Витязи в шкурах - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 53

Костас сообразил первым. Выскочив из-за повозок, он побежал навстречу – чтоб другие не опередили. Без церемоний, сразу принялся ощупывать пленника, заглядывая ему в рот, глаза и уши. Раб, несмотря на бледность (по всему видно – в подвале держали!), был хорош. Крепкий, жилистый, со всеми зубами; по всему видать – выносливый. Лет пятнадцать будет работать, а при хорошей еде – все двадцать. На торге в Тавриде вырвут из рук. (В Тмутаракань везти нельзя, полон из Поля, признают поганые – заберут, было уже такое.) Русский не препятствовал осмотру, только странно посматривал на Костаса.

– Две ногаты! – решительно сказал купец и достал из кожаного кошелька монеты. Но русский на них даже не взглянул.

– Три! – заторопился Костас, видя, как у соседних повозок зашевелились другие купцы.

"Сейчас набегут, перехватят! Все приехали сюда за рабами, а их не продают! – заволновался купец. – За такого можно и пять дать, все равно в Тавриде будет вдвое! Но втрое – лучше…"

– Где твои возы, купец? – вдруг спросил русский, оглядываясь.

– Туда, боярин! – торопливо схватил его за рукав Костас – побыстрее увести его от других!

"Наверное, хочет товаром, в обмен! – торопливо размышлял грек по пути. – Так даже лучше. Лишь бы не запросил много! Хитрый, денег сходу не взял…"

Но этот русский, как и тот, давешний, на товар даже не посмотрел. Спросил, глядя в упор черными глазами:

– Где рабов будешь продавать, купец?

– В Тавриде, – неожиданно для себя сознался Костас.

– Кто их у тебя берет?

– У кого деньги есть, – удивился грек.

– Я хотел узнать, где он будет работать, – поправился русский.

– Смотря, кто купит. Может, будет за в виноградниками ухаживать или пшеницу сеять. Может, возьмут в каменоломню – тогда ему больше двух лет не протянуть, – Костас решил приврать, чтобы русский не торговался – пять лет в каменоломне пленник выдержит точно. – Если повезет – станет домашним рабом: помогать на кухне, носить покупки… Но этому не повезет, – оценил грек. – Вид у него диковатый, такого в дом брать боязно – еще зарежет! И языков цивилизованных, кроме своего, поганого, не знает.

– Знает, – сухо возразил русский. – Он и сейчас нас понимает.

Костас с любопытством посмотрел на раба. Но в глазах пленника не отражалось ничего. Русский сунул конец веревки в руки слуги Костаса и взял грека за локоть.

– На галеры у тебя рабов берут? – спросил, когда они отошли.

– Случается, – удивленно сказал грек, не понимая, что хочет от него странный продавец.

– Можешь целовать мне крест, что этот попадет на галеру? Что там его прикуют цепью к скамье, и он до конца жизни будет видеть небо только через решетку в палубе? Что будет сидеть в собственном дерьме, а надсмотрщик будет стегать его бичом за нерадивость?…

– Что он сделал? – спросил Костас, начиная понимать.

– Убил много людей. Очень много.

– Посади его на кол! – сказал купец и тут же пожалел – вдруг русский и в самом деле…

– Я не могу его убить – друг мне этого не простит. Да и сам не хочу. Хватит крови…

Грек замолчал, раздумывая, что ответить. В Тавриду заходят военные корабли из Константинополя, гребцы им нужны всегда. Капитаны галер берут свое, где только могут, даже на еде для матросов наживаются, что говорить про рабов? Но надо ждать, когда галера зайдет в порт…

Русский понял его молчание по-своему. Достал из кошелька на поясе пригоршню серебра и всыпал в ладонь купца. "Ногат десять! – сходу прикинул купец. – Знает цену!"

– Это тебе, – сказал странный русский. – Если побожишься, что отдашь его на галеру.

– Он христианин? – спросил Костас, машинально ощупывая монеты в ладони. – Или язычник?

– Магометанин.

Грек изумленно посмотрел на русского и подбежал к пленнику.

– Ты поклоняешься Магомету? – спросил на арабском.

– Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его, – тусклым голосом ответил тот тоже по-арабски.

