Семь Центров жизненной энергии. Наука Чакр - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 11

Как я уже говорил, очень немногим удается развить четвертое тело. Поэтому в мире есть чудотворцы. Если бы каждый развил в себе четвертое тело, то для чудес не осталось бы места. Если бы в некоем обществе, состоящем из людей, чье развитие остановилось на втором теле, один человек вдруг продвинулся чуть дальше и научился складывать и вычитать, его тоже сочли бы чудотворцем.

Тысячу лет назад человек, предсказывавший дату солнечного затмения, слыл чудотворцем и великим мудрецом. Сейчас всякий знает, что такую информацию может дать даже машина. Нужно просто совершить ряд вычислений, и для этого не нужен ни астроном, ни пророк, ни просто очень ученый человек. Компьютер способен выдать вам информацию о миллионах затмений. Он даже может предсказать день, когда остынет солнце, - ибо это вычисляемо. Используя введенные данные, машина разделит полную энергию нашего светила на количество энергии, излучаемое им в день, и вычислит отпущенный солнцу срок.

Но все это ныне не кажется нам чудом, поскольку у нас развито третье тело. Тысячу лет назад, если человек предрекал, что в такую-то ночь такого-то месяца следующего года состоится лунное затмение, то это было чудом. Его считали сверхчеловеком. "Чудеса", творимые сегодня, суть обычные действия четвертого тела. Но мы об этом теле ничего не знаем, и поэтому все это кажется чудесами.

Представьте, что я сижу на дереве, а вы - под деревом, и мы с вами беседуем. Вдруг я замечаю вдалеке приближающуюся к нам повозку и говорю вам, что не пройдет и часа, как она к нам подъедет. Вы спросите: "Ты что, пророк? Ты говоришь загадками. Я не вижу нигде никакой повозки. Не верю я тебе". Но не проходит и часа, как к дереву подкатывается повозка, и тогда вам ничего не остается, как только прикоснуться к моей ноге и сказать: "Возлюбленный учитель, я преклоняюсь перед вами. Вы - пророк". А разница между нами лишь в том, что я сидел чуть повыше - на дереве, - откуда смог увидеть повозку на час раньше, чем вы. Я говорил не о будущем, но о настоящем, но мое настоящее на час отличается от вашего, потому что я выше забрался. Для вас оно наступит через час, а для меня уже наступило.

Чем глубже человек погружается в свою внутреннюю сущность, тем более таинственным он кажется для тех, кто все еще остается на поверхности. И тогда все его деяния кажутся нам таинственными, ибо мы не в состоянии оценить все эти события, не зная законов четвертого тела. Именно так и совершаются чудеса: все дело просто в некотором развитии четвертого тела. И если мы хотим, чтобы чудотворцы перестали эксплуатировать людей, то простые проповеди тут не помогут. Точно так же как мы развиваем третье тело человека, обучая его языкам и математике, мы должны тренировать и его четвертое тело. Нужно научить каждого человека, и только тогда прекратятся чудеса. А до тех пор всегда найдутся желающие воспользоваться человеческим невежеством.

Четвертое тело формируется до двадцати восьми лет, - то есть еще семь. Но развить его удается очень немногим.

Атма шарира - пятое, или духовное тело - имеет очень большое значение. Если человек развивается должным образом, то это тело полностью формируется к тридцати пяти годам. Но для большинства это лишь отвлеченная идея, поскольку даже четвертое тело развивают очень немногие. Потому-то душа и все, что с ней связано, для нас - лишь тема для разговоров... за этим словом нет содержания. Когда мы говорим атман, это не более чем слово, за ним ничего не стоит. Когда мы говорим "стена", то за этим словом стоит вполне материальная субстанция. Мы знаем, что значит "стена". Но за словом атман нет значения, поскольку у нас нет знания, нет опыта атмана. Это наше пятое тело, и войти в него можно лишь в том случае, если в четвертом проснется Кундалини. Иного входа туда нет. Мы ведь не осознаем своего четвертого тела, поэтому и пятое остается для нас неведомым.

