Король Пиф-Паф или Про Ивана не великана - Коростылев Вадим Николаевич. Страница 1
Коростылев Вадим
Король Пиф-Паф или Про Ивана не великана
Вадим Коростылев
Король Пиф-Паф или Про Ивана не великана
Однажды, ранним утром, когда едва выглянувшее солнце лишь начало пробивать косыми лучами лес, на глухую поляну в самой его чаще выбрался царь Горох.
Отряхнул кафтан из листьев и трав, расправил гороховые усы, уселся на пень и заиграл в рожок. А лес словно большой оркестр тотчас стал вторить ему многими голосами. Царь Горох отнял от губ рожок, прислушался и торжественно объявил:
Я - царь Горох,
Лесной скоморох.
Небо - корона.
Пень - вроде трона.
Была ворона при троне,
Чтобы царства не проворонить.
Сидела, хвостом вертела,
Повертела и улетела...
А царство моё такое:
Не обведёшь рукою!
И рощи-то в нём, и птицы,
А главное - небылицы,
Такие уж Были-небыли,
Что и на свете не были.
А на самом-то деле были
Это Небыли-были:
Про Чудовище из чащобы
Всё мало ему, всё ещё бы!
Про Ивана-не-великана,
Да про невесту Ивана...
А сказка идёт по росам
Тук, тук, тук,
И вот она,
Милости просим,
Тут, как тут!
Не успел царь Горох закончить, как из-под его руки выскочил Чудовище.
Чудовище, как Чудовище: брюки, пиджак, галстук бабочкой. В руке саквояж:
переселяется. Только лицо - словно пруд, заросший тиной - безликое лицо.
Огляделся Чудовище по сторонам, заметил под ногами хилый кустик и горестно всплеснул руками:
- Крапива-то, крапива как заглохла!
Сорвал кустик, вставил себе в петличку и погрозил кому-то:
- Ну, погодите у меня!
Тут луч солнца ударил ему в глаза. Отскочил он в сторону, выхватил из кармана огромные тёмные очки, закрыл ими пол-лица и кинулся в чащу. А лучи за ним, как будто поймать хотят. Шарахается Чудовище из стороны в строну, на деревья натыкается, а они сцепились ветвями - не пускают.
- Эй, вы чего? - закричал Чудовище.
- Кто ты? - откликнулись деревья.
- Я - Чудовище! Да вы что, не знаете? Первый раз в сказке, что ли? затрясся Чудовище от возмущения.
Замерли деревья, пригляделись:
- Что-то не похоже.
- А я теперь хитрый, - заявил Чудовище и запел:
Появлюсь я - все окрест
Говорят: да он не съест!
Если надо - спину гну,
Надо - я высокий
И из всех кругом тяну
Со-о-оки!
Открываюсь я не вдруг,
Говорю любому: друг!
Если надо - спину гну,
Надо - я высокий
И из всех кругом тяну
Со-о-оки!
А попробуй, задержи,
А попробуй, докажи!
Если надо - спину гну,
Надо - я высокий
И из всех кругом тяну
Со-о-оки!
- Уходи из нашей сказки! - замахали деревья ветвями.
- Да как вы смеете? - затопал ногами Чудовище. - Да я... я из вас души вытряхну!
Всё равно расступитесь!
И Чудовище схватил стволы тех деревьев, что были поближе и так их тряхнул, что из них в самом деле вывалились... души.
- Вы кто такие? - изумился Чудовище.
- Мы Души деревьев, ты нас вытряхнул! - объявила первая Душа. - Я Душа вот этого старого Дуба, а это - Душа Ивы и Душа Берёзы. Не плачь, Душа Ивы!
- Я - плакучая, я не могу не плакать, - отозвалась Душа Ивы и, всхлипнув, добавила: - Особенно теперь.
- Берёзовых бы розог тебе! - накинулась Душа Берёзы на Чудовище.
- Ты сильный, ты натворишь у нас бед! - расстроилась Душа Дуба.
- Дуб, дуб, а понял с кем имеет дело. А ну-ка убирайтесь отсюда! самодовольно расхохотался Чудовище.
- Но деревья без нас перестанут быть живыми! - хором воскликнули Души деревьев.
- Я не люблю, когда деревья живые, - топнул ногой Чудовище. - Я люблю, когда деревья мёртвые! Нечего зря тянуть соки из земли. Вон, какая крапива у вас... - поправив в петлице сорванный кустик крапивы, возмутился Чудовище. - Разве это порядок?
