Иосиф Сталин - Рыбас Святослав Юрьевич. Страница 8

Все это соединяется в одну картину: герои, обыватели, подвижничество, равнодушие...

К тому же былые патриотические круги российских промышленников и торговцев, прежде заинтересованные в защите своих рынков от зарубежных конкурентов, теперь находились, словно в помрачении и не могли стать выше сиюминутных своих выгод. Чего стоили, например, призывы деникинского Управления торговли и промышленности к донецким шахтовладельцам продавать уголь Добровольческой армии? Почти ничего не стоили. Шахтовладельцам было выгоднее продавать уголь в Константинополь, где стоял флот союзников, и получать твердую валюту, чем отечественные "колокольчики", на которых был рисунок Царь-колокола.

"Они, как свиньи, своим бессердечием подтачивают великий дуб, желудями которого кормятся", - без околичностей припечатывало "Вечернее Время".

Никто не понимал, что это конец". (С.Ю. Рыбас. "Генерал Кутепов". М., 2000. С. 143-144,145).

В это время Сталин направил Ленину письмо с предложением, которые перечеркивали утвержденный Ставкой план наступления на Деникина из района Царицына через донские степи на Новороссийск.

"Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде враждебной нам, в условиях абсолютного бездорожья - грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т.е. может лишь усилить Деникина.

Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отменённый практикой старый план, - заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков - Донецкий бассейн на Ростов. Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот - симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение. Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, - линию Воронеж - Ростов (без этой линии казачье войско лишается на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается донская армия, замёрзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая - Царицын будет отрезана). В-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих: добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл. В-четвёртых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдёт, если, конечно, к тому времени поставим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчёт мира и пр. В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остаётся без угля". (И.В. Сталин. "Сочинения". Т. 4. С. 276-277).

Сталин не просто советует, он требует. Его тон категоричен:

"Без этого моя работа на Южном фронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что даёт мне право или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте. Ваш Сталин". (И.В. Сталин. "Сочинения". Т. 4. С. 277).

ПОЧЕМУ ПОБЕДИЛИ КРАСНЫЕ?

В вопросе выбора пути наступления Сталин солидаризировался с Троцким, который тоже отстаивал движение через Донбасс. Наступление через Дон отстаивал новый главком Каменев. ("Кругозор его был еще сравнительно узок, социальные факторы Южного фронта: рабочие, украинские крестьяне, казаки, не были ему ясны". - Л.Троцкий. "Сталин". Т.2. С.104-105).

Однако Троцкий не смог доказать своей правоты, даже подавал в отставку.

Именно поэтому роль Сталина в выборе стратегии оказалась решающей. Именно его голос перевесил чашу весов в Политбюро, где даже Ленин вначале поддерживал план Каменева. То есть Сталин оспаривал мнение вождя.

Впоследствии Сталину была полностью отдана слава победителя на Южном фронте.

Впрочем, когда 27 декабря ВЦИК по предложению Ленина наградил Сталина (и Троцкого) орденами Красного знамени за Петроград и Южный фронт, мало кто усомнился в объективности такого решения. (Разве что, Троцкий). В этом награждении проявилась кадровая стратегия Ленина: уравновесить Троцкого Сталиным. Как-то иначе это противопоставляющее обоих членов Политбюро награждение трудно объяснить.

20 октября красные части отбили Орел. В жесточайших боях, доходивших до рукопашных, красные применили хитрость: переодевали своих солдат в белогвардейскую униформу. В связи с угрозой тылу белых из-за наступления конного корпуса Буденного в районе Воронежа добровольцы были вынуждены отступить.

Кровавые бои шли по всему фронту.

Но остановившись, добровольцы потеряли атакующую силу.

К тому же польские войска, заключив с советскими войсками перемирие, позволили им снять с польского направления 12-ю армию, которая ударила со стороны Житомира на Киев и заняла его.

Фактически поляки своим бездействием содействовали разгрому Деникина, что впоследствии в зеркальном отражении повторилось в 1944 году во время Варшавского восстания, когда советские войска остановились на Висле.

Между тем корпус Буденного, усиленный пехотной дивизией, продолжал наступление. Пал Курск.

После упорных боев, за время которых Красная Армия, проявляя поразительное упорство, прошла без снабжения и вообще без тыла 700 километров, общее поражение деникинских войск можно объяснить не столько военными, сколько моральными и политическими обстоятельствами.

Почему победили красные?

Руководитель ВСЮР, как и многие его соратники, не знал ответа.

"Борьба Вооруженных сил Юга окончилась поражением. Это обстоятельство наложило свой мрачный колорит на восприятия и переживания, на мысли и память людей. И тех, что томились под властью большевиков и, пережив краткое время просвета, вернулись вновь во тьму советского застенка. И тех, что вместе с последним клочком родной земли потеряли все - Родину, семью, добро, весь смысл своего существования... Эти углубленные личными переживаниями картины прошлого - в рассказах, отчетах, мемуарах - вытесняют часто и те положительные стороны, которые были в истории Белого Юга.

"Народ встречал их с радостью, на коленях, а провожал с проклятиями...". Так формулируют часто приговор над белым прошлым.

С проклятиями! Не потому ли, что мы - побежденные - уходили, оставляя народ лицом к лицу с советской властью? Ведь следовавшие за нами большевики не вносили умиротворения. Их правление было жестоким, их совдепы, чека и прочие институты не были гуманнее, справедливее "буржуазно-помещичьих губернаторов"; суды большевистские были беззаконны и бессмысленны. Народу при большевиках не становилось ни легче, ни сытнее. Наконец, Красная армия приносила гораздо более разорения, чем Белая...

Невзирая на все отрицательные стороны белого режима, разница его с отходившим советским была слишком наглядна и разительна. Прежде всего, упразднялась система террора и жизнь освобождалась от тяготевших над ней нестерпимого гнета, ужаса, неуверенности в завтрашнем дне, взаимной подозрительности. На смену тюремным оковам, душивших мысль, совесть, всякое индивидуальное проявление личного и общественного, расходившееся со взглядами коммунистической партии, появлялась кипящая жизнь обществ, союзов, политических партий, профессиональных организаций.

Неизмеримо поднялась добыча в каменноугольном бассейне, и хотя очередной транспортный кризис парализовал в известной степени ее успехи, повлекши за собой одно время и топливный кризис, но "кладбище фабрик и заводов" оживало с каждым днем. Свобода торговли и общественная самодеятельность в хозяйственной области вызвали к жизни множество кооперативных товариществ, частью самостоятельных, частью объединенных в крупные союзы. Городские и земские самоуправления жили почти исключительно на правительственные ассигнования; к осени начался переход от полуназначенных городских управлений к выборным, за немногими исключениями давший преобладание национально-демократическим элементам; в значительной степени устранялась правительственная опека над городским хозяйством.