Выгодный жених - Грассо Патриция. Страница 8

Белл подошла к большому зеркалу и осмотрела свое лицо. Рана на щеке подживала. Рейвен сделала крохотные стежки, однако шрам остался на всю жизнь. А сколько потребуется швов, чтобы заштопать рану в сердце?

Поскольку Белл теперь носила распущенные волосы, она, насколько это было возможно, прикрывала ими шрам.

– Пойдем, Паддлз.

Белл шла по коридору третьего этажа до лестницы, не отрывая глаз от ковра, избегая взглядов слуг, надеясь, что шрам не очень виден из-под волос.

– Добрый день, мисс Белл.

Она взглянула на дворецкого, стоявшего в холле.

– Добрый день, сэр. Я веду Паддлза в сад.

Тинкер бросил взгляд на мастифа.

– Я понял.

– Это не возбраняется?

– Ну, коль скоро мастер Паддлз предпочитает сад ватерклозету, – насмешливо произнес Тинкер, – думаю, его светлость не станет возражать.

Белл улыбнулась.

– Ага! Я заставил вас улыбнуться, – подмигнул ей Тинкер. – И покраснеть.

Белл с псом покинули холл и, пройдя на заднюю половину дома, вышли в сад. Она с облегчением вздохнула. В саду не было ни души.

Паддлз, обнюхивая землю, носился по саду, словно выпущенный на волю преступник. Белл остановилась насладиться идиллической картиной и божественным запахом.

В середине сада журчал фонтан. Красные и желтые тюльпаны окружали его причудливым хороводом.

Лиловые глицинии устало клонились к большому кирпичному дому. Вязы, серебристые березы и дубы располагали к уединению в глубине аллеи. В изобилии цветущие растения дополняли буйство красок, а кустарник и изгородь терялись вдали. Извилистая тропинка приглашала к неспешной прогулке по саду, а каменные скамьи манили к отдыху.

Белл осматривала каждое растение, кустарник и дерево. Ничто не ускользало от ее взгляда. Вся растительность, похоже, чувствовала себя здесь хорошо. Даже анютины глазки у ствола белой березы выглядели вполне здоровыми.

Интересно, как поживают ее собственные анютины глазки? Ведь никто за ними не ухаживает. Завтра же надо съездить в Сохо, проверить и обиходить сад.

Белл поставила корзину на скамью и села рядом. Этот искусно разбитый сад нравился ей как по цвету, так по и форме. И сама погода благоприятствовала восприятию. Кучевые облака, как перекати-поле, белыми пятнами вкрапливались в колокольчиково-синее небо.

– Белл? – К ней направлялся герцог Инверари. – Можно присоединиться к тебе?

Уголки ее губ изогнулись в вежливой улыбке.

– Эта скамья – собственность вашей светлости.

– Я не хотел бы нарушать твоего уединения.

Белл не поверила ни единому его слову. Начиная с первого момента их встречи она сделала для себя несколько выводов. Ее отец привык властвовать. Он отдавал приказы в туманных формулировках, под очаровательной маской предложения или просьбы. Упорный и решительный, герцог не терпел непослушания.

Их взгляды встретились.

– Пожалуйста, присоединяйтесь.

Отец сел рядом с ней на скамью. К ним примчался мастиф и завилял хвостом перед герцогом.

Герцог Инверари, казалось, не изменился. Остался таким, каким Белл его запомнила, – высоким и загадочно красивым. Только виски посеребрила седина.

– Ваш сад в прекрасном состоянии, ваша светлость, – сказала Белл.

Отец изогнул темную бровь.

– Использовать титул при обращении дочери к отцу представляется мне несколько формальным.

– Я не чувствую нашей близости, – сказала Белл. – Мы едва знаем друг друга.

Неужели он действительно ждал от нее и сестер большего? Разве, по существу, они не были чужими? Для теплых отношений нужно время и заботливая подпитка. Родство крови еще не гарантирует любовь и лояльность.

– Твоя сестра не может простить мне моих прошлых ошибок, – сказал герцог. – Ты тоже сердишься на меня?

– Я не Фэнси, – ответила Белл.

Отец дотронулся до ее руки:

– Ты простишь меня?

– Мое прощение не сможет облегчить вашу совесть. – Белл переплела пальцы с его пальцами. – Вы сами должны простить себя.