- Чудовище! - разом выдохнули Души.
- Да, Чудовище! Каждому своё. Вон, остальные деревья - стоят, и ничего.
Лес, как лес. А вы... тоже мне, герои нашлись!
- Каждому своё, - возразила Душа Дуба, - а лес... он и зашуметь может.
- Перекричу! - отмахнулся Чудовище. - А чем это так противно пахнет в лесу? - спросил он, втянув воздух носом.
- Это цветы, - улыбнулась сквозь слёзы Душа Ивы, - они распустились. Я, Плакучая Ива, всегда плачу от радости, когда цветы распускаются.
- Я вижу, вы все здесь распустились! - возмущению Чудовища не было предела. - Вон из моего леса! И не сметь больше плакать от радости! Плакать надо от горя.
Ну, в крайнем случае - от обиды. Вон!
- Это даже хорошо, что мы можем двигаться, - вздохнула Душа Дуба.
- Что значит "хорошо", что значит "хорошо"? Не должно быть для вас такого слова!
Вам должно быть только "плохо"! - перебил её Чудовище.
- Плохо теперь стоять без дела, - возразила ему Душа Дуба. - А мы понесём плач Ивы далеко-далеко, чтобы и люди, и птицы, и цветы знали: Чудовище пришло в сказку!
- Чем дальше, тем лучше! - передразнил её Чудовище.
Тут Душа Ивы утёрла глаза зелёным листочком и улыбнулась: "А, действительно, зачем плакать? У меня высохли слёзы. Теперь я заплачу только от радости, когда ты лопнешь от злости!" - И, взмахнув руками-ветками, закружилась вокруг Чудовища, напевая:
Над рекою Ива
Грустила,
Распускала косы.
Густые,
Жаловалась вниз
Отраженью:
Сколько лет стоим
Без движенья!
Подпевая, вслед за ней поплыли в хороводе Душа Дуба и Душа Берёзы.
Проплывали понизу
Гусли,
Величали Ивушку
Грустной,
Проплывали поверху
Тучи,
Величали Иву
Плакучей...
С окрестных деревьев, вплетаясь в песню, понеслись тревожные трели соловьев.
Голос Ивы стал ещё звонче:
А теперь пойду
По дубравам
Хочешь - прямо,
Хочешь - направо,
Нету ни дверей,
Ни порога,
Мне теперь повсюду
Дорога...
От такой дерзости Чудовище даже оцепенел. Не знает что и сказать! А Души деревьев продолжали кружиться и петь:
Соловьёв возьму
Я на ветви,
Пусть расскажут людям
И ветру,
Что леса Чудовище
Душит,
Что пора спасать
Наши души!
Закончив песню, Души деревьев плюнули в сторону Чудовища и удалились.
А из-под земли стали выбиваться мухоморы и чертополохи. Все снаряжённые по-походному - с заплечными мешками, в шляпах. Только у мухоморов мешки красные, в белую крапинку, а у чертополохов - из продолговатых чертополошьих листьев. И там где они не выбивались, у окрестных деревьев тотчас опускались ветви и вяли листья.
Потом распахнулся зелёный куст, и на поляну выпорхнула Злючка-Колючка модная дама в зелёных туфельках на высоких колючках, в зелёном плаще и перчатках с крагами на колючках, с пучком из колючек на голове и с веером из длинных колючек в руках.
- Кавалергарды! - оглядев своё войско, восторженно воскликнул Чудовище. - Как есть, кавалергады! - И простёрши руку, торжественно произнёс:
Всё кругом переиначу, Тишиной назначу гром, Мухомора я назначу При себе боровиком...
В ответ на эту речь вверх взлетели красные, в белую крапинку шляпы, и мухоморы, все как один, склонились в благодарственном поклоне. Чудовище ещё в больший раж вошёл:
Пусть крапивные гуляют,
Пусть крапивные поют,
Все поляны заселяют
И земные соки пьют!
Хороши лишь те, что плохи,
Обещаю я всерьёз,
Что при мне чертополохи
Расцветут пышнее роз!
При этих словах чертополохи упали на колени...
А Колючку, не иначе,
Как берёзой назовём.
Это значит, я назначил!
Я - гуляю! Мы живём!
Прижав руки к сердцу, Злючка-Колючка присела в реверансе, потом послала Чудовищу воздушный поцелуй и восторженно закричала: