Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович. Страница 41

– Пулемет бы сюда, – мечтательно проговорил Василий.

– Будет вам пулемет, – заявил Аполлон, глядя в иллюминатор злыми глазами. И не успели мы глазом моргнуть, как он уже вернулся с автоматом Калашникова в руках.

– Откуда огнестрельное оружие на борту? – возмутился Василий. – Гражданин Поклюйский, вам что же, закон не писан?

– Да ни сном, ни духом, – ахнул Серапион Павлинович. – Самолет снаряжал господин Чарнота, вот с него и спрашивайте?

И пока мы с компетентным товарищем выясняли, кто же из нас крайний, Аполлон Гиперборейский распахнул настежь предназначенные для погрузки габаритных вещей створки в хвосте самолета и открыл огонь по наступающему противнику. Нам ничего другого не оставалось, как бросится к месту событий, дабы укротить обезумевшего юнца и отбросить охамевшего неприятеля. Однако наша помощь Светозарному не понадобилась, он буквально смел со своего пути перепуганных отпором варваров и решительно ступил на твердую почву импровизированного аэродрома.

– А он ведь не пулями стреляет, – ахнул Ираклий, разглядывая убитого варвара, – это же стрелы.

– Причем золотые, – дополнил драматурга Вацлав Карлович Крафт. – Суровый молодой человек однако.

Среди варваров началась жуткая паника, и хотя по моим прикидкам, Аполлон давно уже должен был расстрелять все свои патроны, автомат продолжал строчить не умолкая. Похоже, у лучезарного бога был свой боезапас, воистину неисчерпаемый. Варвары в панике бежали не только с обширного плато, где находился наш самолет, но и с моста, ведущего в замок Рус. Расправившись с многочисленными врагами, Аполлон Гиперборейский призывно помахал нам рукой. Нам ничего другого не оставалось, как отозваться на приглашение бога и проследовать вслед за ним в замок, освобожденный от осады его стараниями.

– Да, – задумчиво проговорил Ираклий Морава, – это тебе Чарнота не крибли-крабли-бумс.

Даровитого отпрыска ты породил.

Спорить с Ираклием было трудно, тем более что молодой человек действительно явил себя во всем блеске своего недюжинного дарования. Если вам кто-то скажет, что разогнать орду в сорок тысяч человек для человека вооруженного автоматом Калашникова, это не бог весть какой подвиг, не верьте ему. К тому же в данном конкретном случае Аполлону было все равно из чего стрелять, хотя в прежние мифологические времена он, если верить Вацлаву Карловичу, пользовался исключительно луком. Но времена меняются, и Светозарный решил видимо, что автомат более надежное оружие.

Убитые варвары по внешнему виду мало чем отличались от людей, но это, разумеется, не означало, что их внутренние качества были сходными с нашими. Порадовало меня их оружие, оно было довольно примитивным на первый взгляд, но как только Ираклий Морава попытался поднять с земли оброненное рассеянным варваром копье, как оно тут же обвилось вокруг его руки. И если бы не расторопность стоящего рядом Ключевского, снесшего ожившему гаду голову, российская культура лишилась бы даровитого драматурга.

– Только безумец станет брать в руки копье аравака, – осуждающе покачал головой Ворон.

– А кто они такие, эти араваки? – спросил слегка оправившийся от испуга Морава. – Тоже оборотни?

– Какая глупость, – обиделся на драматурга Ворон. – Способность к метаморфозам – это отличительный признак благородного сословия, а араваки варвары самого низшего пошиба. Единственное, что они умеют, это зачаровывать гадов и использовать их вместо стрел, дротиков и копий.

Поскольку Ираклий не обладал способностью к метаморфозам и не умел зачаровывать пресмыкающихся, то в глазах Ворона он стоял ниже низшего предела. Самолюбивый драматург был не на шутку обижен социальным статусом, определенным для него не столько Вороном, впрочем, сколько Иерархией, царившей в Атлантиде уже целое тысячелетие, и поклялся совершить здесь революцию.

– Ты еще не знаешь, абориген, что такое российский интеллигент, поставленный властью и цензурой в стесненные обстоятельства.

Спор Ираклия и Ворона о равенстве и братстве был прерван заскрипевшими воротами замка Рус. Похоже здесь нас опознали как духовно близких и не собирались долго держать у порога. Надо отдать должное Аполлону, он не полез поперед батьки в пекло, решив, видимо, что в данных обстоятельствах лучше пропустить хозяина вперед. А хозяином он, видимо, считал меня, ибо именно мне было предоставлено право первым войти в устоявшую перед натиском врага крепость.

Гарнизон замка составляли Беры, как подсказал мне заботливый Ворон. Впрочем, я и сам бы об этом догадался при виде медвежьих шкур, которыми были украшены плечи статных воинов, выстроившихся посреди двора. Гарнизон был не слишком велик и насчитывал не более пятидесяти витязей, зато они облачены были в стальные доспехи и вооружены тяжелыми двуручными мечами. Похоже, в Атлантиде матриархат еще не был изжит и родственники по крови матери царевича Вадимира числили его своим вождем. Возможно, сказывалось и божественное происхождение вышеназванного лица, который, как ни крути, был внуком самого Велеса, чей культ был особенно популярен среди Беров и Туров. Командовал гарнизоном замка Рус ражий детина с шрамом через все лицо. Именно он приветствовал меня от имени всех собравшихся во дворе представителей могучего клана. Мне не оставалось ничего другого как поблагодарить гарнизон за доблесть, проявленную на виду сонма врагов, и выразить надежду, что доблестные Беры всегда будут оплотом порядка как в Атлантиде, так и в Гиперборее.

– Да здравствует Великий Бер, – дружно рявкнули пятьдесят глоток и на этом торжественная часть, посвященная возвращению вождя в свой замок была завершена.

Детина с шрамом широким жестом пригласил нас в донжон. К сожалению, я не знал его имени, а спрашивать у Ворона было неудобно. Хорош вождь клана, не знающий в лицо своих ближайших родичей и сподвижников. Выручил меня Ираклий Морава, вздумавший познакомиться с комендантом замка.

– Зови меня Суром, чужеземец, – небрежно бросил гордый Бер.

Надо сказать, что замок Рус блистал величественной простотой и скромностью только снаружи, а изнутри он был отделан с такой роскошью, что у нас невольно зарябило в глазах от обилия серебра, золота и драгоценных камней. Судя по всему, этот царевич Вадимир был далеко не бедным человеком, если даже свой отдаленный замок он изукрасил на зависть арабским шейхам и российским олигархам. У Серапиона Павлиновича Поклюйского отвалилась челюсть: