Новый Орден Джедаев: Изменник - Стовер Мэтью Вудринг. Страница 49

Ном Анор.

Джейсен повернулся к ним без малейшей тени тревоги.

- Что означает это вторжение? - протянул он, снова придав голосу рокочущее звучание грозовых раскатов, присущее богу во плоти. - Как вы смеете беспокоить приносящего Свет?

Ном Анор протиснулся вперед и склонился к Джейсену, неожиданно прошептав:

- Очень хорошо, Джейсен Соло. Словно всю жизнь носил эту мантию, - потом он отступил на шаг и произнес чуть громче, чтобы было слышно тем, кто стоял рядом. - Существа-датчики внезапно лишились чувств. Мы обеспокоились. Все ли в порядке?

- Ваше беспокойство оскорбительно, - рявкнул Джейсен с замечательным высокомерием.

Брови Ном Анора подпрыгнули, словно он пытался скрыть улыбку, но старший формовщик и строй разодетых йуужань-вонгов - из касты жрецов, как предполагал Ганнер - похоже, восприняли все это вполне серьезно.

Некоторые явно вздрогнули.

- Ничто не совершается помимо моей воли. Если эти существа заснули, значит, это я так сделал!

Ганнер моргнул. "Надо же", подумалось ему, "Как он может взять да и выдать чистую правду за ложь." Джейсен величественно обратился к Ганнеру:

- Расскажи этим неверующим слабакам, что только что произошло в этой комнате.

Ганнер опять моргнул.

- Я, ээ... я... ээ, значит...

- Говори! Ибо я так велю! - он снова подмигнул - незаметно для всех, кто стоял в зале - и Ганнер пережил момент совершеннейшего просветления. Ему не надо было знать. Ему надо было лишь принять решение. Смерть ждала его в любом случае. Вопрос был не в том, умрет он или нет. Вопрос был в том, как он умрет.

- Я увидел свет Истинного Пути! - раздался на удивление сильный голос, учитывая, что в груди у него все трепетало, а живот чуть не прохватило. Спрятав ладони в рукавах, Ганнер сжимал меч Анакина, словно талисман, который мог поделиться своей силой. - И я... ээ... иду к богам с радостью в моем сердце... ээ... полном благодарности за третий дар!

- Так ли это? - беззвучно произнес Ном Анор, и в его глазах появился нехороший блеск, словно он ни на миг не поверил Ганнеру; но один из жрецов выкрикнул, чуть ли не подражая звуку рожка аэротакси:

- Тчурокк сен хаттазз ал'Йун! Тчурокк'тиз!

Воины дружно грянули в ответ:

- ТЧУРОКК!

"Прямо какие-то маленькие восторженные болваны, нет?", подумал Ганнер в смятении.

Их выкрик звучал как приветствие. Ганнер тихо прошептал Джейсену:

- Чего это они?

- Они предлагают мне жалкое подобие надлежащего уважения, - с королевским достоинством ответил Джейсен. - Слова означают: "Созерцай воплощение божества".

- Тчурокк сен джиидай Ганнер! Тчурокк'тиз!

- ТЧУРОКК!

- И я... это... им тоже нравлюсь, а?

- Не нравишься ты им, - подал голос Ном Анор, неугомонный в своей злобе, как какой-нибудь откормленный хатт. - Ты никому не нравишься; они просто воздают почести твоему добровольному пожертвованию во славу Истинных Богов.

- Да. Мое... эмм... добровольное пожертвование. Истинным Богам. Точно. Ну так... чего мы ждем?

- А ничего, - ответил Ном Анор. - Начнем, пожалуй, или как?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. БОЛЕЗНЬ ТЩЕСЛАВИЯ

Ганнер шел следом за Джейсеном, держась в одном шаге за его левым плечом и стараясь выглядеть торжественно и величаво, лишь бы не выказать страха. Он заставлял себя думать о чем-нибудь другом. О чем угодно. Если он не перестанет думать о том, насколько плачевны его дела, то прямо здесь рухнет на колени и вывернет наизнанку свои внутренности. Йуужань-вонги - которые, как он справедливо полагал, выкрикивали приветствия в его честь в том сводчатом зале - окружили его широким кольцом, держась на почтительном расстоянии порядка десяти метров от Ганнера.

