Похитители завтрашнего дня (авторский сборник) - Комацу Саке. Страница 3

Обтерев вспотевшую ладонь о брюки, я опасливо пожал его руку. Она была ледяная, шершавая, с короткими толстыми пальцами.

Пальцы!!!

Я заметил это только тогда, когда пожал его руку. У меня перехватило дыхание. Непрерывно возраставшее удивление сменилось паническим ужасом, и я, хоть это и было невежливо с моей стороны, не помня себя, полез в окно.

— Эй, пассажиры! — колючий голос водителя несколько отрезвил меня. — Выходите. Приехали. Сам не пойму, где и как ехали, но приехали. Факт!

— Да вы что? — Я весь обмяк. — Шутите? Мы же ехали минут пять, от силы семь!

— Пять… это точно… Первый раз вижу, чтобы за проезд из Йокогамы до Токио на счетчике всего сто двадцать иен-накрутилось… — таксист говорил запинаясь, глухим голосом. — Не хочу я ваших денег, только поскорей выметайтесь из машины! Это надо ж — два километра… из Йокогамы…

Безмолвный мир

Когда мы вышли из такси, сопровождаемые злобным взглядом водителя, я пошатывался. Может быть, мне снится кошмарный сон?..

Доехать за пять минут из Йокогамы до токийского района Сетая! Да еще вечером, в часы пик!.. По прямой и то километров двадцать будет. А на счетчике — два… И сто двадцать иен…

Нет, не может быть! Чудес на свете не бывает! Это сон… Все мне снится: и сумасшедший иностранец, и головокружительный полет — именно полет, а не поездка! — из Йокогамы в Токио. Два километра… сто двадцать иен… Вот сейчас я проснусь в своей постели, которая никогда не убирается… Ой, как болит голова!.. И тошнит… Нельзя больше так напиваться… С похмелья и не то померещится…

— О чем вы задумались? — сказал, заглядывая мне в лицо, странный человек… иностранец… Гоэмон…

— Все, точка!.. — пробормотал я и махнул рукой, пытаясь отогнать нелепый призрак. — С завтрашнего дня перестаю пить. Клянусь!.. Никогда в жизни… или нет — год, полгода… не притронусь к дешевому виски!.. Сгинь, исчезни! И так тошно, а тут еще ты…

— Ай-ай-ай, нехорошо! — Гоэмон замахал руками, как сигнальными флажками. Глаза у него запрыгали — вверх-вниз, вверх-вниз. — Авто, таксо, таксомотор ехал очень медленно, а заторов было очень много, я и… Ты, миленький, видать, непривычный к передвижению в суперпространстве?

— Замолчи! — завыл я, схватившись за голову. — Чем трепаться, лучше бы нашел мой будильник.

— Будильник? — привстав на цыпочки, Гоэмон заглянул мне в глаза. Я увидел густые волосы, торчавшие из огромных ноздрей. — Не молоти чушь! Ты же не спишь.

— Часы, будильник! — орал я. — Надо, чтобы он зазвонил!.. Тогда я проснусь, и все исчезнет… Прощай, Гоэмон-сан!

— Зачем — прощай? Мы те только что приехали. А ну-ка, раб, пошевеливайся, топай, шествуй, ступай, вступай в свои покои! И я за тобой. Хочу, желаю отдохнуть!

А-а, пожалуйста, куда угодно, куда хотите!.. Все равно где-нибудь в нашем микрорайоне зазвонит будильник, и кошмар кончится. Сколько я за свою жизнь видел снов — и не счесть, но такая чушь пригрезилась в первый раз. Хорошо бы проснуться, не доходя до дверей моей комнаты. Если этот оборотень переступит порог, придется завтра же съезжать с квартиры, не то страхи замучают.

— У-й-й! — диким голосом завопил Гоэмон, то бишь приснившийся мне оборотень, рассматривая здания нашего микрорайона. — Что это за кубики?

— Это наш микрорайон, — машинально ответил я и тут же подумал, что глупо разговаривать во сне, да еще с оборотнем.

— Микрорайон? — Гоэмон недоуменно склонил голову. — Это в каких же смыслах?

— А в том смысле… Короче говоря, микрорайон представляет собой комплекс многоквартирных жилых корпусов… В общем, дома…

— Какие же это дома? Это коробки.

— Никакие не коробки! Современные жилые дома. У нас в Японии еще как дерутся за эти квартиры…

Не обращая внимания на мои разъяснения, Гоэмон извлек из складок штанов старинную дорожную шкатулку для туши и кисточек, рулон туалетной бумаги — ею он, видимо, пользовался как записной книжкой — и великолепным почерком, очень меня удивившим, написал: «Японцы живут в коробках».

