Призванные луной - Бриггз Патриция. Страница 36

В Осиновом Ручье три-четыре заводчика выводят огромных собак, чтобы объяснить странные следы и необычные зрелища. Джордж Браун, один из них, получил несколько национальных премий за своих мастифов. Собаки, в отличие от кошек, спокойно воспринимают вервольфов.

— Подыскиваете образцовый пример, вроде Кирана Макбрайда? — спросила я.

— Нет, — ответил Адам. — У вервольфов не найдется Кирана Макбрайда. Мы не безвредны и не скромны. Но можно найти героя: полицейского или еще кого-нибудь.

— Ты об этом знал? — осведомилась я.

— Слышал.

— Нам сегодня совершенно не нужен ублюдок, бегающий по Тройному городу и использующий для убийств вервольфов. — Бран через плечо оглянулся на сына. — Найди мерзавца и устрани его раньше, чем он привлечет внимание людей, Сэмюэль.

Бран единственный, кто может произнести «мерзавец» так, словно это грязное ругательство. Он даже «рождественский кролик» может сказать так, что меня страх охватывает.

Но дрожала я не от страха, а от холода. В Тройном городе большинство дней температура выше нуля. Для ноября в Монтане не очень зябко — например, ноздри у меня не слипались при дыхании, так что сейчас выше минус десяти, но все же значительно холодней, чем я привыкла.

— Где твоя куртка? — Бран заметил, что я стучу зубами.

— В номере, — ответила я. — Она не моя.

— Можешь ее взять.

— Далеко возвращаться.

Он покачал головой.

— Тогда поезжай побыстрее, пока не замерзла насмерть. — Он взглянул на Сэмюэля. — Держи меня в курсе.

— Бран, — произнес Адам. — Спасибо.

Бран улыбнулся и прошел мимо меня, чтобы наклониться и взять руку Адама.

— В любое время.

Отступив, он закрыл дверцу точно с таким усилием, чтобы она снова не открылась. Мне потребовалось три месяца, чтобы научиться этому.

Бран сунул руку в карман, достал карточку и дал мне. На белом прямоугольнике было написано его имя и два телефонных номера.

— Чтобы ты могла мне позвонить, если понадобится. Верхний номер мой сотовый — так что не рискнешь нарваться на жену.

— Бран, — подчиняясь порыву, спросила я. — Чем таким важным занят Джерри, что не может вернуться к доктору Уоллесу?

— Жалеет себя! — выпалил Сэмюэль.

Бран положил ладонь на руку Сэмюэля, но заговорил со мной.

— Случай Картера трагичный и необычный. Как правило, если волк переживает Перемену, но не протягивает и года, причина в том, что человек не может контролировать инстинкты волка.

— Я считала, что это всегда вопрос контроля, — сказала я Брану.

Он кивнул.

— Но в случае Картера дело не в недостатке, а в слишком сильном контроле.

— Он не хочет быть вервольфом, — пояснил Сэмюэль — Не хочет ощущать пламя убийства или страсть преследования. — На мгновение солнце отразилось в глазах Сэмюэля, и они блеснули. — Он целитель — и не желает отнимать жизни.

«Ах, — подумала я, — как это знакомо, доктор Сэмюэль Корник?» Сэмюэль никогда не был склонен к разговорам по душам — впрочем, это могло быть связано с моим возрастом, а не его нежеланием, — но я помнила, что у него бывали тяжелые времена: инстинкт излечивать был у него слабее инстинкта убивать. Он мне говорил, что перед хирургической операцией всегда старался наедаться. Может, он считает, что доктор Уоллес лучше него, потому что предпочел умереть, а не жить с таким конфликтом?

— Если Картер не позволит волку стать частью себя, он не сможет его контролировать. — Уголки рта Брана опустились. — Он опасен и с каждой луной становится все опаснее, Мерси. Ему нужно только один раз вступить в компромисс со своей проклятой старомодной моралью, чтобы он мог принять себя таким, каким он стал, и все будет в порядке. Но если это не произойдет скоро, то не произойдет вообще. Я не могу позволить ему увидеть еще одну луну.

— Это Джерри уговорил его перемениться, — устало проговорил Сэмюэль. — Он в курсе, что вскоре кому-то придется заняться доктором Картером. Будь он здесь, это была бы его обязанность, а он с этим не справится.

— Я этим займусь, — с глубоким вздохом произнес Бран. — Мне приходилось это делать. — Он перенес ладонь с руки Сэмюэля на его плечо. — Не все так сильны, как ты, сын мой.

В его голосе звучала бесконечная печаль, и я вспомнила троих детей Сэмюэля, не переживших Перемены.

— Забирайся в фургон, Мерси, — предложил Сэмюэль. — Ты дрожишь.

— Конечно, — откликнулась я, делая шаг в сторону. — Береги себя, Бран.

Я обошла машину спереди. Единственная причина, по которой я не бранилась вполголоса: вервольфы все бы услышали.

Я тронула фургон. Он протестовал — из-за холода, — но не очень. Пока я прогревала двигатель, Бран сказал несколько последних слов Сэмюэлю.

— Насколько хорошо Бран тебя знает? — негромко спросил Адам. Звук мотора и включенное радио помешают стоящим на улице услышать нас.

— Не очень хорошо, если думает, что я позволю все делать тебе и Сэмюэлю, — ответила я.

— Я на это и надеялся. — В его голосе прозвучало такое удовлетворением, что я оглянулась на него. Он устало улыбнулся. — Сэмюэль хорош, Мерси. Но Джесси для него ничего не значит. Я какое-то время не очень на многое гожусь: ты мне нужна ради Джесси.

Пассажирская дверца открылась, Сэмюэль плюхнулся на сиденье и закрыл ее за собой.

— Отец желает лучшего, — сказал он мне, и тем самым доказал, что знает меня гораздо лучше отца. — Он привык иметь дело с теми, кто слушается, когда он что-нибудь велит. Однако, Мерси, он прав. Ты не подготовлена для того, чтобы управляться с вервольфами.

— А мне кажется, что до сих пор у нее хорошо получалось, — спокойно сказал Адам. — За несколько дней убила двоих и не получила ни царапины.

— Повезло, — парировал Сэмюэль.

— Неужели? — В зеркало я видела, что Адам закрыл глаза; закончил он почти шепотом: — Может быть. Когда я служил в армии, везучих солдат мы держали там, где они могли принести нам удачу.

— Адам хочет, чтобы я помогла найти Джесси, — сообщила я Сэмюэлю, нажимая на газ: мы выезжали из Осинового Ручья.

После этого общение пошло на убыль. Адам после нескольких замечаний замолчал и откинулся на сиденье. Не помню, чтобы раньше я пререкалась с Сэмюэлем, но сейчас я не влюбленная шестнадцатилетняя девчонка.