Газета Завтра 788 (52 2008) - Газета Завтра. Страница 36

ЭТИ ДЕВЯТЬ ЧАСОВ в самолёте похожи на некое испытание, из которого выходишь попросту в другом, параллельном пространстве, где, оказывается, тоже существует русский город — Владивосток. До того непредставимо, не укладывается в голове поистине необъятная земля, перемотавшаяся под крылом самолета наподобие киноленты.

А что перемоталось, отмоталось куда-то назад — не только моё ощущение человека, первое детство которого прошло в Приморье, но и чувство, знакомое многим путешествующим москвичам.

Без особенного озлобления и не так торопятся здесь люди, на улицах меньше наглой рекламы, а та, что есть, скажем, в виде щитов и растяжек над дорогой, издырявлена на манер перфокарты, чтоб не сдуло штормовым ветром. От этого и сами рекламные призывы кажутся чем-то не таким неизбывным. И — настроение здесь другое, другие интонации, другие взгляды на все, что происходит у нас в стране, — мало похожие на те, которые в обыкновении теперь в столице.

Разумеется, Москва бесконечно разнообразна: здесь всякой твари не менее, чем по паре. Но основные векторы жизни Москвы и других частей России, увы, столь различны, что не будет натяжкой назвать их разнонаправленными, и еще не известно, достанет ли у власти силы скреплять это непрочное единство. Во всяком случае, в Москве мало у кого сердце отзовется особенной болью при все новых и новых печальных известиях из провинции: о срыве отопительного сезона, о выводе военных частей из пустеющих городков, о закрытии очередного деревенского клуба — и здесь, по разделительной меже, по линии, означающей равнодушие, не по картам местности, а по лоциям сознания, проходит настоящая граница между русским Западом и русским Востоком.

ЗА ВРЕМЯ НЕДЕЛЬНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ по краю я и мои коллеги, литераторы Приморья, побывали в нескольких селах и районных центрах. Может быть, они бы со мной не согласились, но я бы сказала, что наши встречи с читателями прошли без особенного подъема. Слушали, впрочем, хорошо, внимательно. Но больше люди хотели сами сказать, донести хоть до кого-то свои горести и упования.

В Чкаловском, где на фасаде средней школы давно выцвели огромные серп и молот, учительница труда Наталья Егоровна бережно разворачивала перед гостями альбомы с фотографиями: ученицы сами шьют себе наряды — платье принцессы, выпускное платье, платье на бал. Над классной доской — картинки, перерисованные из журналов мод, на стенах — декоративные панно собственного изготовления, всё, как везде в девчачьих классах труда. "А что это за материя такая? Оттенки больно странные" — "Эти платья из полиэтилена. Мы часто используем нетрадиционные материалы…"

Это использование нетрадиционных материалов — потому что нет шёлка и атласной ткани. И сразу перестал казаться странной, нелепой деталью школьного пейзажа пустой кирпичный остов с проёмами бывших окон.

— Не фотографируйте, это плохое здание, — сказали проходящие мимо школьницы. Плохое — сгорело…

Речь идёт о бывшем клубе. Почему в Чкаловском, где есть профессиональное училище, не удалось удержать в числе живых зданий клуб? Неужели он здесь, в поселке, где много молодежи, совсем не нужен? Оказывается — его вместе с другими учреждениями, связанными с безликим словом "культура", отдали "на поселение". Эти загадочные слова означают, как выяснилось, что клубы, библиотеки, дома творчества, краеведческие музеи и всевозможные очаги культуры (где таковые еще, конечно, сохранялись) передали теперь в ведение небольших административных единиц — поселений. На них в соответствии с реформой местного самоуправления был свален ряд важных полномочий, в том числе самых затратных, — от починки дорог до ремонта труб. Механизмов же финансового их обеспечения не существует. В результате многие клубы, где жители сами вели занятия, устраивали кружки, проводили встречи, праздники, нынче оказались закрыты. Они, отключенные от источников электроэнергии, горят и ветшают.

Заехали мы в Нововладимировку, где два года назад я застала небольшую, но небестолковую библиотеку с набором классической литературы, а также клуб, где проводились дискотеки, а также — совсем уж редкость в этих краях! — небольшой центр детского и семейного отдыха. Зима здесь, в сопках, привлекала горожан возможностью покататься на лыжах, и центр прекрасно функционировал, хотя до какого-нибудь фешенебельного альпийского горнолыжного курорта ему оставалось и далековато. Но опять-таки — почему? Ведь если бы загвоздка была в природных красотах, то здесь еще не такую активность можно было бы развить: тайга — значит, охота, кедровый лес, грибы, ягоды. Нетронутые места. Возможно, подобные мысли брезжили в сознании той таинственной и невидимой власти, которая, как известно, поставляется повсеместно для пущего развития, но, как это часто бывает, сворачивает даже то, что худо-бедно функционировало до её неумолимого прихода. Не удалось отстоять в Нововладимировке ни библиотеку, ни культурный центр. Осталась только полуподпольная дискотека в забитом досками здании.

Как рассказала мне молодой сотрудник администрации Спасского Татьяна, сейчас в районе организовывается кукольный театр. Продумываются спектакли, шьются куклы, её собственный муж, сварщик, сделал ширму — ширма теперь разборная и помещается в машину. Можно хоть сейчас ехать на гастроли. Правда, не всё села могут себе это позволить, ведь за спектакли нужно платить. Администрация бы и рада давать свои представления бесплатно, но ведь с неё тоже требуют. И вот сидят работницы накануне сдачи очередного отчёта, изыскивают способы, чтобы собрать какие-нибудь копейки с той же Нововладимировки, Гайворона и других деревень. Тех из них, в которых остались если не клубы — так школы, где можно выступить. Ведь школы повсеместно укрупняются?

— Дети ездят в более крупные, лучше укомплектованные классы.

— Что вы говорите. И далёко?

— Ну, где как. Когда пять, когда десять, когда пятнадцать километров.

Что ж, мол, поделать, если держать в селе школу — нерентабельно. Это "волшебное" слово способно всё расставить по своим местам. Ничего удивительного, что школы, детские сады, ясли, библиотеки, дома творчества, а заодно поликлиники и даже больницы со стационарами и родильными отделениями — нерентабельные заведения.