Граальщики - Холт Том. Страница 38

Туркин провел пальцем по стене, но слой пыли был настолько толст, что его палец застрял, пропахав глубокую борозду.

– А здесь не помешала бы хорошая уборка, – отметил он. – Это не похоже на те офисы, где я бывал. Для начала, здесь нет ни одного телефона.

– И я подумал, – продолжал Бедевер, воззрившись на картонную коробку, – если никто никогда не видел двери, может быть, двери и не существует. И что бы вы думали, – победно заключил он, – здесь действительно нет двери!

Никто его не слушал; но это еще не значит, что он не был прав. Здесь действительно не было двери. Не было также окон, вентиляционных отверстий, дверки для кошки – ничего. Только четыре стены без единого изъяна.

Бедевер опустился на колени и пошарил в кармане в поисках перочинного ножа, чтобы обрезать веревку, которой была завязана картонная коробка.

– Как и было сказано, – пробормотал он, – исключи невозможное, и то, что останется, будет правдой. Интересно, где в таком случае находится источник освещения.

В комнате неожиданно стало темно.

– Кто-нибудь, дайте мне карту.

В коридоре все стихло.

– Кто-нибудь из вас, – ласково произнесла Королева, – разумеется, захватил с собой карту, не правда ли?

– Ты что-то сказал, Беддерс?

Бедевер, так и не нашедший свой нож, фыркнул. Веревка была нейлоновая, из тех, что режут руки до крови, когда пытаешься ее разорвать.

– Что-то насчет света, – продолжал Туркин.

Вокруг себя Туркин слышал странные тихие звуки, издаваемые хакерами. Краем сознания он мог понять их: в конце концов, они находились в зарегистрированном офисе, святая святых всех атлантов. И они только что обнаружили, что в нем нет двери. И в довершение всего здесь было темно.

– Непонятно, – продолжал Туркин, думая вслух, если это можно было так назвать, – как это здесь нет ни входа, ни выхода, только стены. Тут, пожалуй, задумаешься, – он пошарил языком во рту, проверяя, не остался ли где-нибудь мятный вкус. Не остался. – Ничего удивительного, что здесь черт знает сколько лет не убирались! Как бы они сюда попали – да еще ведь надо как-то протащить пылесос и все прочее! На самом деле, – добавил он, – странно, что сюда вообще проходит воздух. Я хочу сказать, эти стены выглядят вполне герметичными…

В темноте один из хакеров начал задыхаться.

– Ну что же, тогда, быть может, компас. У кого-нибудь из вас, мальчики, есть с собой такая вещь, как компас?

Нет ответа. Королева поцокала языком.

– Что вам сказать, – произнесла она, – я не хочу никого обидеть, но не кажется ли вам, что это немного глупо с чьей-то стороны?

В абсолютно прямом, ровном, выложенном кафелем коридоре, простирающемся на несколько миль в обоих направлениях, есть лишь одно место, куда можно спрятаться: за чьей-нибудь спиной. Не произведя видимого для глаза движения, помощники выстроились в цепочку, во главе которой оказался Ификрат.

– Простите, – выговорил он. Королева пристально посмотрела на него и улыбнулась, так что он почувствовал, как у него на щеках шелушится кожа.

– Ничего, – сказала она. – Все мы делаем ошибки. Ну что, кто-нибудь, что мы делаем теперь? Есть светлые идеи?

Королева выждала немного, мягко постукивая ногтями по кафельной стене коридора, пока не начало казаться, что весь коридор вибрирует, как кожа барабана.

– Ни у кого ничего? Жаль, – она облизнула губы. – Что ж, – произнесла она, – хорошо еще, что я здесь, не так ли?

Помощники слегка расслабились. Несмотря на то, что она внушала неподдельный ужас и никто из них не был в особенном восторге от ее присутствия рядом – а как она здесь оказалась, кстати? – ни у кого не вызывало сомнений, что Мадам так или иначе выведет их из этого туннеля. Вопрос был лишь в том, что будет с ними после этого.

Возможно, в туннеле было не так уж плохо.

– Как вы посмотрите, – сказала Королева, – если мы выпьем чашечку чая?

