Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса - Jamique. Страница 69

-Нет. Никогда.

-Испарение Оби-Вана оставим на совести Люка.

-Он сказал, что Йода тоже испарился.

-Что-о-о?!

Пять минут искреннего смеха. Перешедшего в оскал.

-Тьма и бездна, Вейдер! Какого…

-Учитель?

-Итак, - с прежним хладнокровием продолжил Палпатин, - извини. Продолжим дальше. Только Оби-Ван являлся и только Люку. Других случаев не вижу.

-Йода говорил…

-Ну?

-Когда я, тогда, на Татуине, крушил тускенскую нечисть, Куай-Гон вроде бы кричал: “Анакин, не надо!”

-Тускенскую нечисть, - повторил Палпатин. – До неё ещё доберёмся.

Глубочайшее, глубокое раздумье.

-Концы не сходятся с концами, - сказал император. – Никак концы не сходятся с концами. Только Оби-Ван приходит из мира Великой Силы, как из своей гостиной. Единственный и неповторимый. Всё. Больше никто. Ничто из самых сильных орденских рыцарей. Как будто появление остальных было просто не нужно .

Они переглянулись.

-Можно спросить?

-Конечно.

-А вы слышали своего ученика? Того. Сайрина.

-Нет. Я же говорю: нет. Никто. Никогда. Из самых близких. Из самых сильных. С кем при жизни был теснейший ментальный контакт. Сила чавкнет – и проглотит. Никто не возвращается. Все там исчезают.

-Учитель, - произнёс тяжело Вейдер, - вам не кажется, что что-то сильно не в порядке с миром Великой Силы?

Острый взгляд в ответ.

-Мне кажется, мой мальчик, что-то сильно не в порядке с самим миром.

-Хорошая задачка, - сказал Якс, медленно обводя всех взглядом. – Такое есть, хотя быть не может.

-Нет, Якс, - с лёгчайшей иронической издёвкой сказал Вейдер, - я не пил для храбрости перед тем, как привести принцессу на мостик Звезды.

Мара резко фыркнула. Пиетт мысленно проаплодировал своему командующему.

-Милорд, - признался гвардеец, оставшись невозмутимым, - сейчас мой ум перебирает самые невозможные варианты.

-Ну, - сказал Палпатин, - это как раз ещё не столь невозможно. Адмирал Пиетт, - тот вздрогнул, - вы присутствовали при операции около Хота. Какое у вас осталось впечатление от того, как она была проведена?

Пиетт посмотрел на Вейдера.

-Говорите, - сказал тот. – Чтобы вас это не останавливало, скажу сам: мне было крайне важно, чтобы повстанец Скайуокер был взят живым. Соответственно, операция, которая могла быть классической операцией на уничтожение, хромала на обе ноги. Я не знал, где находится мой… - он замолчал. – Да, Пиетт, вы же не знаете. Люк Скайуокер – мой сын. А Лея Органа – дочь.

Пиетт очень надеялся на то, что его вытаращенные глаза были таковыми только в течение двух секунд.

-Простите?

-Нет, Вейдер не шутит, - поморщился император. – Что есть, то есть. Грехи юности, чтоб их…

-Вот именно, - мерно ответил Вейдер.

Мара. Потом пришла Мара.

-Ты не возражаешь? – спросил его Палпатин. Он не возражал абсолютно. К Маре он привык, знал её с детства, ценил её ум и преданность. В последние четыре года, правда, отношения между ними были резко испорчены. Мара Джейд, узнав, что происходит, прямо сказала лорду Вейдеру всё, что она думает о его марафоне за сыном. Но три месяца назад всё вернулось на свои места. Они поговорили. Мара обеими руками поддерживала его план. И не заикнулась даже на счёт: я же говорила! Это было уже не важно. А они оба никогда не обращали внимания на неважные детали.

У Вейдера было сильное подозрение, что она не исполнила приказ безумного императора сознательно. Убить Скайуокера. Она была осведомлена о планах Вейдера и делала чёткое различие между своим учителем в нормальном состоянии – и состоянии безумия.

Кажется, Палпатин думал так же. Он не говорил, а Вейдер не спрашивал. Как всегда. Может, потому между ними и накопилось столько непонимания и гнуси, что они оба предпочитали молчать?

Мара пришла через пять минут после вызова, иронически поклонилась обоим от двери:

-Мара Джейд, Рука императора, прибыла по вашему приказу…

-Входи, - усмехнулся Палпатин. – Ну, как тебе Лея?

-В девчонке есть потенциал, - с лёгким удивлением ответила Мара. – Она сама этого не знает, но в ней мощнейший потенциал того, кем она могла бы стать. Не будь рядом с ней огузка Бейла и тощей Мотмы. Я в конце концов её пожалела, - сказала она серьёзно. – Ей этого не показала, но – какой красоты пламя могло бы гореть в ней!

-Ничего не пропадает, - философски ответил Палпатин. – Раздуем ещё.

Потом она слушала то, что ей говорили. Объяснять было не надо – Вейдер понял и сам. Единственным человеком, который все эти четыре года выслушивал старческий бред императора, была его Мара. Она не удивилась ничему. Но слушала внимательно. Видно, в достаточно чёткой последовательности ей это излагали впервые.

-У меня есть добавление, - сказала она, выслушав. – Можно?

-Конечно, - сказал император.

-Милорд, - повернулась она к Вейдеру, - я кое-что заметила в вашем поведении. Кое-что, связанное с вашими детьми. Коль скоро я с ними общалась…

-Говори, - кивнул Вейдер.

-Я имела возможность наблюдать за вами всё последнее время, - обдумывая каждое слово, сказала она. – Ваша реакция на сына была совершенно однозначной: всплеск. Такой сильный всплеск то ли родительских чувств, то ли голоса крови, который захватил вас всего. Думаю, не ошибусь, если скажу, что некоторое время, равное нескольким годам, вы жили только этим.