Очень немногим удалось открыть пятое тело - мы называем таких людей спиритуалистами. Они нередко считают, что достигли конца путешествия, и заявляют: "Достичь атмана - достичь всего". Но путешествие еще не закончено. Однако люди, остановившиеся на пятом теле, отрицают какое бы то ни было продолжение. Они говорят... "Брахмана не существует, параматмана не существует", - точно так же люди, застрявшие на первом теле, отрицают существование атмана. Материалисты говорят: "Тело - это всё, когда умирает тело, умирает всё". А спиритуалисты вторят им: "За атманом нет ничего, атман это всё, - высший уровень бытия". Но это всего лишь пятое тело.

Шестое тело - это брахма шарира, космическое тело. Когда человек перерастает атман, у него возникает желание расстаться с ним, и он входит в шестое тело. Если бы человечество развивалось правильно, то естественное формирование шестого тела завершалось бы к сорока двум годам, а седьмого - нирвана шариры - к сорока девяти. Седьмое тело это тело нирваны, не-тело - состояние бестелесности, бесплотности. Это высшее состояние, где остается лишь вакуум - даже не брахман или космическая реальность, но одна лишь пустота. Ничего не остается, все исчезает.

Поэтому, когда у Будды спрашивали: "Что там происходит?", он отвечал:

- Пламя гаснет.

- А что происходит потом? - спрашивали его тогда.

- Когда пламя гаснет, нет смысла спрашивать: "Куда оно ушло? Где оно теперь?" Оно угасло, и все.

Слово нирвана значит "угасание". Поэтому Будда и говорил, что наступает нирвана.

В пятом теле переживается состояние мокши. Ограничения первых четырех тел преодолены, и душа становится совершенно свободной. Итак, освобождение - это опыт пятого тела. Ад и рай принадлежат четвертому телу, и остановившийся тут испытает их на себе. Для тех же, кто остановился на первом, втором или третьем теле, все ограничивается жизнью между рождением и смертью, жизнь после смерти не для них. А если человек дорастает до четвертого тела, то после смерти перед ним откроются рай и ад с бесконечными возможностями счастья и страдания.

А если он добирается до пятого тела, то находит дверь к освобождению, добравшись же до шестого тела, обретает возможность реализации в Божественном. Тогда не возникает вопросов о свободе или несвободе, он сам становится и тем, и другим. Заявление "Ахам Брахмасми" - Я есмь Бог - принадлежит именно этому уровню. Но есть еще один шаг, последний прыжок, - туда, где не существует ни ахам, ни Брахман, где не существует ни "я", ни "ты", где просто ничего нет, - где полная и абсолютная пустота. Это нирвана.

Вот семь тел, развивающиеся в течение сорока девяти лет. Потому-то пятидесятилетие считается революционной точкой. Первые двадцать пять лет жизнь течет по одной схеме. В это время усилия человека направлены на развитие первых четырех тел, потом считается, что образование завершено. Предполагается, что после этого человек будет сам искать свое пятое, шестое и седьмое тела и обретет их за следующие двадцать пять лет. Поэтому год пятидесятилетия считается критическим. В это время человек становится ванапрастхой. Это означает всего лишь, что отныне он должен обратить свой взор в лес, - отвернуться от людей, общества, базаров.

Семидесятипятилетний возраст - еще одна революционная точка, когда для человека наступает время для инициации в саньясины. Обратить свой взор в лес - значит удалиться от людских толп; стать же саньясином означает выйти за пределы эго, перерасти эго. В лесу "я" еще обязательно остается с человеком, пусть даже он отказался от всего прочего, но с наступлением семидесятипятилетия ему нужно отказаться и от этого своего "я".

Однако предварительное условие этого состоит в том, чтобы за время своей жизни в качестве обычного семьянина человек развил все свои семь тел, и тогда остаток путешествия по жизни пройдет для него радостно и непринужденно. Если же что-то упущено, то наверстать это очень трудно, поскольку с каждым семилетним циклом связана строго определенная фаза развития. Если физическое тело ребенка не разовьется полноценно за первые семь лет его жизни, то он останется болезненным навсегда. Хотя он не обязательно будет прикован к постели, но и совершенно здоровым не станет никогда, потому что поколеблен фундамент здоровья, закладываемый в первые семь лет жизни. То, что должно быть твердым и прочным, повреждено при самом своем зарождении.