Крадись, ведьма! - Браун Картер. Страница 21

— У меня нет выбора, — огрызнулся я.

— Обри тайком ездил к учителю актёрского мастерства, — продолжала она. — Он хотел поразить отца и, наверное, трудился как бешеный. Ники прослышал об этом. В театральном мире нет секретов. И вот он сговорился с Верноном Клайдом, и они устроили Обри пробу на новую роль в новой постановке. Они держали все в тайне, и когда сказали об этом, я думаю, это было величайшее событие в его жизни, драгоценная возможность доказать, что он тоже может быть актёром.

— Ещё немного и я начну рисовать на стенах сердца и цветочки, ты так об этом рассказываешь, будто каждый раз при виде Обри мне следовало бы ударяться в слезы!

— Не из-за этой твари, — сказала она. — Но это всё-таки важно! Когда проба роли всё-таки состоялась, Ники и Клайд уже были пьяны и насмешками согнали его со сцены, прежде чем он добрался до третьей строчки монолога могильщика.

— Как, по-твоему, мог Обри убить кого-нибудь?

Немного подумав, Эдел покачала головой.

— Нет, — сказала она, — скажем иначе: Обри никогда бы не смог толкнуть человека под машину, но был бы не прочь поставить его посреди улицы, потом вернуться на тротуар и наблюдать, как того переедут.

Я посмотрел на свои часы и встал.

— Мне пора идти.

— Ты не будешь ждать Обри? Теперь он уже скоро вернётся.

— Ты мне и так рассказала о нём больше, чем я бы узнал от него самого. И вообще, мне нужно узнать кое-что насчёт убийства.

— Убийства! — Она подскочила. — Какого убийства?

— Возможно, оно ещё не произошло, — пояснил я, — но произойдёт. Я просто хочу быть поблизости, когда это случится.

Глава 12

Никто не открыл дверь. Это означало, что никого нет дома. Или означало, что дома кто-то есть, но не хочет видеть посетителей. Или что убийство произошло, и я упустил момент.

Пентхаузы недёшевы, но со своими отдельными лифтами обладают преимуществом полной обособленности. Я достал из кармана пистолет и выпалил в замок, надеясь, что никто не услышит выстрела. Затем поднял ногу и дважды двинул подошвой в центральную панель двери. Она осела внутрь и криво повисла на петлях.

Я медленно вошёл в квартиру с пистолетом в руке, часы под стеклянными колпаками все также толпились на столе, оплакивая потерю своего собрата. Гостиная была пуста, столовая тоже.

Толстяк был в спальне. Он лежал на кровати лицом к стене, и я был рад, что не вижу его. Он так и не успел пристегнуть свои подтяжки. Они свисали вниз, на пару дюймов не доставая до пола, и кровь равномерно капала с них во все расширявшуюся лужу. После того, как я видел Клайда, мне следовало бы привыкнуть, но здесь как-то уж слишком было неуютно.

Я прошёлся по другим комнатам и никого не нашёл. Не было смысла закрывать за собой входную дверь, потому что её нельзя было запереть. Лэмб никуда не денется, во всяком случае, своим ходом. Я был уверен, что никто не намерен сюда возвращаться. Не спеша спустился вниз и снова вышел на улицу.

Я не спешил и возвращаясь на квартиру Блэров. Если Эдел права, Обри будет дома задолго до моего прихода. Мне начинало казаться, что я нечто вроде курьера, мечущегося между «Западной» и многоквартирным домом, где живут Блэры.

Место для машины нашлось там же, где и в прошлый раз, у самого дома. Я вошёл в подъезд и направился к лифтам. Поднявшись на девятый этаж, столкнулся с Обри Блэром. Он ожидал лифт, чтобы спуститься вниз. Его, как более лёгкого, отбросило назад.

— Извиняюсь, — сказал он, потом, улыбнувшись, добавил. — Хелло, Дэнни! Я вас сразу не узнал!

— Как дела? — спросил я.

— Как обычно, — ответил он.

— Наверное, собрались в одну из ваших поездок.

Он кивнул.

— Как раз отправляюсь.

Я закурил сигарету.

— Я собирался заскочить к вам на стаканчик, но теперь, наверное, не получится, а?

— Извините, Дэнни, — сказал он серьёзно, — но у меня нет времени.

— Конечно, как-нибудь в другой раз.

