Фотограф.Цикл рассказов - Шведов Сергей Владимирович. Страница 28

Сазонов, разумеется, заметил слежку, поначалу он пытался от меня оторваться, но без всякого успеха. Просто двигатель моего новенького «Форда» был мощнее, да и водителем Сазонов был никудышным. Я без труда доставал его как на шумных перекрёстках, так и на почти пустынных окраинных улицах, куда Сазонов рискнул перебраться уже почти что в сумерках. Будь на его месте человек честный и не в чём не замешанный, он бы, разумеется, остановил машину и попытался выяснить, кто и за каким чёртом его преследует. А Сазонов, похоже, начал терять голову от страха. На это в общем-то мы и делали расчёт. Конечно, Сазонов был сволочью, но профессиональным киллером он не был. И убийство человека да ещё собственной жены не могло не отразиться негативно на его психике. В общем, когда я подсел к нему в салон, он уже находился на грани нервного срыва. Тем более что произошло наше рандеву на улочке глухой и плохо освещенной.

– Что вам нужно? – не спросил, а выкрикнул он в мою сторону.

– Вы убили человека, Сазонов, и мы это знаем.

Сутенёр пытался хорохориться, совсем уж слизью его назвать было нельзя, во всяком случае у него хватило сил на кривую улыбочку, обезобразившую довольно красивое лицо:

– Вы ничего не докажете.

– А я и не собираюсь никому и ничего доказывать, Сазонов. Тем кто будет решать вашу судьбу отлично известно, что вы задушили свою бывшую жену Ларису коричневым шнуром с золотой кистью. Нам известно и то, зачем вы это сделали и имя человека, который оплатил вашу работу. Так сколько вам заплатил Вербицкий? – Идите к чёрту? – огрызнулся Сазонов.

Не сочтите меня садистом, но врезал я ему с удовольствием, что называется от души. Удар видимо пришёлся в очень чувствительное место, поскольку Сазонов долго ловил ртом воздух и булькал слюною и соплями.

– Я мог бы сейчас сдать вас милицию, но, к сожалению, мне это невыгодно. Мне выгодно, чтобы Красавин оставался на нарах. Как видите я человек откровенный.

Сазонов оправился более менее от удара только минут через пять. Попытался даже закурить, но по причине дрожи в конечностях никак не мог попасть кончиком сигареты в язычок пламени, вырывающейся из весьма примечательной зажигалки. Я помог закурить расслабляющемуся киллеру, а за одно осмотрел заинтересовавшую меня безделушку. Вообще-то большинство сейчас предпочитает прикуривать от одноразовых пластмассовых штуковин, которые потом выбрасывают. У Сазонова зажигалка была не газовая, а бензиновая, к тому же не пластмассовая а металлическая, даже кажется позолоченная. Но меня не золото заинтересовало, а надпись, сделанная неизвестным гравёром: «Дорогому мужу Егору от жены Ларисы». И внизу год – «1999»

– А вы сентиментальный человёк Сазонов. Я бы на вашем месте зажигалку выбросил. Не люблю вещей, которые напоминают мне о грустном. Кстати, а не её ли вы обронили на месте преступления?

По тому как дёрнулась щека убийцы, я понял, что, пожалуй, попал в цель. Немудрено, что Вербицкий так взволновался и помчался на место преступления, искать потерянную вещь. Конечно, зажигалка могла попасть к Ларисе и раньше, но во-первых, она не курила, а во-вторых, вряд ли стала бы хранить вещи покинутого мужа в квартире мужа будущего. В любом случае, следователи обязаны были бы проверить Сазонова.

– Что вам нужно от меня?

– Видите ли, нам мешал Красавин, но нам мешает и Вербицкий. Он ведёт себя недостойно.

– Я что, должен его убить? – в глазах Сазонова плесканул ужас.

– Да Господь с вами, милейший. Какой из вас к дьяволу киллер, вы такими дрожащими руками в амбар не попадёте. Вы ведь не снайпер, Сазонов, а душегуб. Это разные профессии. Мы немного от вас требуем: просто в нужный час, быть в нужном месте.

– А если я не соглашусь?

– Вы согласитесь, Сазонов, поскольку другого выхода у вас нет. Вербицкий,

уяснив, что вы работаете на нас, сразу станет покладистым. – Вы убьёте Вербицкого, а вину за его смерть свалите на меня.