Я было запротестовал, стремясь защитить честь моих дорогих соотечественников, — действительно, что же это получится, если каждый иностранец будет делать подобные ошибочные выводы?! Но почему-то раздумал. Ничего, проснусь, и все исчезнет.

— Пошли, — сказал он, пряча шкатулку. — Шагай, маршируй!

Но мне не хотелось следовать за ним. Никому бы не захотелось.

— Послушайте, Гоэмон-сан, — сказал я, — вы бы не желали остановиться в отеле? Я могу подыскать лам дешевый и уютный номер.

— Не желал бы… — поднимаясь по лестнице, Гоэмон посмотрел вверх. — А у вас в комнате кто-то есть.

— Что вы, отсюда не видно, я же на третьем этаже живу, — пробормотал я. — Да и ключ у меня в кармане…

Но когда мы подходили к моей квартире, я испугался. Дверь была приоткрыта, изнутри доносились какие-то звуки.

Что это?.. Сердце сильно забилось.

Единственный человек, у которого есть ключ…

Из глубины комнаты стремительно выскочила Кисако и повисла у меня на шее.

— Милый, прости меня! Я такого тебе наговорила! Специально пришла, чтобы извиниться… Я во всем виновата, я!.. Под вечер так тошно стало, места себе не нахожу… Вот и пришла… просить прощения… Пришла, а тебя нет. Решила подождать. А пока ждала, прибрала квартиру и наготовила кучу вкусных вещей.

Кисако спрятала лицо у меня на груди, должно быть, чуточку смутилась. Ее прямые коротко остриженные волосы щекотали мне щеки, сладкий запах духов «Воль де нюи» [1] кружил голову.

Обычно в подобных случаях я мгновенно начинаю сиять. Все три года мы только и делаем, что ссоримся да миримся. Наверно, потому и не женимся, что боимся расстаться с подобным удовольствием. Но сейчас я не почувствовал никакой радости.

— Ну, мир, да? — Кисако подняла лицо. — В знак примирения…

Прикрыв глаза, она приблизила губы к моим губам.

— Вы что это, кусаться собираетесь? — раздался бесцеремонный скрипучий голос Гоэмона.

Кисако вздрогнула, отпрянула от меня и, вспыхнув, уставилась на незнакомца.

— Прости, я не знала… — она прижала ладони к пылающим щекам. — Оказывается, с тобой гость… Вы вместе пришли?

— Кисако! — шепнул я в полном отчаянии, взяв ее руки в свои. — Я не хотел, чтобы ты пришла слишком рано… Ох, только не это!.. Я хотел проснуться до того, как ты придешь…

— Что ты болтаешь?! — она нахмурилась, потом, глядя за мою спину, сказала медовым голосом: — Ради бога, простите, я вас не заметила. Прошу вас, проходите, пожалуйста!

Непостижимые существа женщины! Им ничего не стоит преобразиться. Вот и Кисако тоже. Когда мы поцапаемся, она пулей вылетает в переднюю и пинком ноги распахивает дверь. Но если в этот момент появляются гости, Кисако чинно приседает и, касаясь тремя пальцами пола, низко кланяется. Прекрасные манеры! Картина в стиле Огасавары.

— Добро пожа…

Ага, она лишилась дара речи! И все же с готовыми выскочить из орбит глазами, с широко разинутым ртом, в котором застрял конец слова, Кисако склонилась в глубоком поклоне.

А скотина Гоэмон и ухом не повел. Перепрыгнув через Кисако, он ринулся в комнату.

Кисако не шевелилась — так и застыла со склоненной головой. Что с ней? Поклон очень уж затянулся. Я коснулся ее плеча и почувствовал, как она дрожит.

— С-с-с… со-о-о… — забормотала Кисако.

— Что?.. Что с тобой? — заорал я, приходя в ужас.

— Со-соли… скорее…

Я бросился в кухню и принес щепотку соли. Она положила ее в рот, пососала, скривилась в гримасе и наконец подняла голову. Из глаз текли слезы, но Кисако уже хохотала как сумасшедшая.

— Тьфу, как горько!.. А это кто? Твой дядя из деревни?

— Да нет, — сказал я, теряя последние силы, — нет… Он… это… понимаешь, сон…

— Сон?

— Ага. Перебрал дешевого виски, вот мне и снится это чудовище… Мне стыдно, что я показываю тебе такой гнусный сон…