Адвокат Казановы - Борохова Наталья Евгеньевна. Страница 50

В тот день он возвращался домой затемно, довольный тем, что ему удалось весьма выгодно пристроить серебряные часы. Деньги лежали в нагрудном кармане, и он знал, что завтра они с Тамарой пойдут в магазин и накупят всякой всячины, а сейчас следовало поспешить, подруга наверняка уже не находит себе места.

Спускаясь по протоптанной пешеходами тропинке к дому, он привычно нашел глазами знакомые окна. Поначалу он и не понял, почему тревога железным обручем сжала его сердце. В окнах горел свет, стало быть, там его ждали. Стоп! Сигнал шел откуда-то из подсознания, еле различимо, но непрерывно. Шторы на окнах кухни были наглухо задернуты, а красная герань куда-то исчезла.

Он остановился, словно не веря своим глазам. Тамара пыталась подать ему знак или произошло простое совпадение? Ну мало ли что могло случиться? Девушке прискучили игры в разведчиков, и она поступила так, как поступают все нормальные люди по вечерам – занавешивают окна для того, чтобы укрыться от посторонних глаз.

Дмитрий стоял за раскидистым голым кустарником и напряженно вглядывался в вечернюю хмарь. Вроде все вокруг было, как всегда, – знакомый двор утлой пятиэтажки и ни единой лампочки над подъездами. Тихо. Пожалуй, даже слишком тихо. Не слышно гомона молодых людей, каждый день наполняющих кособокую беседку во дворе дома. Жители уже давно махнули на них рукой и покорно засыпали под треньканье гитары и веселый смех. А сегодня заседание музыкального кружка не состоялось. Почему? У молодежи поменялись планы или их кто-то спугнул?

Дмитрий почувствовал, что внутреннее напряжение растет. Он продолжал внимательно оглядывать двор. Вот еще странность: машина инвалида дяди Миши торчит обычно посередине дороги, перегораживая выезд из двора, а сейчас же она скромно прижимает боком кустарник. А на маленькой асфальтированной площадке рядом с мусорными баками стоит ничем не примечательная машина с потушенными фарами, но работающим двигателем. Внутри ее явно находятся люди.

Сердце Дмитрия сжалось, пропуская удар. Стало очевидно, что ему опять некуда идти…

Тамара сидела на диване, сложив руки на коленях. Рядом с ней расположился мужчина в темной куртке. Ноги в грязных ботинках он по-хозяйски поставил на половик, а кожаную фуражку положил рядом с собой. Клэр стояла в углу, поскольку их маленькая комната была наводнена людьми в форменной милицейской одежде.

– Вы хоть понимаете, что укрывали у себя опасного преступника? – спрашивал мужчина в куртке у Тамары. – Между прочим, он обвиняется в убийстве двух женщин и побеге из следственного изолятора.

– Мне об этом ничего не известно, – тихо проговорила Тамара, вспомнив вдруг появление дорогих вещей в своем доме. Значит, не напрасно волновалась она тогда, не случайно мерещились ей человеческие трупы. Правда, она и сейчас почему-то не верила, что спокойный приветливый Дмитрий мог кого-то лишить жизни из-за дорогих тряпок. Наверное, способен был поддаться искушению и украсть их, но убить…

– Это его одежда? – подошел еще один мужчина, протягивая ей пару сорочек и теплый свитер.

– Да, его, – кивнула она головой, предчувствуя новые вопросы относительно дорогой дубленки и лохматой шапки. Но сыщиков, по всей видимости, женская одежда не интересовала. Поэтому подарки Дмитрия они оставили без внимания.

– Этот тип легко входит в доверие к одиноким женщинам, – продолжал рассказ мужчина в куртке, по всей видимости, следователь. – Правда, финал встреч всегда оказывался трагическим.

– Мне он сразу не понравился, – вставила реплику Клэр.

– Благодарите нас, что мы вовремя вмешались. Кто знает, как бы все потом вышло?

Тамара была благодарна следователю лишь за одно – появившись в их квартире, он первым делом приказал зашторить окна.

– Серебров может нас заметить, – объяснил он свое распоряжение. – Мы имеем дело с хитрым и изворотливым преступником. Он ни за что сюда не вернется, если увидит на своей кухне столпотворение.

