Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис. Страница 11

— Позд-равляю фас, юн-ноша с нефероятным, оглушит-тельным успехом. Этот перфый гол был неподражаем, поверьте: по крайней мере полофина эт-того многотысячного стадиона получило нефыразимое удовольствие. Эт-то, как называется, однажды проснуться знам-менитым.

Почти уже смирившись с неизбежностью всего с ним происходящего, Петя спросил:

— Почему же мяч влетел в другие ворота? Я играл вон за тех… — он кивнул в сторону белой трибуны.

Судья снова обратился в карточного паяца, акцент у него пропал, он громыхнул бубенцами, подбоченился и возмущенно заявил:

— А на что вы, собственно, рассчитывали, молодой человек? Вы уже как-нибудь определитесь, за кого вы здесь играете. Если при первых же трудностях вы отчаиваетесь и бежите на поклон к ведьме (которая, кстати говоря, никакая не ведьма), то в какие ворота, в самую середину, должен по-вашему влететь мяч? Нет, нет, юноша, тут как ни крути, а очко это правильное и совершенно бесспорное. Впрочем, если вы действительно настроены играть в другие ворота, у вас будет еще по меньшей мере девять шансов. Это мало, согласитесь, убедительная может быть победа.

Стало темно и Петя, пошевелив руками и ногами, понял, что он снова в коробке. Корзинкина к этому времени уже что-то надумала и заговорила:

— Я знаю, что надо делать. Мы пойдем к Славику Подберезкину. Он мастер на все руки, отличник, к тому же умеет выкручиваться из всяких положений. Наверняка он что-нибудь придумает. По крайней мере, взрослым тебя показывать сейчас ни в коем случае нельзя.

— Ладно, тащи, — согласился Петя и вздохнул: — Надежды юношей питают.

Глава вторая

ИГРА СО СМЕРТЬЮ

1

В отличие от мечтательного Пети Огонькова, его сосед по парте Славик Подберезкин имел в жизни твердые принципы. Вместо того, чтобы предаваться бесполезным мечтаниям, он планировал и рассчитывал. Его ближайшие и долгосрочные планы были построены не на каком-нибудь отвлеченно-сослагательном наклонении, но исключительно на здравом расчете и практическом смысле для достижения конкретных целей. По крайней мере, так он это себе представлял.

Столь практичным во всех отношениях мальчиком Славик стал не потому, что его так воспитывали родители, — но, может быть, именно потому, что он не хотел быть похожим на своих родителей. А именно, он не хотел быть похожим на своего папу.

Папа у Славика был детским писателем, поэтом. Он сочинял всевозможные смешилки, страшилки, училки и загадки для самих маленьких. Распечатывал их на бумаге, а затем ходил по редакциям со своим видавшим виды кожаным портфельчиком, чтобы их издали. Он был толстый, носил очки и всегда улыбался. Все его очень любили, поэтому редакторы сразу ставили его произведения в номер, а художники брались рисовать к ним красивые иллюстрации.

Славик тоже, конечно, любил своего отца. Но больше он все-таки не любил его, а, как бы это выразиться, жалел. Жалел за то, что отец рассеянный и близорукий, что он мало зарабатывает и неспортивно выглядит, что при случае он не смог бы постоять за себя не то, что перед хулиганами, но и даже перед обыкновенной продавщицей в магазине. Да и что это в конце концов за профессия — детский писатель? Папа должен быть таким, чтобы за ним как за каменной стеной. А у них в семье получалось все наоборот: и папа, и Славик были как два ребенка у одной мамы.

Мама совсем другое дело. Мама у Славика была директором овощной базы. Она была сильной, собранной, много зарабатывала, и перед нею, в случае чего, робели не то что продавщицы в магазинах, но и даже самые крутые парни с бритыми затылками.

Вот такая у Славика Подберезкина была мама, и он тоже хотел вырасти собранным, сильным и удачливым во всем. Для этого он занимался в кружке рукопашных единоборств, в кружке судомоделирования и участвовал в математических олимпиадах. И хотя Славик совсем не читал художественной литературы, находя ее бесполезной, мама и папа были своим сыном, каждый по-разному, но в общем очень довольны.

