Женщина-трансформер - Нестерина Елена Вячеславовна. Страница 68

Ну вот почему я не старалась пробраться на вершины процветания? Амбиций, повторяю, потому что нет. Интересно, а амбиции всем людям обязательно нужны – или можно прожить, выстроив жизнь иначе? Вопрос к себе пока оставлен без ответа. Потому что НЕ-ЗНА-Ю…

А значит – имеем то, что имеем. И так имеем немало. Ведь если я не сумею пробиться, имея такие стартовые возможности (в смысле эксклюзивные свойства оборотня), то это будет только моими дурацкими проблемами. Это будет означать, что я совершенно не способна на поступок.

Стоп, а поступок ли это?..

Деньги, деньги, дребеденьги… Я буду менять свои крылья на деньги? Глупая постановка вопроса – ничего я не буду менять, крылья со мной останутся. Понятно, что это в переносном значении – я буду торговать просто наличием крыльев, священным званием оборотня.

Деньги. Я никогда не завидовала богатым, понимая, что зависть сведёт меня с ума. Или я вообще просто независтлива. Но денег-то мне хотелось – и с течением жизни всё больше и больше. Это сейчас, с Глебом, я расслабилась. Особо некуда их было тратить потому что. И пока они у меня были – я же копила на квартиру в Москве, собиралась, видимо, копить до пенсии. А теперь на хрена волку жилетка – по кустам её трепать. Вот я и стала эти деньги без сожаления проживать. И правильно делала – потому что о будущем думать не хотелось.

Но теперь вот подумала. И о-го-го какую финансовую схему наворотила! Какую гигантскую программу продвижения. Неплохая она, кстати, эта программа. Хоть и очень предварительная. Удручает здесь одно – а за каким рожном мне всё это надо? Не сказать, что мне так сильно публичной славы и успеха хочется. Особенно в популярных жанрах. В смысле, жанре развлечения праздной толпы. А непраздной? Выбирать мне уже не придётся. Но ведь я только деньги имела в виду! Чтобы нам с Глебом на безбедную жизнь хватило, чтобы мы не работали за зарплату на капиталиста! Может, просто позвездить недолго, срубить баблосов и исчезнуть? Уехать в Сибирь – там нас сто лет никто не найдёт. Да просто уйти со сцены, исчезнуть из зомбоящика, перестать мелькать лицом в прессе – и прощайте, люди! Сколько «звёзд», да и просто публичных людей, покинув светскую тусовку и экраны телевизоров, канули в неизвестность? Дофигища! Так и я – пропаду, меня забудут, оставят в покое. И буду я жить в своё удовольствие.

А вот тут и ошибочка – это всех оставят, а меня не оставят ни за что. Опять же, потому, что людей много, а оборотень один. По крайней мере, в медийной ротации. Всем будет интересно, как я летаю по магазинам и в гости, что ем, во что одеваюсь, как сплю: в кровати или на жёрдочке, как сексом занимаюсь – да всякая фигня! Так что отличная я тема стану для любого и жёлтого, и чёрно-белого, и цветного издания.

Да… Я вдруг отчётливо поняла. И ужаснулась. Ужаснулась возможной перспективе. Ведь стоит мне один раз засветиться – и всё. Я стану машиной. Фабрикой. Мне придётся тусовать и вкалывать по полной программе, со сбором гонораров, всенародной любовью, широкомасштабной славой и нескончаемой шумихой (для поддержания устойчивого интереса к бренду). На мне будет повязано столько людей, которым я стану приносить доход, что сама над собой прекращу быть властна. Только волшебное слово «надо». Даже из моего отдыха и личной жизни будет сделан бизнес. Будет. Ведь это всё не я придумала…