– Держи! – грек высыпал серебро обратно в руку русского. – Не надо денег! Крест целую! Определю его так, что он каждый день будет жалеть, что родился на свет. Долго будет жалеть!

– Только смотри, чтоб не убежал по пути, – сказал русский, возвращая монеты в свой кошелек. – Он очень умный и хитрый. Целое войско ловило его несколько лет.

– Сейчас же велю слугам заковать его цепи! – успокоил Костас.

Русский молча поклонился и пошел прочь. "Надо было взять серебро! – запоздало спохватился купец, глядя ему вслед. – Благому делу не помеха". Но бежать вослед русскому было неловко, и Костас успокоил себя тем, что хороший раб достался ему даром. Капитан военной галеры не даст за него десять ногат. Семь – и то, если хорошо поторговаться. Но если вычесть три, которые он собирался заплатить русскому… Зато придется ждать прихода в порт военной галеры. Серебро все-таки следовало взять…

– Ты мне будешь, как брат. Я всегда хотела, чтобы у меня был брат. Не такой, как Володька, – пьянь, родной отец выгнал… Поганые пришли, все равно не перестал бражничать, самой все делать пришлось… В Галиче его чудрилой звали, теперь в Новгороде Северском так зовут… Не с кем поговорить, не на кого опереться. Игорь то в походе, то на охоте. Всю жизнь одна…

– Я не могу быть твоим братом, и ты это знаешь. И я не хочу быть твоим братом.

– Будешь другом.

– Таких друзей, случается, убивают – даже у нас. Вместе с подругами. Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня. Уеду.

– Сгинешь!

– Не сгину.

– Через Поле Половецкое, в Тмутаракань! После войны с погаными? Не пройдешь!

– Один раз уже прошли.

– Тогда вы не были людьми. И никто не видел в вас врагов! Или рабов…

– Постараемся, чтобы и сейчас не увидели.

– У тебя рука не зажила. Как поедешь?

– В пути заживет.

– Что так влечет тебя? Сам говорил: предали вас там, не заступились!

– У меня жена, дети. Сын маленький. У меня сердце болит, когда думаю, что он будет расти без отца.

– Ты любишь жену?

– Люблю.

– Посмотри мне в глаза! Лжа! Зачем обманываешь?

– Я люблю ее!

– А она?

– Увидела б нас сейчас – убила! Не посмотрела, что княгиня! Что тебя поколения поэтов воспевали… Иногда я ее даже боюсь.

– А едешь!

– Еду… Загостился, пора и честь знать.

– Ты здесь не гость! Надежда и опора… Сейчас, когда поганые ушли, самое трудное время. Земли без князя – лакомый кусок! Много охотников найдется. Мне одной не устоять. Города и веси пожгли, войска нет, советчиков добрых нет. Улеб убит, Вольга едет с тобой, другие воеводы старые…

– Игорь вернется.

– Если будет на то воля божья.

– Вернется обязательно. Я знаю.

– Откуда?

– Как тебе это объяснить… В моей стороне знают о том, что будет в русской земле на много лет вперед. Мы это называем историей. Игорь вернется.

– За выкуп?

– Убежит. Со товарищи.

– Наверное знаешь?

– Наверное.

– Когда убежит?

– Точных сведений нет. Или этим летом, или следующим. Может через одно лето.

– Два лета без князя? Меня разорвут!

– В старые времена княгиня Ольга правила Русью много лет. Без мужа.

– У нее были варяги. Они убивали всякого, кто шел против Ольги, потому что хотели князем ее сына – из своих. Кто заступится за моих сыновей?

– Святослав Киевский. Ярослав Галичский.

– Двадцать лет тому Святослав выгнал Игоря из Чернигова. Думаю, что Олега с Тудором на помощь присылал не спроста. Сыновей у него много, а земель мало. Свое хотел охранить. Останется Игорь у Кончака еще на лето, или, не дай бог, сгинет – Святослав придет первый. Ярослав далеко в Галиче, сейчас ему не до наших земель – с боярами своими лается. Хочет на столе после себя пащенка оставить, от Настасьи прижитого. Поэтому так легко сына от законной жены выгнал, когда бояре на него пожаловались. Был бы здесь Всеволод Курский! Или хотя бы сын мой старший!