Мученик англичан - Лепеллетье Эдмон. Страница 55

Доехав до красивого дома, в котором жила герцогиня Данцигская, она вышла из кареты, не без внутренней дрожи подошла к внушительного вида швейцару и передала ему письмо, сказав:

– Для господина Шарля Лефевра, очень важное!

Говоря это, она с тревогой всматривалась в лицо швейцара, думая: «Если Шарля нет, если он в тюрьме или болен, если он даже умер, то я и без слов пойму все по одному виду этого человека».

Но швейцар с равнодушным видом взял письмо и ответил:

– Молодой хозяин получит ваше письмо не скоро, так как сейчас же после торжества он уезжает в свои поместья.

– А, так он уезжает? – дрожа переспросила Люси.

– Ну, да, – ответил тот, – как же иначе? Ведь у господ так уже принято, чтобы после свадьбы уезжать куда-нибудь. Если вам очень к спеху, так лучше всего отправьте свое письмо по почте, адресовав его в Комбо. Там молодой хозяин собирается провести медовый месяц.

Люси почувствовала при этих словах, что вот-вот на нее опять найдет приступ сумасшествия. Боясь показать швейцару свое отчаяние, ужас и боль, она чуть не стремглав бросилась в карету, приказав извозчику отвезти ее в Пасси.

По дороге она кое-как справилась с охватившим ее волнением и сумела заставить себя разобраться в создавшемся положении. Словно перед нею вдруг отдернули занавес, и истина, так долго скрываемая от нее, вдруг предстала во всей своей трагической обнаженности. Теперь все понятно! Все поведение Шарля легко объясняется этим браком! Он хотел просить ее, но не имел силы или смелости сделать это открыто; он внезапно скрылся и заставил уехать также и ее. И невольно она спрашивала себя: не был ли Шарль сообщником негодяев, похитивших ее сына? Она вспомнила свой разговор с Мобрейлем, вспомнила, как тот требовал от нее, чтобы она отступилась от Шарля и от Андрэ. Неужели же эта наглая махинация доведена действительно до этих пределов подлости?

Люси даже вздрогнула от мысли, что ее сына похитили с целью облегчить возможность брака Шарля с неведомой ей соперницей, но, вспомнив рассказы Анни, решила, что Шарль не мог ни с какой стороны быть замешан в историю похищения ее сына. Значит, дело тут было в чем-то другом.

Но очевидным фактом была женитьба Шарля. На ком он женился? В сущности, это мало касалось ее, но, вероятно, от него скрыли похищение Андрэ, Что же, приходилось заставить смолкнуть стоны сердца и выдвинуть вперед нежность матери, приходилось думать не о потерянных навсегда радостях любви, а о счастье сына. Значит, надо написать Шарлю, сообщить ему обо всем, заставить принять участие в розысках пропавшего Андрэ.

Люси сейчас же взялась за перо и написала следующее письмо:

«Шарль! Я не упрекаю тебя ни в чем. Я знаю, что ты уже не любишь меня более и что другая владеет ныне и твоим именем, и твоим сердцем! Но я была в таком отчаянии. Тебя не было со мной, когда я узнала, что нашего дорогого Андрэ похитили какие-то негодяи. Не дожидаясь тебя, я бросилась искать его; ведь меня уверили, будто ты сидишь в тюрьме! К сожалению, все мои поиски остались без результата. Андрэ будет навсегда потерян для нас, если ты не займешься его розысками. Его отправили на остров Святой Елены – вот что мне удалось узнать. Я вернулась в Париж, чтобы вместе о тобой продолжать розыски, но здесь узнала печальную новость… Шарль! Если ты и разлюбил, забыл меня, то, наверное, все еще любишь нашего Андрэ; ты не оставишь его на этом далеком острове и вернешь его мне! Я верю в это! Прощай, будь счастлив! Люси».

Она вышла вместе с Анни, чтобы отправить письмо. Это было почти путешествием – пришлось идти в самый центр города.

После отправки письма Люси и Анни зашли в гостиницу и пообедали там; была уже ночь, когда они наконец вернулись домой. Люси, заметив, что девушка боится и все спрашивает, не водятся ли здесь поблизости разбойники, сказала ей:

– Мы запремся в комнате наверху. К тому же у нас под рукой будут пистолеты, и если кто-нибудь вздумает забраться в дом, то станем стрелять: это испугает воров и привлечет внимание соседей. Так что ты не бойся, Анни! Да и эта местность очень тихая; здесь никогда не слышно ни о каких разбоях.