И ради такой вот байды мне дана возможность превращаться в чудесное создание и летать? Нет, нет, я уверена, что нет!!! Может быть, конечно, я как Буратино, что создан на радость людям, должна поступить в театр «Молния» и начать развлекать почтеннейшую публику? Не уверена. Технология рыночного продвижения товара до такой степени пугала меня, что быть этим самым товаром мне не хотелось ни за какие коврижки! А это ведь не колготки, не пельмени и не новая марка машины. Это – я. Живая. Помимо желания денег у меня было желание жить. Ведь я столько всего другого себе придумала! Пока Глеб будет в армии, я его подожду: куплю дом в Ключах, на работу устроюсь – хотя бы в школу. А что, образование вполне позволяет. Я могу, почитав методическую школьную литературу, преподавать все гуманитарные предметы, а также основы менеджмента, микро – и макроэкономики, основы рекламных технологий и пиара. А что? Спецпредметы в любой школе нужны. И, главное, огород разведу, научусь сажать-полоть. Мне очень хотелось научиться, правда! Небо, земля – всё это манило меня. Пока я жила с Глебом, откуда – то появилось странное желание вкалывать на этой земле. И с каждым весенним днём оно было всё сильнее и сильнее. Я думала о картошке, что бабка в подвале начала готовить к посадке, о рассаде, колосившейся у них в домах на окнах, о семенах, которых Нинка накупила целую коробку, о берёзовом соке (мы за ним скоро собирались с Глебом отправиться в лес), об упорных листьях одуванчика, что попёрли из земли на проталине под окном…

К тому же – Глеб. Почему я решила, что он согласится стать продюсером? Да и что он станет делать (если не захочет идти в продюсеры) в толпе, которая будет окружать меня? В компании бездельников, тусовщиков и тех, кто лезет вверх, подпихивая себя в задницу шилом желания карьеры и успешности? Ну, на худой конец, прикинув палец к носу и разобравшись, что к чему, станет таким же, как они. И появится ещё один охотник за московским счастьем, ещё один беспринципный парнишка со стальными глазами и железной хваткой. Может, более удачливый – ведь ему я, диво-дивное, чудо-чудное, буду помогать.

Эх, чёрт побери, а всё-таки хотелось славы! Что – земля? И на что она мне, деревня – деревянное поле? Всю жизнь горбатиться каком кверху. Совершенно без толку – так в неё, в эту самую землю, и уйдёшь. И никто не вспомнит. А слава – она и в Африке слава! Хоть чуть-чуть куснуть от этого завлекательного пирога… Ведь в комплекте со славой идут обычно всякие блага.

А хоть бы и без особых благ! Ведь мне, как любой простой женщине, хоть раз сравнивавшей себя с обложечными красотками, приходил в голову вопрос: «А чем я хуже?» Видишь, например, какую-нибудь певицу в клубе, где она поёт концерт. И диву даёшься: ведь чувырла-чувырлой. Не то что на рекламном изображении. Что называется: найди десять отличий. Обычная бабень, с морщинами вокруг поющего рта, потными подмышками и такой же толстой, как у тебя, задницей. И только глянцевые фото волшебным образом всё меняют. Так что уж наверняка и меня в такой глянец закатают – только дорваться! Это так льстит самолюбию, причисляя к лику самых успешных, а потому типа лучших людей нашего времени.

Так что хочется, хочется – увидеть свои фотографии на обложках журналов! Ух, какую мне красоту наведут, ох, сколько возможностей у моего тела-трансформера можно обнаружить! Чтобы меня заснять, фотографы смертным боем друг с другом биться будут, записываться в очередь на полгода вперёд.

Так что вот – всё это я и людям покажу, и себе оставлю.

Будет, что в старости вспомнить. Или оборотни не стареют? Хорошо бы. А то что ж: пройдёт время, и я буду по-прежнему летать – но уже старая, беззубая и седая Баба-Яга? Не может такого быть! Баба-Яга если и летает, то в ступе, в крайнем случае на метле. Или от пинка, отвешенного ей добрым Иваном-царевичем. А крылатые девушки, как и прочие мифические персонажи, не стареют! Они в одном облике законсервирываются! Да!

Никак, никак в нашем обществе нельзя без пиара. Даже монахи, которые, казалось бы, ушли от мира и его проблем, и те так или иначе пропиарены. Я имею в виду ставших известными – и в их среде, и в общечеловеческой. Прославившиеся в общественной деятельности и в деятельности чудотворной. А что это за чудо, если оно не известно широким массам? То не чудо, что находится в личном пользовании.

Вот! Ключевое слово! Чудо в личном пользовании. Для кого я хочу счастья? Для себя. А людям – фигушки. СЧАСТЛИВЕЕ от созерцания меня на арене цирка они не станут.

В общем, так – а ведь не хочу я становиться очередным зрелищем – позорищем. Мне важнее быть счастливой, чем успешной. Пафос, какой пафос! Но, к сожалению (не знаю почему, но к сожалению) это правда.