворкин Илья Львович. Страница 15

— Ну, маленькая? Чего-нибудь я не так сказал? Или ты не хочешь наверх? — спросил он.

— Я очень, очень, очень хочу. Только… Я не смогу.

Дядя Федя секунду соображал, потом облегченно вздохнул.

— Фу ты, напугала… Очень даже сможешь. И не заметишь, как наверху будешь. Погляди, какая шея, — он похлопал себя по загорелому могучему затылку, — только держись покрепче.

Наверху было жутковато и прекрасно. Говорить не хотелось. Было тихо-тихо: слышно, как посвистывает ветер да жужжит кинокамера дяди Арона.

Садилось солнце, и окна домов багряно полыхали. Будто полгорода охвачено пожаром. Это был закатный пожар — тихий и не страшный.

Владька наклонился к Жорке. Жорка никогда еще не видел его таким: напряженный, сжавшийся в кулак, а глаза печальные и замученные.

— Жорка, ты не скажешь Тамико? — прошептал он. — И Димке, Олегу? Жорка… Я никогда… никогда больше… Лучше помереть…

Он поглядел Жорке прямо в глаза и добавил:

— Честное ленинское! Под салютом!

Жорка не стал много разговаривать. Он только улыбнулся чуть заметно и буркнул:

— Посмотрим.

Тамико обняла Жорку и Владьку за плечи и глядела вниз.

А внизу, насколько хватало взгляда, раскинулся громадный город, такой громадный, что и представить себе трудно, где он кончается.

Потому что края его растворялись в вечернем тумане, и там, где уже ничего не было видно, угадывались новые кварталы, новые улицы, и казалось, нет городу ни конца ни краю.

Башня медленно поворачивалась, и город поворачивался тоже, рассеченный широченной, матово поблескивающей Невой.

— К батьке твоему вместе пойдем, к Демьянычу. А то еще отлупит не разобравшись, — сказал дядя Федя Жорке. — Я с ним потолкую.

— Все будет хорошо, все будет отлично. Я тоже пойду, — пробормотал дядя Арон, не отрываясь от кинокамеры.

Тамико глядела вниз.

Дома стояли плотно, плечо к плечу. Разные — высокие и низкие, старые и новые. И в каждом десятки окон. И за каждым окошком кто-то живет. Такие же люди, как дядя Федя, Владька или Жорка. А если так, то в этом городе живут одни хорошие люди.

«Ведь мы случайно встретились, — думала Тамико, — я ведь не выбирала их — чтобы получше, а вот они какие все оказались. Значит, и другие тоже такие».

От этой мысли щеки у Тамико стали горячие, а руки сильные и теплые.

Мир был надежный и добрый.