В этот субботний вечер (а дело уже близилось к вечеру) Славик Подберезкин готовился к назначенным на завтра соревнованиям судомоделистов. Завтра, на Лебяжьем пруду Приморского парка, должен был состояться долгожданный морской бой дистанционно управляемых моделей боевых судов. Когда в дверь неожиданно позвонили, он как раз заканчивал наполнять ванну для пробных погружений своего судна — боевой атомной подводной лодки «Кашалот».

— Это ко мне! — поспешно крикнул Славик маме, заглянул в дверной глазок и увидел Маринку Корзинкину. Он подумал, что девочка из класса пришла к его маме с запиской от учительницы. Выскользнув на лестничную площадку и притворив за собой дверь, Славик торопливо зашептал:

— Давай, давай мне, я сам передам…

— Что? — не поняла Маринка Корзинкина.

— Записку, записку давай. Ты ведь с запиской от Веры Павловны?

— Какую еще записку. Я… то есть мы просто поговорить с тобой пришли, посоветоваться.

— А кто с тобой? — Славик сделал шаг вперед и осмотрел лестничные марши. — Кто это — вы?

— Я и Петя Огоньков.

— Ёлки-палки, так бы сразу и сказала. А почему он прячется? Заходите. Эй, Огоньков, ты где?..

— Погоди, — Маринка взяла его за руку, и Славику показалось, что рука у нее влажная и подрагивает. — Погоди, он здесь, со мной.

Маринка достала из кармана спичечный коробок и начала его бережно раздвигать.

Подберезкин внимательно всмотрелся в лицо и глаза своей одноклассницы: он начал думать, что ее угостили какой-нибудь одурманивающей гадостью, и теперь она не в себе. «Не хватало еще возиться с безмозглыми девчонками», — подумал он в раздражении. Но уже в следующее мгновение…

— Погоди, погоди, что это… — залепетал он испуганно. — Что это, что, здесь не видно… — он протянул руку к коробку, но сразу отдернул. — Пойдем, пойдем ко мне, заходи…

Маринка прочла за Славиком в его комнату, на ходу поздоровавшись с удивленной мамой.

— Давай, давай, сюда, на стал, под лампу… — Славик запер дверь на защелку (это удивило маму еще больше), нервно потер лицо ладонями, встряхнулся и наклонился над столом.

В ярком свете настольной лампы он увидел раздвинутый спичечный коробок и преспокойно облокотившегося о него крошечного человечка, похожего на Петю Огонькова.

Они смотрели друг на друга несколько секунд потом человечек что-то пропищал.

— Что!! — Славик ошалело приблизил к нему свое ухо.

— Да так, ничего особенного. Я говорю: и жить торопимся, и чувствовать спешим.

— А?! — сказал Славик еще более ошалело.

— Ква! — передразнил его Петя; по правде говоря, ему все уже порядком надоело.

Славик резко распрямился, постоял молча, глядя в одну точку, затем повернулся к Маринке:

— Это… откуда?

— Не знаю, он сам толком объяснить ничего не может.

— Так-так-так-так-так-так…

Славик начал напряженно тереть виски и заходил взад-вперед по комнате. Время от времени он останавливался перед столом и наклонялся над Петей. Он даже взял лупу и рассмотрел его в увеличении. Несомненно это был Петя Огоньков, только совсем маленький. Славик чувствовал в голове какой-то запор и, не находя слов, бормотал себе под нос одно и то же: «так-так-так-так-так-так…»

Непринужденно облокотившись о коробок, Петя разглядывал стоявшую перед ним на опорах модель подводной лодки. В длину около метра, довольно пузатая и выглядела совсем как настоящая.

— А что он сам говорит? — произнес наконец Славик, обращаясь к Маринке.

— Ерунду какую-то говорит, — вздохнула Маринка так, как будто она привела к врачу нерадивого ребенка. — Говорит про волшебников, что его превратили…

— Волшебники? А что, их было много?

— Да, кажется, двенадцать или тринадцать…

И Корзинкина стала рассказывать со слов Пети про сон, антресоли, зеркальную комнату, исполнение желаний, а также о неудавшемся визите к целительнице Эльвире.