Люси и молодая девушка улеглись спать и вскоре заснули. Вдруг среди глубокой ночи их разбудил какой-то шум, похожий на то, как если бы кто-нибудь пытался забраться в дом. Анни проснулась, прислушалась и, толкая Люси, шепнула:

– Кто-то ломится к нам!

Та проснулась и тоже прислушалась. Она ясно слышала тяжелые мужские шаги в нижнем этаже.

– Это Шарль! – весело воскликнула Люси.

Но тут же она подумала, что он еще не мог получить ее письмо; если записка, оставленная у швейцара, даже и попала случайно в его руки, то он не стал бы бродить по нижнему этажу, а поднялся бы наверх, позвал бы ее, а не стал бы так без толку бродить по комнатам.

Люси прижалась к дрожавшей Анни и сказала:

– Боже мой! Что еще за несчастье ждет нас теперь? Что могло понадобиться здесь человеку глубокой ночью? Что делать? Может быть, позвать на помощь?

Анни шепнула Люси:

– А пистолеты?

– Да, да! Но давай прислушаемся. Может быть, лучше будет не поднимать тревоги. Если это обыкновенный жулик, то он найдет дом необитаемым и спокойно уйдет, выбрав себе что-нибудь из вещей. Молчи, дорогая моя крошка, и не бойся! Главное – не будем двигаться, чтобы не выдать своего присутствия!

Люси осторожно встала и села на кровать; Анни последовала ее примеру. Они стали прислушиваться и ждать событий.

Прошло около часа. Люси стала успокаиваться: рассудок говорил ей, что если это и мазурик, то какой-то необыкновенный, так как он в течение часа методически прохаживался из столовой в гостиную и обратно. Может быть, он просто поджидал сообщников? Да, в таком случае все-таки лучше подождать еще и не выдавать своего присутствия.

Вдруг, словно в ответ на ее мысли, послышался шум шагов с улицы, и в дом вошли два человека. Они резко распахнули дверь, прошли в вестибюль, и вскоре оттуда раздался шум голосов: там, видимо, разыгрывалась какая-то ссора. Люси опустилась на пол, приложила ухо к паркету и стала прислушиваться.

– Это западня! – возмущался какой-то голос. – Но берегитесь, негодяи! Хоть я и без оружия, но наставлю вам таких синяков, так расцарапаю лицо, что вас все равно найдут и повесят.

Послышался другой голос, показавшийся Люси страшно знакомым:

– Ты умрешь, если не подпишешь эту бумагу!

– Нет, я не подпишу! – ответил первый – тот, кто кричал о расставленной ему западне.

– Тогда нам остается только одно. Ты не выйдешь живым отсюда! – возразил второй голос. – Или согласись добром, или готовься к смерти!

– Когда вы убьете меня, – сказал первый, – то меня станут искать и найдут вас. И тогда берегитесь – полиция поинтересуется, с какой целью заманили в этот покинутый дом и убили маркиза Люперкати! – За этими словами последовала пауза, после которой голос продолжал: – Да, негодяи, мне неизвестно, кто вы такие, но я отлично знаю, что вы стараетесь за плату, предложенную вам моей распутницей-женой, этой негодяйкой, голова которой скатится на эшафот вместе с вашими!

Голос, казавшийся знакомым Люси, возразил:

– Вы ошибаетесь, дружочек! Во-первых, пока еще абсолютно не доказано, что вы и на самом деле маркиз Люперкати. Официально известно, что бедный маркиз умер давным-давно в Италии. Бумага, которую мы предлагаем вам подписать, содержит в себе только ваше подтверждение смерти маркиза Люперкати. Но как бы вы ни выдавали себя за покойного маркиза, а это ни к чему не приведет. Если же мы твердо намерены так или иначе устранить вас, то делаем это исходя из того, что всегда найдется злонамеренный человек, готовый принять на веру самую лживую басню, чтобы иметь возможность порочить благородное семейство. Чтобы обезопасить себя от этого, мы решили либо добиться вашей подписи, либо стереть вас с лица земли. Да ну же, подписывайте! Довольно ломаться! Это ни к чему не приведет!

– Я не подпишу! – энергично ответил тот, кто назвал себя маркизом Люперкати.