– Смадж, твоя лохматая няня, рассказывала, что ты не по годам мудра, – промолвил герцог, откинув волосы с лица дочери. – Прошу прощения зато, что не смог тебя защитить.

Белл не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее шрам. Даже отец. Она опустила взгляд на их перевитые пальцы, чувствуя, что краснеет.

– Это не ваша вина. – Она подняла глаза на отца, но его невидящий взгляд был мечтательно устремлен на что-то у нее за спиной.

– Помню, как ты ребенком украдкой смотрела на меня из-за юбки Смадж. – Герцог снова посмотрел на дочь, возвращаясь к реальности. – Ты лечишь растения?

Белл кивнула:

– Да. Бог наградил меня этим даром.

– Моя тетя Беделия обладала таким же даром, – сказал герцог и сменил тему: – Расскажи мне о бароне Уин-гейте.

– У нас с Каспером не было близости, – сказала Белл. – Его мать не одобряла наш брак и осуждала моих родителей…

Отец поморщился.

– И я ответила ей такой же любезностью, – продолжала Белл. – Я сказала баронессе, что не хочу разбавлять свою аристократическую кровь родством с дочерью викария.

Герцог ухмыльнулся:

– Ты унаследовала мою гордость.

– Равно как и мои сестры.

– Если хочешь, выходи замуж за Уингейта, – сказал герцог. – Ни один мужчина не откажется от семейных уз со мной.

– Нет уж, спасибо. – Белл одарила отца озорной улыбкой. – Я сказала Касперу: если вы меня признаете, я не снизойду до замужества с простым бароном.

Герцог хихикнул:

– Аристократическое происхождение придает уверенности в себе, так же как титул и благополучие.

– Уж чего-чего, а уверенности в себе у сестер Фламбо в избытке.

– А это что? – спросил герцог, бросив взгляд на корзинку.

– Садовая богиня не может творить маленькие чудеса без своих волшебных инструментов, – сказала Белл. – Я намерена продолжать мой садовый бизнес.

– Я в состоянии обеспечить моих детей, – с досадой промолвил герцог. – Не хочу, чтобы моя дочь работала за деньги.

О Боже, точно так же как Каспер.

– Тогда я буду взимать плату с моих клиентов палочками и камнями, – заявила Белл, заставив отца улыбнуться. – Я лечу растения из любви к ним, а не за деньги.

– Но ты ведь берешь плату за свои услуги?

– Да.

– Значит, работаешь за деньги, дитя мое.

– Я лечу растения из любви к ним, – повторила Белл, – беру плату за услуги, а деньги отдаю бедным.

– Делаешь пожертвования?

– Я не нуждаюсь в деньгах, – высокомерным тоном произнесла Белл. – Мой отец – герцог. Кроме того, мое участие в компании обеспечивает мне достаточный… – Она осеклась, встревожившись, что почти раскрыла секрет.

Отец по-прежнему улыбался. Но его темные глаза светились любопытством.

– О какой компании ты говоришь?

– Вам нужно спросить…

– Я спрашиваю тебя.

– Губы ваши спрашивают, – сказала Белл, – а тон требует.

– Белл… – В голосе герцога звучали предостерегающие нотки.

– Я не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

Белл молча развела руками.

– В финансах у нас хорошо разбирается Блисс, – добавила она. – Возможно, вас удовлетворят ее объяснения.

Герцог пристально смотрел на нее в течение нескольких долгих секунд.

– Я поговорю с Блисс, когда они вернутся из магазинов. Кстати, о магазинах. Я вспомнил, что ты отказалась ехать вместе со всеми.

– Я никуда не собираюсь выходить, – объяснила Белл. – Поэтому мне не нужны новые платья и всякая мишура.

– Разумеется, ты будешь выходить, – сказал отец. – Мы с Рокси представим тебя обществу, и в конце концов ты встретишь подходящего джентльмена.

– Только слепец женится на женщине со шрамом, – возразила Белл. – Не надо никого уговаривать жениться на мне.

– Я никогда бы не стал этого делать. – Герцог широким жестом обвел сад. – Дитя мое, ты каждый день творишь маленькие чудеса. Почему ты не веришь, что встретишь мужчину, который полюбит тебя?

– Разве что произойдет чудо.

Герцог покачал головой:

– Непременно произойдет. Вот увидишь!