Тамара с облегчением задернула занавески и даже убрала с окна цветок, моля в душе бога о том, чтобы Дмитрий вовремя вспомнил про условный знак и обошел их дом стороной. И вот теперь, сидя на обшарпанном диване в компании чужих для нее людей, она пыталась мысленно представить себе, что делает сейчас ее любимый человек. Где он найдет ночлег и что с ним будет потом? Про себя она знала одно: ей нет больше места в этой комнате, в этом городе и на том вокзале, где она впервые встретила его, умирающего от голода и холода. Она не сможет больше продавать свое тело. Завтра она уедет к родителям, в деревню. В конце концов, жить можно везде…

Глава 26

В преддверии первого праздника весны город точно сошел с ума. Надоевшую за зиму серость улиц вдруг разбавили яркие пятна букетов и пестрые связки воздушных шаров. Цены на цветы взлетели до небес, но это мало кого смущало. Люди покупали и дарили букеты. А девушки, игнорируя сырую и слякотную погоду, уже вынули из гардероба короткие юбки и легкие куртки. Словом, народ спешил жить. Соответственно, трудовой запал граждан опустился до нулевой отметки, и офисы сейчас напоминали клубы общения, где все пьют чай и говорят о чем угодно, только не о работе…

Дубровская не была исключением. В голове ее царил весенний ералаш. Скучные деловые мысли, словно обидевшись, уступили место несерьезным собратьям. Молодая кровь играла на щеках, будоражила все ее естество. Ей так хотелось действовать! Причем немедленно и как угодно: умчаться в горы с компанией друзей и всю ночь дурными голосами петь под гитару; перепробовать все коктейли в ночном клубе, а потом козой скакать под зажигательную музыку до самого утра; вспомнить, как прыгала с гаражей в детстве; решиться наконец на парашютный прыжок…

В общем, поразмыслив немного, Дубровская все же решила оставить экстрим на потом, а пока – она ведь солидная замужняя дама! – удовольствоваться чем-то более мирным. Например, записаться в спортивный клуб и придать своему телу соблазнительные формы. Вот накачает себе грудь и ягодицы и, может быть, сведет с ума собственного мужа. А уж потом будут горы, танцы и парашют.

Дело оставалось за немногим: для начала она собиралась обзавестись подходящей одеждой, в которую можно было упаковать свои новые формы. Обеденный перерыв для такого дела подходил замечательно…

В спортивном магазине ощущение праздника стало почти осязаемым. Продавщицы, нервно хихикая, тусовались где-то в сторонке от покупателей. Их спортивную униформу разбавляли сегодня неожиданные детали в виде вечерних туфель на тонких каблуках и килограммы сногсшибательной бижутерии. По всей видимости, девушки только дожидались момента, чтобы скинуть надоевшие костюмы и предстать белому свету в качестве Золушек.

Неудивительно, что на Дубровскую, слоняющуюся вместе с еще несколькими покупателями по залу, никто не обращал внимания.

– Вы не подскажете, где у вас купальники? – спросила она одну из продавщиц с невероятно броским макияжем.

– Все в зале! – махнула рукой та, показывая куда-то в сторону завалов одежды, и немедленно повернулась к собеседницам.

Дубровская послушно двинулась в указанном направлении, где на хромированных вертушках висели замечательные образцы новой коллекции. Лиза выбрала купальник бирюзового цвета. Приложив его к себе, повертелась перед зеркалом, прикидывая, идет ли ей цвет, и, в общем, осталась довольна.

– Занимаетесь хореографией? – нарушил ее любование собой сочный баритон. Рядом с ней оказался мужчина в строгом костюме и при галстуке.

– Нет, – улыбнулась Лиза, довольная тем, что ее принимают за балерину. – Собираюсь пока немного поплавать.

– Тогда вы сделали странный выбор, – мягко заметил мужчина. – Этот купальник годится для занятий гимнастикой, но совершенно не подходит для того, чтобы совершать заплывы в бассейне.

Должно быть, он не зашел в магазин как клиент, а работает тут, поскольку на его ботинках отражался свет многочисленных ламп, а на улице, между прочим, слякотно. Предположение Лизы подтвердилось немедленно – ее собеседник, бросив взгляд на болтающих продавщиц, мигом навел порядок в торговом зале, скомандовав: