Адвокат Казановы - Борохова Наталья Евгеньевна. Страница 44

– Ко мне домой. Я живу здесь неподалеку.

– У тебя есть квартира?

– Я снимаю угол у одной старухи, – объяснила Тамара. – Мы живем вдвоем с подругой. Но тебе повезло, она сейчас умотала на неделю к родственникам в деревню.

Лучшего, кажется, и представить себе нельзя. Дмитрий готов был оказаться даже в клоповнике, только бы уйти уже с мороза. Кроме того, там, где есть кров, всегда должна быть и пища. В общем, все устраивалось великолепно. Переменчивая удача все же дала ему шанс, по-видимому, опасаясь, что он умрет прежде, чем выполнит одно из своих желаний – встретиться с Елизаветой Дубровской с глазу на глаз, без всяких помех и ненужных свидетелей…

Жилье Тамары удивило его безмерно. Он готов был увидеть что-то вроде притона с неприбранными грязными простынями и валяющимися по углам бутылками. Но убогое жилище проститутки было чистеньким, как стеклышко. Конечно, из-за каждой щели упрямо несло бедностью, но узкая кровать была застелена чистым бельем, пол тщательно выметен, а домотканые деревенские половики удачно прикрывали собой щели в половицах.

Девушка не позволила ему пройти на кухню, где заманчиво фырчал допотопный холодильник.

– Сначала душ, – заявила она. – Надеюсь, у тебя нет вшей?

Дмитрий тоже на это надеялся.

– И сбрей свою ужасную щетину. Ты сейчас похож на душмана. Полотенце на трубе, шампунь на полочке под зеркалом…

Он повиновался. Оказавшись в крошечной ванной со стенами, выкрашенными в ужасный зеленый цвет, Дмитрий с наслаждением снял с себя грязную одежду и включил душ, подставляя свое тело упругим струям и ощущая, будто растворяется в воде и мыле. Он не блаженствовал так, даже когда находился в джакузи своей именитой супруги. Горячая вода снимала напряжение, отогревала окоченевшие суставы, а простое земляничное мыло как бы смывало с тела не только грязь, но и все неудачи последних дней. Он поскреб одноразовым станком щеки пусть не чисто, но все же вполне приемлемо, сбрызнул лицо дешевым одеколоном и почувствовал себя молодцом. Грязное белье он надевать не стал, а вместо того обмотал бедра полотенцем. И чистый, благоухающий предстал перед Тамарой. Та оказалась довольна.

– Да ты на самом деле красавчик! – воскликнула она, любуясь его мускулистым торсом.

– Ты еще не видела меня в кружевах, – усмехнулся он.

– Что? – не поняла она.

– Да ничего. Так иногда шутят.

– Тогда погоди немного. Я сейчас соображу, что поесть.

Он вернулся в комнату, присел на кровать, теперь с удовольствием глядя на падающий за окном снег. Когда через десять минут Тамара вошла в комнату, он уже крепко спал, подложив под щеку руку…

Дмитрий проспал двенадцать часов, а когда проснулся, понял, что остался в квартире один. На столе, под чистым вафельным полотенцем, он нашел немудреную еду в виде жареной картошки и квашеной капусты. Его одежда была выстирана и развешана в ванной на трубе.

Сначала он буквально набросился на еду. А утолив голод, налил себе в чашку черный чай и, должно быть, впервые за последнее время задумался, как жить дальше. Было ясно, что на работу его не возьмут, хотя он с трудом представлял, чем может заняться. Не тренировать же ему бродяг и проституток! Но ведь перемещение по городу без документов – проблема. Первый же милиционер, который остановит его на улице, сопроводит его в отделение для установления личности, и Дмитрий был не уверен, что сумеет сбежать во второй раз.

Тамара вернулась через два часа. Она водрузила на стол пластиковый пакет с продуктами и даже поставила перед ним две банки пива.

– Будешь? – спросила она его, выкладывая на стол колбасу и сыр.

– Ты откуда… пришла? – спросил он осторожно.

– С работы, – буднично ответила девушка, будто только что вернулась с ночной смены на заводе.

