Ухаживания на скорую руку - Делински Барбара. Страница 42

Она обвила шею Дэниэла руками и еще крепче прижалась к нему, надеясь, что все еще впереди. Он медленно вбирал в себя вкус и молочное тепло ее губ, потом медленно переместился ниже и стал покрывать поцелуями ее шею.

– От тебя так хорошо пахнет, – нежно прошептал он, лаская губами душистую кожу ее шеи. – Отчего так?

Ния откинула голову, чтобы облегчить ему доступ к надключичной ямочке.

– Это все лимонная пена, – ответила она едва слышно. – Вчера вечером я долго не могла уснуть… – Тут его губы двинулись еще ниже, и у нее перехватило дыхание. – … Ну я… принимала ванну…

Дэниэл повлек ее к высокому, стоявшему у стойки бара стулу, о который и оперся, широко расставив ноги. Ния оказалась точно в промежутке между ними. Его губы и язык проделывали с ее кожей удивительные, волнующие вещи, настолько волнующие, что у нее закружилась голова, и она вынуждена была вцепиться ему в плечи, чтобы не упасть. Головокружение становилось между тем все сильнее.

– Дэниэл… я лучше… пойду… оденусь…

– Удели мне еще минуту. – Он говорил глуховатым голосом и временами поднимал глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. – Ты должна все-таки признать… что до сих пор… я вел себя… очень хорошо… Уж ты поверь…

– Я верю, – шепотом отвечала она, и он снова целовал ее, чтобы не дать ей говорить, в то время как его руки, распахнув ее халат, ласкали ее тело сквозь тончайшие кружева ночной рубашки.

– Да знаешь ли ты, до чего ты красива? – выдохнул он. – Красива и до одури сексуальна!

– Вот смешно, – сказала она, тая под его пальцами, которые не оставляли без внимания ни единого миллиметра ее кожи, доставляя ей удивительное наслаждение, заставлявшее ее трепетать, – я считала, что это ты…

– Такой красивый?

– И сексуальный.

– А откуда тебе об этом знать? – Он протяжно застонал, овевая своим теплым дыханием напряженные острия ее грудей. – Ты ведь ни разу не видела меня раздетым?

Ния ткнулась лицом в его густую шевелюру – чтобы приостановить головокружение… или, может быть, для того, чтобы быть с ним еще ближе?

– Мне вовсе не нужно видеть тебя раздетым, чтобы знать, что ты сексуален, – легонько поддразнила она его, хотя ее прерывистое дыхание свидетельствовало, что время шуток уже прошло. – У тебя… прекрасные руки… Очень сексуальные… руки…

В этот момент эти руки как раз взялись за дело по-настоящему, заставив ее разразиться идущими из горла стенаниями.

– Это там, где я тебя трогаю… там сексуально… – ухитрялся он еще при этом разговаривать. – Груди у тебя сексуальные… – Его руки охватили ее выпуклости сквозь тончайшую ткань рубашки, а пальцы мгновенно определили на ощупь чуть вздувшиеся соски и принялись их ласкать. – И бедра… тоже… – Его руки двинулись вниз, заскользив по шелку рубашки, слегка затормозили свое движение на талии, проверяя на ощупь ее упругость и стройность, и, нежно обведя ее округлые бедра, изо всех сил прижали их к своему телу.

– Это уже… из ряда вон… – воскликнула она, обнаружив вдруг, что хочет еще более интимных прикосновений и ласк.

– Ты мне верь, детка. Верь – и все тут… – Голос его звучал глухо, поскольку он уткнулся лицом в ее груди. – Мне очень нужно почувствовать, какая ты…

Ее халат соскользнул на пол, но этого никто не заметил. Она была просто заворожена легкими движениями его пальцев. Они проникли уже под ее рубашку и нежно касались обнаженного тела. Если бы не стальные бедра Дэниэла, поддерживающие ее по бокам, как две колонны, она давно бы уже упала. Но ей нравилось все, что он с ней проделывал, – и глаза ее сияли восторгом, когда он поднимал голову с немым вопросом во взоре.

Ночная рубашка соскользнула с плеч, и она стояла перед ним обнаженная до пояса, продолжая цепляться слабеющими пальцами за его плечи. Из-под полуоткрытых век она следила за тем, как он оглядывал ее тело – не прикасаясь к нему, а лишь восхищаясь. Ния прикусила губу, чтобы вновь не застонать, побуждая его к продолжению любовной игры, – ее тело жаждало его прикосновений и уже не могло без них обходиться. Но и в том, чтобы видеть его в тот момент, когда он любовался ею, тоже заключалось странное удовольствие. По его милости, она ощущала себя алебастровой статуей, которую обожествляют, но до которой боятся дотрагиваться.