— Да, пожалуй, — сказал он и сделал пробный шаг к лифту. Но я не пропустил его, и он опять остановился. Я посмотрел на него и улыбнулся. Он улыбнулся в ответ. Его белые зубы блеснули из-за усов. — Ну что ж, — сказал он, — пожалуй, мне надо…

— Как вы считаете, стоящее это дело — уроки сценического искусства? — вежливо спросил я.

Он нервно закусил усы.

— Уроки? — повторил он. — О чём вы говорите, старина?

— Со мной можете не притворяться, Обри, — сказал я. — Ведь это туда вы ездите.

— Откуда вы знаете? — спросил он резко.

— Все знают, — доверительно ответил я. — Все об этом говорят, Обри, и все заодно с вами. Все просто болеют за вас после той пакости, которую вам устроили Вернон Клайд и ваш старик. Все надеются, что у вас это есть, старина, только и всего!

— Что есть?

— Талант. А фальшивая проба, которую они вам устроили, это было нечестно! Они просто хотели над вами посмеяться.

— Откуда вы все это знаете? — снова громко спросил он. — Вы шпионили за мной, Бойд!

— Легче, старина, — сказал я мягко. — Это знают все. Они на вашей стороне, даже если у вас не окажется таланта. Люди скажут, что ваш отец, будучи великим актёром, должен был поступить по справедливости.

— Великий актёр! — хрипло сказал он. — Он величайший фигляр, которого видел свет! Да я мог бы… — Тут он остановился. — Дэнни! Я только что вспомнил. Ведь Эдел дома! Почему бы вам не зайти к ней выпить?

— Верно! — сказал я. — Блестящая мысль, Обри. Вы просто гений!

Но я не двигался с места, загораживая ему дорогу к лифту. Он переминался с ноги на ногу, а в его глазах нарастала паника. Я посмотрел на его правую руку.

— Какой красивый перстень, Обри, — сказал я с энтузиазмом. — Можно взглянуть поближе?

— Конечно, можно, — прошипел он сквозь зубы и медленно поднял правую руку. Я взял её и притворился, что рассматриваю перстень. Согнув его мизинец и сжав его в своей ладони, я продолжал сжимать, не отпуская.

Обри стоял неподвижно и не делал никаких попыток вырвать руку. Через минуту он закрыл глаза. Я сжал мизинец изо всех сил, но он даже не скривился. Наконец, я отпустил, и его рука упала.

— Больно было, Обри?

— Нет, — пробормотал он. — Нисколько! — Он открыл глаза. В них было мечтательное, мягкое выражение, которое медленно таяло.

— Обри, вы чудак! — сказал я непринуждённо. — Право, я не могу вас раскусить.

Мечтательное выражение исчезло, и в глубине его глаз снова заметалась тревога.

— Дэнни, — произнёс он моё имя с запинкой, — мне уже нужно идти. Пожалуйста, пропусти меня!

— Не будьте таким необщительным, Обри, — усмехнулся я. — Это на вас не похоже.

Он безнадёжно уставился в потолок, крепко сжав губы. Его руки, сжатые в кулаки, выбивали нервный ритм на бёдрах.

— Замечательные новости о вашем отце, — сказал я.

— Что же вы пытаетесь сделать со мной, Бойд? — слабым голосом спросил он.

— Нет, в самом деле, я был не прочь подержать его в этой лечебнице ещё немного. Но когда на него навесили ярлык опасного маньяка и убийцы — это было уже чересчур круто, Обри! Хотя теперь это, пожалуй, уже больше не имеет значения. Он скоро будет с вами.

— Ещё раз спрашиваю вас, Бойд, что вы пытаетесь со мной сделать?

— Обри! — сказал я. — У нас только дружеская беседа. Только и всего. Что с вами такое? — Я понимающе подмигнул ему. — Маловато женщин в вашей жизни, и это вся ваша беда! Или, может быть, маловато жизни в ваших женщинах! — Я захохотал, будто это была новая шутка, только что придуманная мной. — Вам ведь нравятся девушки, Обри?

Я воспользовался советом Эдел. Я всё время наблюдал за его глазами и увидел, как они меняются, сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Ненависть и страх исчезли, сменившись ледяным безразличием. Он на что-то решился и теперь совсем не боялся меня. Я не мог больше влиять на его чувства.

— Дэнни! — Его губы изогнулись в механическую улыбку и застыли. — Меня только что осенила блестящая мысль. Как раз в это время Эдел принимает ванну. Предположим, я дам вам ключи от квартиры…