Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович. Страница 8

Пока что в замке Шаузель царила тишина, прерываемая храпом хорошо попировавших людей, и только наша беспокойная троица тенями отца Гамлета бродила по старому замку в надежде отыскать следы колдунов и магов, собранных расторопной Анастасией чуть ли не из всех четырех концов подлунного мира. То, что загадочной роженицей будет не вдова доблестного сира Артура де Вильруа, мы уже сообразили. Родить, не будучи беременной, можно разве что глупость, но уж никак не бога. Подуставший от бесплодных поисков Марк достал сигарету и зажигалку и прикурил. Склонный ко всякого рода новшеством Бернар де Перрон попросил у Ключевского пару затяжек. К сожалению, я не успел вмешаться, и громкий кашель несчастного менестреля разнесся едва ли не по всему замку. Немудрено, что нас сразу же обнаружили.

– Это вы, досточтимый? – раздался из темноты встревоженный голос.

До сих пор я считал себя только благородным или совершенным, но если кому-то угодно назвать меня досточтимым, то, безусловно, он не встретит с моей стороны возражений.

– А вы ждете кого-нибудь еще? – шагнул я навстречу незнакомцу, чья фигура скорее угадывалась в проеме открывшейся двери.

– У нас все уже готово, досточтимый, прикажете начинать?

– Начинайте, – распорядился я, проникая в помещение, где царила непроглядная тьма. Впрочем, мой новый знакомый, лица которого я так и не разглядел, несмотря на все старания, уже успел меня опередить на три шага. Если судить по натужному дыханию, то был он далеко не молод.

– Досточтимый Захарий дал добро, – громко произнес расторопный старец.

– А Анастасия? – донеслось до нас из темноты.

– Она прибудет в свой час.

Что-то засветилось в глубине зала. Поначалу свет был слабым, и я с трудом различал фигуры, суетящиеся вокруг непонятного шара, потом нас ослепила вспышка и едва не оглушил панический вопль.

– Стыдитесь, досточтимый Квирин, вы ведете себя как неразумный младенец.

– Я волнуюсь, – послышался хриплый голос. – Пусть мне, в конце концов, объяснят конечную цель нашего магического опыта.

Теперь, благодаря сияющему шару, я мог разглядеть говорившего. Это был худой желчный человек, облаченный в расписанную звездами хламиду, и очень похожий на древнего алхимика, какими их любят изображать современные художники. Если судить по лицу, досточтимый Квирин был на грани нервного срыва. Видимо, он хорошо понимал опасность предпринятой затеи и не ждал ничего хорошего от будущего, которое, похоже, прорастало в добела раскалившемся шаре. Рядом с испуганным Квирином стояли еще двое таких же ветхих старцев, лица которых отражали странную смесь ужаса и любопытства.

– Вы видели, – вновь взвизгнул Квирин, – она шевельнулась! Мы разбудили ее. Нет, это невозможно. Остановите опыт, досточтимый Архилох, иначе мы все погибнем!

Архилохом звали того самого старца, который перепутал меня с досточтимым Захарием. В отличие от своего робкого коллеги, Архилох был настроен более решительно, хотя зубы его клацали от переживаний, а жиденькая седая бородка мелко тряслась.

– Чего вы боитесь, Квирин, – осудил коллегу третий старец, имени которого я не знал. – Ведь с нами Захарий, он сумеет предотвратить катастрофическое развитие событий.

Досточтимого Захария с нами не было, это я могу сказать со всей ответственностью, но увлеченным магическим процессом старцам некогда было оглянуться и внимательнее присмотреться к молодым людям, стоявшим за их спинами, а мы были слишком скромны, чтобы отвлекать неразумными замечаниями колдунов и магов от их осуждаемого церковью занятия.

– Это эмбрион, – ткнул пальцем в шар Квирин. – Артемида была права! Ее мать действительно беременна.

– Это не эмбрион, досточтимый, – снисходительно поправил перетрусившего коллегу Архилох, – это вполне созревший плод.

– Да, но кто отец этого младенца? Вы можете назвать мне его имя, досточтимый Оторий?

К сожалению, я ничего не видел в светящемся шаре, по той простой причине, что на мне, в отличие от старцев, не было темных очков. В том же положении находились Марк с Бернаром, которые тихо стояли за моей спиной и на все вскрики сумасшедших средневековых магов отвечали лишь пожатием плеч.

– Я все же не понимаю, досточтимые, как мы сумеем извлечь младенца оттуда, – не унимался Квирин, – Ведь это центр земли!

– Он сам найдет выход из подземелья, – отмахнулся Архилох. – Все что зависело от нас, мы уже сделали.

– Но я протестую, досточтимые, – почти взвизгнул Квирин. – Мы же разбудим всех демонов ада. Остановитесь, умоляю вас!

– Поздно, – обреченно вздохнул Оторий. – Он родился.

– Остановите!

Голос принадлежал не Квирину, он принадлежал не менее живописно одетому старцу, который сейчас стоял в дверях и в ужасе размахивал руками. По-моему, это и был тот самый Захарий, которого заждались его коллеги. Должен сказать, что он запоздал с предостережением. Налитый светом шар вдруг лопнул со страшным грохотом, и его содержимое раскаленной лавой пролилось на каменный пол замка Шаузель.

– Звезды, – просипел потрясенный Захарий. – Звезды не благоприятствуют. Вы начали слишком рано и разбудили ад!

– Но вы же сами, досточтимый… – начал было Архилох, но тут его взгляд упал на нашу скромно стоящую поодаль несвятую троицу. – Кто эти молодые люди? Зачем вы привели их, досточтимый Захарий?

Вообще-то время для вопросов высокомудрый старец выбрал самое неподходящее. Струившаяся по полу раскаленная лава стала подавать признаки оживления. В том смысле, что из нее стала произрастать на редкость отвратная морда, плевавшая в нас огнем.

– Это саламандра! – завопил Квирин, подбирая полы своей украшенной звездами хламиды для того, чтобы бежать куда глаза глядят. Увы, бежать ему было некуда. Полыхающее жаром животное охватило огненным кольцом обширное пространство и отрезало нас от дверей. Причем в центре этого круга, каким-то непостижимым образом оказался и досточтимый Захарий, которому вроде бы никто не мог помешать покинуть нас в критическую минуту. Но, видимо, у саламандры на этот счет было свое мнение, и она непременно хотела сожрать как собравшихся вокруг шара чародеев, так и абсолютно непричастных к их предосудительным безумствам людей. Огненный круг сужался, а торжествующая отвратная морда саламандры уже маячила в пяти метрах от моего лица. Крибли-крабли-бумс в этой ситуации явно не годилось, и мне ничего другого не оставалось, как произнести заветное «Мкрткртрчак». Небо и в этот раз откликнулось на мой зов, но довольно своеобразно. Оно подбросило в замок Шаузель шаровую молнию. И этот раскаленный шар медленно плыл мимо оторопевших колдунов по направлению к саламандре, заинтересованной его неадекватным поведением. Огненное чудище раскрыло на редкость зубастую пасть и проглотило дар неба словно футбольный мяч. Последствия ждать себя не заставили. Взрыв был такой силы, что никто из находящихся в зале людей не устоял на ногах. Зато и охамевшая от вседозволенности саламандра разлетелась на тысячи искр, которые, достигнув стен и пола, с шипением угасли.