Зубы Бедевера были в отличном состоянии, принимая во внимание его возраст.

В школе, разумеется, над ним смеялись. Прятали его зубную щетку. Подсыпали мела в его зубной порошок. Но он стоял на своем – он обещал маме, – и теперь он понимал, почему она была так настойчива.

– Готово! – произнес он, выплевывая огрызки нейлоновой веревки. Мгновение спустя он нащупал крышку коробки и открыл ее.

Это не так-то легко описать.

У истоков проблемы лежат последствия катастрофического явления, получившего название Чумы Прилагательных, которое поразило альбионоязычные народы вскоре после отречения короля Артура. Хотя о ней на удивление мало что известно, эта чума (как выяснилось впоследствии, ею заражались, уколовшись о шпильки на задних страницах «Лессера» и «Журналистик Клише») оказала на описательную прозу такое же воздействие, как филлоксера на виноградники Франции. Целые классы сравнений были стерты с лица земли. Поколениям авторов не оставалось ничего иного, кроме как ковыряться в свежих ранах коллективного бессознательного, где когда-то росли вымершие метафоры.

Как бы там ни было, произошло вот что. Когда крышка была откинута, нечто, напоминавшее свет, поскольку оно было ярким и невещественным и помогало видеть в темноте, но непохожее на свет, поскольку оно выпрыгнуло наружу и начало носиться по комнате и натыкаться на людей, выпорхнуло из коробки и взмыло в воздух, как отпущенный воздушный шарик. Везде, где оно соприкасалось с чем-либо, оно оставляло большое оранжевое фосфоресцирующее пятно. Пахло оно ужасно.

Воздух вырвался из коробки с таким звуком, словно лопнул самый большой пузырь из жевательной резинки, какой только можно себе представить, и шмякнул Туркина и хакеров спиной о стену. Как ни странно, он ничем не повредил Бедеверу. Возможно, причиной было то, что он все еще держал в руках коробку.

Время… Хотите знать, как выглядит Время? Время, которое было с доисторических времен заперто в картонной коробке из-под бобов, а затем внезапно выпущено в атмосферу, насыщенную двуокисью углерода, выглядит очень похоже на большую римскую свечу. Выгорая, оно оставляет после себя легкий, искрящийся желтовато-красный пепел, похожий на золотую пыль.

Время – это деньги.

Время, разумеется, также обладает сущностью. Это первый и единственный чистый элемент. Время, в той или иной форме, лежит в основе всего остального. Так, например, сгорая в двуокиси углерода, оно осаждается в виде того чрезвычайно редкого и трудноуловимого вещества, которое известно как золото-337. Что и послужило причиной того, что факс внезапно начал светиться, испускать пар, таять и менять форму. Он превратился в стеклянную банку.

Бедевер, стоявший на коленях рядом с коробкой и удивлявшийся, что здесь, черт побери, происходит, постепенно начал понимать. Боже мой, сказал он себе, все так просто…

Он повернулся к коробке, в которой лежали большая металлическая печать, пачка сертификатов акций и несколько старомодных гроссбухов. Он вытащил наугад один из гроссбухов, открыл и начал читать. Время от времени он улыбался и понимающе кивал.

– Прости, пожалуйста, – прервал его Туркин, – но когда ты закончишь – тут некоторых из нас чуть не раздавило всмятку.

Бедевер поднял взгляд.

– Прости, – сказал он, – я отвлекся. Его здесь нет.

– Кого здесь нет?

– Да этого… персонального органайзера, – отвечал Бедевер. – Здесь есть только бухгалтерские книги «Лионесс Лимитед». Потрясающе интересная штука, но не совсем то, что нам надо. Ну что ж, двинемся? – он оборвал себя и поднял голову; на его лице было такое же выражение, какое было, наверное, у Архимеда, увидевшего модель вселенной на мокрой циновке. – Ага, – пробормотал он про себя, – кажется, понимаю…

Туркин попытался достать его ногой, но их разделяло слишком большое количество воздуха.

– Слушай, – сказал он.

– Так, – произнес Бедевер, снова углубляясь в гроссбухи, – вы, ребята, идите вперед, а я вас догоню.