Рассказы - Крапивин Владислав Петрович. Страница 7
Клякса посмотрел на новую рогатку, потом на Петьку.
- Давай, - сказал он и потянулся за Тимкиной рогаткой.
В тот день гусей не выпускали из сарая, и перейти рубикон не удалось.
Ночью Петька проснулся оттого, что кто-то залез к нему на кровать. Он здорово перепугался, а когда увидел Кляксу, то разозлился. Он даже вытянул из-под одеяла руку, чтобы дать Кляксе подзатыльник, но раздумал. Клякса это сообразил и прижался и нему поплотней.
- Петя, а зачем дверь закрывать? - прошептал он. Петька ничего не понял.
- Ну, завтра, - объяснил Клякса. - Когда гуси...
- Тебе ж сказали, - ответил Петька. - Чтоб не сбежал опять.
Клякса молчал. Петька только слышал его дыхание.
- А что такое рубикон? - снова раздался Кляксин шёпот. Но Петька и сам толком не знал.
- Когда отступать нельзя, это и есть рубикон. Ты целься прямо в башку, если гусаки полезут.
Клякса вдруг соскочил и зашлёпал к своей кровати. Петьке стало его почему-то жалко. Он хотел что-нибудь сказать Кляксе, но сразу не смог придумать. А пока думал, заснул...
Утром все собрались в коридоре.
- Ты поближе подпусти, - учил Тимка. - А потом бей в упор. Понял?
В карман рубашки он насыпал Кляксе пригорошню мелких камешков.
Тоник снял защёлку с самозакрывающегося замка, которым обычно не пользовались.
- Не вздумай бежать за калитку, - предупредила Римка. - И дверь закрой.
А Петька ничего не сказал. Только подобрал с пола ещё один камешек и сунул его в Кляксин карман.
Ребята ушли на речку, а Клякса остался в коридоре. Один раз он высунул голову за дверь, но сразу спрятался. Гуси ходили недалеко. Серый увидел Кляксу и гоготнул: "Доберёмся, погоди".
Клякса вынул рогатку, вложил камень и шумно вздохнул. Потом он поддёрнул на плече лямку штанов, как поддёргивают ружейный ремень, отправляясь в опасный поход.
- Раз, два, три, - прошептал Клякса, но не двинулся с места. Как только он представил, что останется один на один с гусаками, в животе у него захолодело. Клякса мотнул головой и ещё раз сосчитал до трёх. И вдруг без всякого счёта выскочил на крыльцо и захлопнул дверь.
Гусаки как по команде взглянули на Кляксу. Они вытянули шеи, опустили к самой земле головы и приоткрыли клювы. Клякса прижался к двери спиной. Он судорожно натянул рогатку и выстрелил. Но камень щёлкнул по земле и пробил лопух. А гуси шли через солнечный двор, заросший подорожниками и пушистыми одуванчиками. Впереди каждого гусака двигалась длинная чёрная тень.
Белый гусь зашёл слева и отрезал путь к калитке. Серый двигался прямо. Его приоткрытый клюв внутри был красным.
- Пошёл! - отчаянно заорал Клякса и выстрелил наугад. А потом бросил рогатку и стал отчаянно дёргать дверь. Дверь, конечно, не открылась. Клякса зажмурился и повис на ручке. Он изо всех сил поджал ноги, чтобы спастись от страшных клювов. Но долго так висеть было нельзя. Руки сорвались, и Клякса шдёпнулся на крыльцо.
И тут он увидел удивительную вещь. Серый гусак лежал на боку. Его шея вытянулась по земле, как обрывок пылесосного шланга. Белый гусь, подняв голову, смотрел на упавшего приятеля.
- Га? - удивлённо спрашивал он.
Клякса поднял рогатку и встал. И тут он понял, что не боится. Даже странно было, что он только что дрожал перед этими птицами. Серый гусь дёрнул красной лапой, медленно поднялся и обалдело открыл клюв.
- Ну? - сказал Клякса. Гусаки понуро побрели прочь. Клякса дал им вслед пару выстрелов и вышел на середину двора.
Он стоял, как укротитель хищников на арене. Расставил ноги, помахивал рогаткой, словно хлыстом. На гусей он даже не смотрел.
И вдруг в калитку рыжим выхрем влетела Римка, а с забора посыпались Петька, Тимка и Тоник.
- Ура! - заорал Петька. - Качать его!
Клякса был непрочь, чтоб его покачали. Но когда Тоник схватил его за руки, а Тимка хотел схватить за ноги, он ни с того ни с сего ойкнул и вырвался.
- Ух ты! - удивился Тимка. - Кожу-то как содрал!
На левой руке, у запястья, кожа у Кляксы была содрана до крови. То ли ссадил её, когда висел на ручке, то ли резиной от рогатки попало. Он и сам не заметил этого.
- Здорово больно, Владик? - спросила Римка.
Клякса мотнул головой.
- Маленько... - И отвернулся к забору. Плечи его вздрогнули, но этого, наверное, никто не заметил. Ведь все привыкли, что если он ревёт, то ревёт открыто, во весь голос.
Римка потянула Кляксу за рукав.
- Айда, я завяжу. А то засоришь.
Клякса коротко вздохнул и пошёл впереди. Он шагал к калитке, у которой топтались гуси. Контуженный гусь что-то сказал здоровому, и оба направились к сараю. По дороге они презрительно загоготали, но в их гусячьих глазах был страх.
- Ну, что? - сказал Петька. - Перешёл он этот самый рубикон?
- Факт, - сказал Тимка. Тогда Клякса остановился. И все тоже остановились. Клякса повернулся и нерешительно поднял лицо.
- А это?
- Что? - удивились все.
- Ну... Это, - он неловко ткнул пальцем в щёку, где оставила дорожку слезинка.
- Это не считается, - решил Тоник. - Правда, ребята? Это же не от страха. Это так...
И Клякса облегчённо улыбнулся, потому что все сказали, что эта случайная слезинка не считается. Теперь его беспокоила только одна мысль. Он покосился на Тимку. Тимка ничего не говорил про рогатку, и Клякса сунул её под рубашку.
ПОДКОВА
Тоник нашел подкову на обочине дороги, в пыльной траве. Подкова была старая, стертая. Блестела на солнце.
- Пригодится,-сказал Тоник.
И она пригодилась.
Вечером Тоник, Петька и Римка пускали подкову по мостовой. Ее нужно было кинуть так же, как кидают по воде плоские камни, чтобы "испечь блины". Тогда подкова со звоном прыгала по булыжникам, и во все стороны из-под нее сыпались ярко-желтые искры.
Пришел Тимка, а с ним Генка Звягин с Пушкинской улицы. Генке тоже дали кинуть подкову. Но он не рассчитал, пустил ее не вдоль переулка, а наискосок. Подкова перелетела через канаву и попала в лопухи у забора.
Генка долго шарил в лопухах, но не мог отыскать подкову. После него искали все по очереди, вырывали лопухи, но тоже не нашли. Генка переминался с ноги на ногу и скреб лохматый затылок. Он понимал, что забрасывать неизвестно куда чужую подкову,- это свинство.