Беверли-Хиллз - Бут Пат. Страница 81
– Да? – ясно, будто совсем рядом, раздраженно рявкнула Киркегард.
– Это Канга.
– Какого черта тебе надо? Я опаздываю на прием к Эмили, а на дороге сплошной ужас. Ты где?
Канга поторопилась доложить:
– Я арестована за убийство Ливингстона. Тебя тоже разыскивают…
Она бросила трубку на рычаг, обрывая связь, и ее тут же схватили за запястья.
– Какой ты набирала номер?
Канга молчала с видом невинной жертвы.
– Номер мы засекли, – успокоил всех кто-то из глубины комнаты. – Но вот куда эта сучка направилась, пока еще не знаем…
Мужчина в штатском, вероятно, детектив, выступил из тени.
– А вот ты, ее подружка, по уши тонешь в дерьме. Как ни спасай эту дрянь, ей придется поджариться на электрическом стуле. А тебе хочется трахнуться с ней там на пару?
– Пошел ты!.. – Канга длинно и смачно выругалась.
Любовь между двумя женщинами – совсем не то, что краткое утоление плотского голода двух особей разного пола. Это акт высочайшей нежности, и Канга готова была к самопожертвованию, если это поможет ее обожаемой Каролин…
Каролин Киркегард подъехала к укрытой, словно шатром, разросшимися магнолиями, стоянке и выключила зажигание.
Телефон в машине вновь раздражающе запищал. Ответить – означало подвергнуть себя риску. Канга ясно дала понять, что за Каролин началась охота. Каролин сохраняла спокойствие. Ее ум работал со скоростью компьютера. Канга арестована по обвинению в убийстве Ливингстона. Ну и что? Канга не выдаст ее даже под пыткой. Но у полицейских есть ордер на арест и самой Киркегард. Это означает, что они заполучили доказательства, какие-то улики, достаточные, чтобы ее задержать. Вот тут в мозгу Каролин застучал сигнал тревоги. Оказаться за решеткой, быть осужденной за убийство – все это не пугало ее, потому что она не сомневалась, что адвокаты вытащили бы ее из самой глубокой ямы. Но личная свобода не имела для нее никакой ценности, если ее Движению будет нанесен подлый удар и «Сансет-отель» уплывет из ее рук. Она долгие годы жила мечтой, и без осуществления мечтаний ей незачем жить. Ей надо остаться той, прежней, или исчезнуть насовсем.
Безошибочный инстинкт подсказывал ей, что за всем этим стоит ненавистный киногерой. Самовлюбленный идиот, однако удачливый. Вся черная злоба Каролин сосредоточилась на этой смазливой физиономии, которую стоило бы сжечь, превратить в чудовищную маску лазерным лучом ее энергии. Но тут ее осенило. Роберт никогда бы собственным умом не додумался раскопать могилу Ливингстона. Здесь требовались чутье и догадливость… Паула?
Мысли Каролин унеслись на несколько недель в прошлое. Эта странная, но безумно везучая девчонка почему-то начала липнуть к ней. Совместный проект шоу модельеров в двух величайших отелях мира – «Сансет» и «Шато дель Мадрид». Не согласится ли несравненная мисс Киркегард представить модели будущего века? А тот вечер в «Шато»? Был какой-то конфликт, какое-то недоразумение в гримерной…
Все ясно. Им нужны были материальные улики… волосок… ниточка… Обе – и Каролин, и Канга – проявили неосторожность. Криминалисты, если им хорошо заплатить, найдут все, что потребуется обвинению. Достижения науки, будь они прокляты!
Паула и Хартфорд – вот и звенья одной цепочки. А замкнул ее какой-то ничтожный волосок.
Пока Каролин спускалась по виражам извилистой дороги, в ее голове созревал четкий план мести.
Прежде всего нанести удар по самому чувствительному месту – уничтожить «Сансет-отель». Он не должен больше существовать. А пустое место – пепелище – станет ее памятником, воздвигнутым после смерти, нет, при жизни, вечно живой и постоянно возрождающейся Каролин Киркегард. Петли горного шоссе не мешали ей думать. Наоборот, они вдохновляли Каролин, ибо таким же, сложно закрученным, был ее план.
«Мерседес» Каролин резко затормозил у заправочной станции. Она приказала неторопливому служащему-мексиканцу побыстрее пошевеливаться, подбодрив его стодолларовой банкнотой.
