За красивые глаза - Воробей Вера и Марина. Страница 2

2

Катя лежала в трехместной палате отделения травматологии. У нее было сломано левое нижнее ребро и правая нога. Причем перелом ноги оказался сложным – со смещением. И поэтому Каркуша лежала «на вытяжке» – ее правая нога находилась на одном уровне с головой. К спинке койки было прикручено приспособление, которое медсестры почему-то называли «журавлем». На самом же деле приспособление состояло из сплющенной трубы, кожаных ремней, на которых и висела Катина нога, и гири, которая крепилась с другой стороны. Именно гиря служила противовесом и поднимала ее ногу на один уровень с головой. В таком положении Катя находилась уже третью неделю. Лечащий врач обещал «снять ее с вытяжки» в пятницу.

Впрочем, сломанная нога являлась отнюдь не единственной причиной, по которой Каркуша практически была лишена возможности двигаться. Даже дышать ей приходилось теперь с осторожностью. Если раньше Каркуша совершенно автоматически, как и все люди, набирала в легкие определенную порцию воздуха и также автоматически выдыхала ее, то теперь буквально каждый вздох она делала осознанно. Потому что любой, более или менее глубокий вздох отзывался нечеловеческой болью в грудной клетке. И уж совершенно невозможно было кашлянуть или чихнуть! Таким образом давало о себе знать сломанное ребро. Хорошего, в общем, мало…

Артем навещал ее довольно часто. Не то чтобы он чувствовал себя виноватым в том, что произошло. Как мы уже говорили, к самобичеванию он был совершенно не склонен. Скорее, Артем делал это по велению долга. Почти каждый день родители возвращались с работы очень поздно, в это время посетителей в больницу уже не пускали, а ведь кто-то должен был приносить Кате фрукты и соки да и вообще справиться о ее самочувствии. Нет, родители, конечно, тоже приходили в больницу, но Артем все же бывал у Кати значительно чаще.

Явился он и в пятницу. Брат привык видеть ее лежащей с подвешенной ногой, и очень удивился, застав сестру сидящей на кровати.

– Я же тебе говорила, что в пятницу меня снимают с вытяжки! – напомнила она. – Врач сказал, что начиная с сегодняшнего дня меня надо активно «расхаживать». – Теть Рай, – обратилась Каркуша к соседке по палате. – Можно я заберу на полчасика ваш костылик?

– Бери, Катюш, – приветливо отозвалась полноватая женщина, с волосами, выкрашенными в рыжий цвет.

– А как же твое ребро? – попытался было увильнуть Артем.

«Расхаживание» сестры в его планы не входило. В пять часов у метро его должна была ждать девушка. Очень симпатичная, хотя и увешанная с ног до головы всякими фенечками, цепочками и браслетами. «Под хиппи косит!» – решил Артем и подкатил к ней с какой-то банальной фразой вроде: «Вам не кажется, что мы уже встречались?» Юная хиппи оказалась девушкой сговорчивой и милой. Свидание было назначено.

– А ребро у меня уже почти не болит, – сказала Каркуша и в подтверждение своих слов оперлась локтями о спинку кровати и, кряхтя, поднялась на одну ногу. Вторую, в гипсе, она держала на весу.

– Сядь! – испуганно прикрикнул на нее Артем и вздохнул: свидание с очаровательной хиппи со всей очевидностью накрывалось медным тазом.

Для Артема всегда было крайне важно, какое впечатление он производит на окружающих, какого мнения они о нем будут. Хотя на самом деле ему было глубоко на этих самых окружающих наплевать. Обеих Каркушиных соседок Артем называл про себя тупыми коровами. Однако мысль, что после его ухода они будут с осуждением покачивать головами – дескать, такой-сякой, бесчувственный, не мог больной сестре уделить полчаса, – заставила его выполнить Катину просьбу.

Ольгу Ганичеву они встретили в самом конце длинного, плохо освещенного коридора. Каркуша уже совершенно выбилась из сил. Оказалось, что передвигаться при помощи костыля – совсем не так просто, как могло бы показаться со стороны. И потом Каркуша ведь смотрела вниз, а не по сторонам.

– Катя?! – окликнула ее девушка, когда они с Артемом почти уже было проковыляли мимо.

– Ольга? – в свою очередь удивилась Каркуша. – А ты-то что здесь делаешь?

Судя по одежде, девушка принадлежала к числу посетителей, а не больных.

– А у меня подруга в пятой палате. – Ольга привычным движением головы откинула назад длинные русые пряди. – Упала с велосипеда и сломала руку. На ровном месте, представляешь?! Мы вместе катались. И ладно бы, на скорости, а то ведь как две черепахи ползли! А тебя как угораздило? – Ольга с сочувствием смотрела на Каркушину гипсовую ногу и костыль.

– А… – отмахнулась Каркуша. – Как-нибудь потом расскажу.

Ей совсем не хотелось вспоминать сейчас ту нелепую историю.

– А ты в какой палате лежишь? – спросила Ольга.

– В тринадцатой.

– Тогда я зайду к тебе завтра, ладно? – Ольга чуть наклонила голову, и от Каркуши не ускользнуло, каким взглядом посмотрела она на ее брата.

– Заходи, конечно. Я буду рада.

Они попрощались, и Ольга, бойко стуча каблуками по деревянному полу, заспешила к выходу.

Ольга Ганичева считалась самой красивой девушкой в школе. Серо-голубые, посаженные далеко друг от друга глаза всегда оставались грустными, даже когда Ольга улыбалась. Ярко-розовые, по-детски немного надутые губы придавали ее милому лицу особенную трогательность. Длинные, доходящие до середины спины светло русые волосы почти всегда были распущены. Высокая и стройная, Ольга всем остальным цветам предпочитала черный. Она часто ходила в облегающих, чуть расклешенных брюках и широких, непременно ручной вязки, свитерах. Улыбка настолько меняла ее лицо, что хотелось все время придумывать что-нибудь смешное, лишь бы только Ольга еще раз улыбнулась. Но чаще она оставалась серьезной. Ее ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать болтушкой. Задумчивая, молчаливая и замкнутая, девушка просто притягивала к себе взгляды окружающих, и, казалось, весь ее облик хранил в себе какую-то тайну. Поклонники ходили за ней толпами. Но Ольга могла любого поставить на место. Причем делала это необидно, но в тоже время твердо и совершенно определенно. Всерьез она ни с кем не встречалась. Во всяком случае, в школе все думали именно так.

Каркуше всегда нравилась эта печальная девушка. И она бы очень хотела подружиться с ней. Но веяло от Ольги какой-то неприступностью, и казалось, что ей вообще никто не нужен – ни друг, ни подруга…

– Кто это? – спросил Артем, едва Ольга скрылась за дверью.

– Незнакомка, – ответила Каркуша. – Вообще-то ее Ольгой зовут, но с легкой руки Ермолаева ее теперь только так все и называют. В смысле, блоковская «Незнакомка». Знаешь это стихотворение?

– Разумеется, – обиделся Артем. – А она что, твоя одноклассница?

– Нет, она в десятом учится. А чего это ты так оживился? За ней знаешь сколько парней бегает?!

– А она?

– Что она?

– Ну, встречается с кем-нибудь? – допытывался Артем.

– Не знаю… Кажется, нет… Чего ты привязался ко мне? Пойдем в палату. Не видишь, я еле стою?!