Этот сукин сын очень хотел жить. И не просто жить, а наслаждаться жизнью. Ради этого и пошёл на убийство. Хотя, не исключено, что он испытывает сейчас некоторый дискомфорт. Но этот дискомфорт он испытывает не от раскаяния, а от страха перед возмездием за содеянное. Убивать, в принципе, он согласен и дальше, но не согласен отвечать за убийство.

– Никто не собирается убивать Вербицкого, но если вы дражайший не примете наши условия, то вас ждут такие большие неприятности, после которых вам даже смерть покажется спасением. Вы меня хорошо поняли?

– Я согласен.

Собственно, я и не сомневался, что Сазонов согласится. Да и требовали мы от него всего ничего: постоять под фонарём, расположенном аккурат напротив окна Черновского офиса. Я лично проводил душегуба до нужного места и связался по телефону с Черновым. Вербицкий прибыл на встречу буквально две минуты тому назад. Пока всё складывалось как нельзя более удачно, в соответствии с разработанным планом. Надо сказать, что Черновский офис удобно расположен. Удобно в том смысле, что из него есть только один выход, который выводит вас в глухой переулочек. Глухой настолько, что даже в дневной время здесь малолюдно, а уж об эту почти ночную пору он и вовсе пустынен, как 3емля в первый день творения. Есть, знаете ли, даже в очень шумных городах достаточно тихие, почти кладбищенские места. Между прочим, ассоциация с кладбищем мне пришла в голову не случайно. Бледный свет уличного фонаря как-то по особенному жутковато высвечивал одиноко стоящую иномарку и её неподвижно застывшего за рулём водителя. По этой окоченелости я определил, что Сазонову жутко страшно и мысли его сейчас наверняка созвучны моим и даже скорее всего имеют ещё более панический оттенок. Не сочтите меня поэтом, но в конце концов и у фотографа, человека в некотором роде творческой профессии, может возникнуть меланхолическое настроение при виде почти что театральных декораций для грустного спектакля с трагическим финалом.

Вербицкий пил кофе сидя на моём любимом стуле, чем сразу же вывел меня из состояния меланхолического и заставил впасть в состояние раздражительное. Дело в том что Черновский офис носит своё гордое название не совсем заслуженно, поскольку представляет собой всего лишь бывшую однокомнатную квартирку с махонькой кухней и совмещённым санузлом. Каким-то чудом Чернову удалось уговорить соответствующие службы позволить ему пробить выход в наружной стене и тем самым сделать помещение служебным и автономным. 'I'ак вот расположиться со вкусом в этом с позволения сказать офисе можно только у окна, на единственном мягком стуле. Я неоднократно советовал Чернову поменять мебель и купить наконец пару кресел для посетителей, но он, к сожалению, мои советы проигнорировал. Думаю, что дело в конце концов закончится тем, что я сам куплю кресло, поставлю его у окна и прикреплю на нём табличку – «Для служебного пользования». Ибо в последнёе время я практически прописался в офисе детектива, разрешая проблемы уголовного характера весьма далёкие от профессиональных забот скромного фотографа. Пора было уже требовать у Шварца плату за сверхурочные и молоко за вредность.

Чернов сидел на своём привычном месте у компьютера, лицо у него было строгим и сосредоточенным. Сабуров же оставался на ногах. Он вообще, как я успел заметить, садился крайне редко, предпочитая, видимо, стоячий образ жизни сидячему. Вербицкий поносился на меня настороженно, похоже, несмотря на свой спокойный и самоуверенный вид он всё-таки ждал от нас подвоха. И, в общем, в своих ожиданиях был прав.

Судя по всему, до моего появления серьёзный разговор ещё не успел завязаться. Вербицкий появился в офисе всего за пять минут до моего прихода и ему дали освоиться в непривычной обстановке.

Сабуров начал без предисловий, сразу высветив суть наших претензий к компаньону своего подзащитного:

– Нам известно, Алексей Иванович, что это именно вы заказали Егору Сазонову убийство Ларисы с тем, чтобы отправить за решётку Красавина:

Нет Вербицкий после этих откровений адвоката не вздрогнул, не побледнел лицом, демонстрируя тем самым окружающим, что с нервной системой у него всё в порядке. Он лишь отставил в сторону пустую чашечку из-под кофе и небрежно закинул ногу на ногу.