Дмитрий смотрел на продукты, деньги на которые она заработала своим телом, и мог поклясться, что замечательный розовый срез колбасы вызывает у него отвращение. Что ей пришлось делать за это? Он представил мужские, волосатые руки, расстегивающие ее нелепые шорты, тискающие ее груди под тонким свитером. Он видел темный закуток за киоском, салон машины или отцепленный вагон, где она выполняла привычную для нее «работу», и ему становилось тошно оттого, что он с готовностью принимал от нее подношения, как какой-нибудь зажравшийся сутенер. Ему было не впервой сидеть на шее у женщины, но если раньше ими были богатые, денежные стервы, то теперь он опустился до того, что делил скудный паек с вокзальной проституткой. И если раньше это занятие не вызывало в нем особого душевного протеста, то теперь, очутившись на самом дне жизни, он почувствовал, что ему становится стыдно.

– Ты что, не хочешь? – забеспокоилась она.

– Нет, все нормально. Я просто уже наелся, – соврал Дмитрий.

Вот тогда ему и пришла в голову мысль навестить бывшее жилище. На следующий день он, дождавшись темноты, вышел на охоту…

Дом, такой знакомый и ставший почти своим, выглядел теперь, как логово врага. Дмитрий рассматривал его, словно видел впервые. Лестница, ведущая к заднему крыльцу дома, была запорошена снегом, а ведь когда-то, когда у них с Ингой все было хорошо, они любили сидеть на ней, наблюдая за тем, как последние, гаснущие лучи солнца тонут в зеленых шапках вековых сосен. Это было так давно, словно в какой-то прошлой жизни, в которой кто-то, очень похожий на него, на Дмитрия, вел безмятежное существование в современном, напичканном удобствами доме. Реальность же напоминала сюжет кинофильма с тюрьмой и побегом, погоней и засадами. Но все происходило с ним, а не привиделось ему в ночном кошмаре. Он даже ущипнул себя за руку, что было вообще-то лишним. Морозец, пробиравший до костей, и хрустящий снег под ногами явственно свидетельствовали о том, что он не спит.

Дмитрий обогнул дом, озираясь, как вор, готовый к тому, что в любой момент раздастся громкий окрик, завоют милицейские сирены и глаза резанет мощный луч прожектора. Но его окружала полная тишина. Он приблизился к глиняной композиции, в которую весной садовник высаживал цветы. Теперь же чаши с мерзлой землей были укрыты от снега пленкой и обвязаны пеньковой веревкой. В одном из горшков располагался тайник, куда Константин частенько клал ключ от парадного входа. Дмитрий всунул руку в узкое вместилище, моля бога о том, чтобы управляющий не изменил своей старой привычке.

Так и есть! Рука натолкнулась на связку ключей. Полдела было сделано. Правда, оставалась еще одна серьезная преграда. Дом был оборудован охранной сигнализацией, и яркая красная лампа на торце свидетельствовала о том, что имущество бывших хозяев находится под надежной защитой.

Конечно, Дмитрий знал секретный код, но ведь за последнее время его могли и сменить… В его распоряжении будет только минута, чтобы выяснить это. Хватит ли ему времени, чтобы убежать, если попытка окажется неудачной?

Он приступил к делу. Дверь легко поддалась, пропуская его в темное глухое помещение, в глубине которого имелся еще один капитальный вход, через который можно было проникнуть в дом. На сигнальном щитке замигала лампочка, и раздался знакомый прерывистый звук: пик, пик… Следовало немедля отключить сигнализацию. Сделать это непросто, поскольку кнопки были не видны в скудном красном свете. На такой случай как раз полагался фонарик, который обычно хранили на боковой тумбочке, слева. Дмитрий нащупал знакомый корпус, включил его и спешно набрал знакомый номер, состоящий из дня, месяца и года своего рождения. Было время, когда Инга, знакомя его с системой безопасности дома, заметила, насмешливо глядя на управляющего:

– Наш Константин считает, что выбрать в качестве шифра дату своего рождения очень замысловатая вещь. Разумеется, ни одному вору не удастся разгадать такую головоломку.

– Может, оно и примитивно, Инга Петровна, зато надежно, – с достоинством отвечал Константин. – Не нужно записывать на листочке и невозможно забыть. А что касается воров… Далеко не все грабители изучают биографию хозяев особняков. К счастью, в этой сфере деятельности, как и везде, тоже не хватает профессионалов.