– Разве ты не хочешь… – прошептала она, наконец, когда внутренний огонь опалил ее чресла.

Его голос звучал до странности прерывисто:

– Да, детка, дойдет и до этого… в свое время…

Ее груди затвердели и округлились под его пальцами. Когда же он слегка сжал ее сосок, она застонала и крепче вцепилась в его плечи, бессознательно начав двигаться в том ритме, который отбивал в ее голове невидимый тамбурин.

– Дэниэл… Дэниэл… – словно во сне повторяла она, когда ночная рубашка, повинуясь его рукам, стала сползать с ее бедер. Его пальцы обрели легкость и нежность пера, вызывая дрожь возбуждения, которая волнами прокатывалась по ее телу. Он упорно продолжал ласкать, надавливать, поглаживать, доводя ее до полного изнеможения. – О! Дэниэл! – простонала она, напуганная силой собственного дыхания. – Прошу тебя… остановись… ради меня… я не в силах…

Он рывком подтянул вверх ее ослабевшее тело, и нагота едва не ослепила его.

– Все это случилось так быстро… – прошептал он, затем прижал ее к себе с такой силой, что впившиеся в тело пуговицы его пиджака на время отрезвили ее.

– Я, честно говоря, не уверена, что мне этого хочется, – прошептала она, судорожно вдыхая воздух и отпуская руки, которые безвольно упали и задержались на его мускулистых бедрах. Она несколько опомнилась и поняла – этого ей не хотелось ни под каким видом! И в то же время хотелось до безумия! Ей хотелось видеть его обнаженным, таким же, какой в ту минуту была она. Ей хотелось познать его красоту и чувственность самым интимным образом. Но она, конечно же, этого ему не сказала бы! Боже, как это невыносимо. Кажется, в соответствии с ее собственным решением, их связь не должна была слишком ее затрагивать. А физическая близость и, более того, физическая зависимость испортили бы все дело. Душа ее металась в испуге и нерешительности.

Чувствуя ее страх и поддаваясь кое-каким из своих собственных, Дэниэл медленно отпустил ее, давая возможность натянуть на плечи ночную рубашку, которую он только что едва не снял с нее полностью. Его подбородок резко выдался вперед, наподобие тарана античной галеры – такое усилие ему потребовалось, чтобы окончательно оставить Нию, помочь ей встать на ноги и нагнуться за ее халатом, лежащим на полу. Он с таким изяществом и заботой возложил халат Ние на плечи, что со стороны могло показаться, будто он подает ей норковое манто. Потом он склонился над ней, отвел волосы, закрывающие ей шею, и прижал к этому месту свои теплые губы.

– Теперь отправляйся одеваться, детка, – пробормотал он, продолжая ласкать языком кожу у нее на шее. – Помни, что никакой особой спешки нет.

Она долго принимала душ – сначала холодный, потом горячий, потом снова холодный – и размышляла над его словами. Как обычно, она занималась поисками в них второго смысла. Что значит – «особой спешки нет»? Не следует спешить на завтрак? Или не стоит торопиться с интимным сближением? Как бы то ни было, она и в самом деле не стала торопиться. Для того чтобы успокоиться, ей требовалось некоторое время побыть наедине с собой. Когда она наконец вышла из дверей ванной комнаты, ее состояние не оставляло желать ничего лучшего, хотя, разумеется, ей было и не так хорошо, как в объятиях Дэниэла.

– Готова? – спросил он, после чего в изумлении широко раскрыл темно-карие глаза. – До чего же ты хороша! – Его голос звучал ровно, хотя он не скрывал восхищения, шедшего от самого сердца. Допив кофе, которым он угощался в ее отсутствие, Дэниэл аккуратно сложил газету и положил ее на стойку.

Все это время Ния внимательно за ним наблюдала сквозь сетку своих густых темных ресниц.

– Как тебе мой наряд? Подойдет для ресторана? А на тренировку в нем можно?

Ния потратила немало времени, выбирая вполне нейтральное, на ее взгляд, одеяние, состоящее из габардиновых брюк цвета сливы, розовой шелковой блузки и такого же цвета пуловера.