Впереди, окруженные точно таким же кольцом почетной стражи, шагали Ном Анор и формовщик, бывший с ним в зале: крупный уродливый болван с пучком щупалец, растущих прямо из уголка рта. Процессию сопровождал строй воинов с разными причудливыми увечьями, несущих с собой всяческих существ всех мыслимых размеров и немыслимых форм; существ, которых воины похлопывали, стискивали и вертели на протяжении всего перехода, тем самым извлекая некий ритм из этих криков боли.

А позади жрецов, окружавших Ганнера и Джейсена, шагала парадная шеренга выстроившихся в строгом соответствии с рангом воинов, которые несли свои знамена - некие гибкие существа, на верхушках которых извивались многоцветные реснички, все разные, легко отличимые, сплетающие узоры, от которых тошнота Ганнера становилась еще невыносимее. Но было еще кое-что похуже.

Вся эта история подавляла его все больше и больше. И Ганнер ненавидел это.

Джейсен не замолкал ни на миг, делясь обрывками наблюдений о культуре и биотехнологиях йуужань-вонгов - тихим, почти шепчущим голосом, едва двигая губами, чтобы никто из их эскорта не заметил, что он говорит. Ганнер был способен понять едва ли половину из сказанного; и он не был уверен, что запомнил хоть половину из того, что понял. Он не мог сконцентрироваться на том, что Джейсен собирался ему поведать, а больше внимания уделял тому, чтобы не позволить трясущимся подкашивающимся ногам сбиться с шага. Да и какая разница, что он запомнил, а что - нет? В этой жизни он уже никому об этом не расскажет. Нет, не из-за страха ему было так плохо. Несомненно, он боялся смерти, однако он переживал это чувство и раньше... и без сбивающей с ног тошноты.

Ганнер стиснул рукоять меча Анакина в глубине рукава; и только ощущение гладкой надежной поверхности помогало ему сохранять лицо и не забрызгать рвотой полы одежды. Возможно, сама эта планета отчасти была причиной его подавленности. Он думал, что приготовился увидеть новый облик Корусканта; пока вел расследование, он слышал от беженцев на концентрационных кораблях десятки историй. Слышал о безумно разрастающихся джунглях, покрывших руины планетарного города. Ему рассказывали о великолепных орбитальных кольцах, которые кто-то из беженцев назвал "Мостом". Он знал, что йуужань-вонги изменили орбиту Корусканта, чтобы планета была ближе к своему солнцу. Но знать все это - совсем не то же самое, что и выйти из прохладной тени в бело-голубой полдень - режущий глаза, жаркий до того, что прошибает пот. Пот затекал в рот, в уши, тек рекой по спине; из-за него мокрые брюки липли к ногам.

Воздух был влажен, как дыхание приапулина, а пах так, словно целая планета была норой ящерки-игрунки; причем наполнена эта нора была гниющими цветами-медоносами. Процессия тянулась спиралью через гигантский лабиринт, который все разрастался вокруг них и умножал число разветвлений, мимо высоких изогнутых стен, сплетенных из ветвей с острыми, как иглы, шипами разной длины - от половины сантиметра до равной длине руки Ганнера. Тысячи йуужань-вонгов незнакомой ему касты карабкались вверх и вниз по этим стенам, украшая их блестяще окрашенными растениями и цветочными гирляндами, развешивая клетки и корзины с множеством удивительных существ, настолько чужеродных, что Ганнер даже не мог их толком разглядеть. Его глаза упрямо хотели распознать в этих существах насекомых либо рептилий, грызунов или кошачьих, или еще каких-нибудь привычных животных, тогда как на самом деле они таковыми не являлись.

Он воспринял от Джейсена кое-какую информацию - о том, что этот лабиринт может служить двум целям: не только для церемониального хода, но и для защиты бесценного планетного мозга от живой силы противника в случае вторжения. У зрелого существа-лабиринта шипы срастаются на высоте двадцати метров, образуя тоннель тридцатиметровой ширины; и его стены становятся несгораемыми, твердыми, как дюрастил, и достаточно эластичными, чтобы противостоять ударной волне... а в шипах появится нейротоксин такой силы, что малейший укол может разрушить нервную систему того несчастного, что к ним прикоснется. Пешие захватчики будут вынуждены пройти по тому же пути, что и процессия, только на их пути будет множество ловушек.