– Две канистры бензина…
Подъехав к «Сансет-отелю», она увидела воочию ту картину, что и воображала. Полицейские машины с мигалками были повсюду, и в проблесках бело-голубого света посетители торопливо покидали рестораны. Что ж! Враги сделали в той шахматной партии, которую предстоит разыграть, первый ход белыми фигурами. Но грош ему цена. Она прекрасно сыграет и черными.
Каролин припарковала машину на боковой улочке, куда еще не достигла паника. Отсюда до главного здания путь был немалый – через заросший густой «слоновьей» травой пустырь, а затем дебри, в которых были скрыты отдаленные бунгало. Но такие трудности не смущали Каролин, как и тяжесть двух полных канистр. Для ее могучих мускулов они были пушинкой.
Запах бензина смешивался с ароматом ее духов, ее пота и тропических цветов в парке. Создавался восхитительный коктейль, на который стоило бы взять патент, думала Каролин, вдыхая широко открытым, алчным ртом воздух, когда позволяла себе короткую передышку.
Она обошла отель с задней стороны, не там, где суетились полицейские. Зал для танцев вплотную примыкал к дикорастущим джунглям парка, а легко открывающиеся окна давали возможность разгоряченной парочке улизнуть в насыщенную сексуальными тропическими ароматами темноту.
Полвека назад была построена эта комната, и с тех пор упрямый Ливингстон не позволял там даже подправить рамы и задвижки на высоких «французских» окнах. И паркет, наверное, прошаркали чуть ли не миллион пар танцующих ног. Отполированный сверхкачественным лаком, он отражал сейчас лунный свет, проникающий сквозь тончайший, как паутина, шелк опущенных гардин.
Каролин присела на пол, отдышалась и отвернула пробки канистр. Опрокинув одну из них набок, она спокойно следила, как жидкость выливается на старое, сухое дерево, так вожделеющее огня. Она встала, перенесла другую канистру в дальний конец танцевального зала и повторила процедуру. Остатками бензина она спрыснула гардины на окнах. Каролин сама пропиталась бензиновым запахом, но почему-то ощущала только аромат своих дорогих духов.
Что бы ни случилось, как бы ни повернулись судьбы и события, но Роберт Хартфорд не станет владельцем отеля. «Сансет» умрет, сгорит во все очищающем пламени. Он исчезнет, превратится в пепелище, которое развеют ветра и смоют дожди.
Каролин точно знала, где разжечь пожар. Зал для танцев был сердцем отеля. Отсюда огонь, словно яд, неудержимо распространится по всем артериям, венам и капиллярам. От «Сансета» не останется ничего. Только память. Каролин сохранит ее в себе навечно.
Она наклонилась, щелкнула зажигалкой, присев на корточки над бензиновой лужей. Пламя помчалось по полу, как табун диких лошадей, со скоростью и свирепостью, какую она и не могла предугадать. Огонь вспыхнул и справа и слева, мгновенно пожрал тонкие занавески и с бешеной алчностью принялся уничтожать драгоценные гобелены на стенах. Он окружил торжествующую Каролин кольцом, и тогда она вдруг испугалась.
Она вскочила, потому что жар от пламени был уже невыносим. Тот ужас, какой она сотворила, поверг ее в панику.
Узкий проход между двумя огненными стенами давал шанс к спасению. Там пол, не залитый бензином, еще держался под напором пламени. Она побежала, надеясь спастись через эту лазейку, протиснув в нее громадное свое тело, уже готовое стать пищей для огня.
Ее подвел каблук наимоднейших туфель, созданных самим Маноло Блахником. Каблук сломался. Каролин споткнулась и упала на горящий пол. Еще несколько мгновений она ползла, охваченная пламенем, и выла, сначала негромко, потом уже во весь голос, в наступающей жуткой агонии.
«Да, я слышу тебя», – говорило ей пламя. Оно с удовольствием пожирало ее изысканную одежду, белье и ухоженную кожу. Оно с увлечением занялось ее пышными волосами. «Да, мы готовы тебя принять, – шептали ей языки огня. – Ты переселишься в новое существование, а мучения твои – разве это не ничтожная плата за такое великое счастье?»
Вскоре человеческий голос умолк, и только треск и гуденье огня нарушали тишину.