Допрос безутешной вдовы - Каминаси Кунио. Страница 32

Выбор у меня был небольшой. Можно было оставаться подле Нисио на свободном диванчике и вертеться всю ночь хочешь – пресноводным, хочешь – морским угрем, проваливаясь каждые пять минут в дремотное, близкое ко сну, но его не заменяющее состояние, а затем ощущать, как мерзкая действительность возвращает тебя в свое неприветливое лоно чудовищными звуками, разбивающими вдребезги барабанные перепонки и укрывающиеся за ними мозги. А можно было бы пойти в отдел, раскочегарить компьютер и под треск старенького жесткого диска попытаться сыскать в Интернете что-нибудь полезное, но не для мозгов, разумеется (зачем они человеку ночью?), а для тела… Там, в бескрайних болотах Всемирной сети, если забраться в американские или европейские веси, все демонстрируется безо всякой нашей лицемерной ретуши. Конечно, побраузить без свидетелей было заманчивым, но в короткой и явно неравной схватке врожденная стыдливость моя легко одержала верх над законным, но уж слишком плотским любопытством, и я покорно остался вертеться на диванчике под иерихонский храп Нисио.

Утомительная полудрема оборвалась со скрежетом будильника в наручных часах полковника. Они у него старинные, механические, подаренные лет тридцать назад каким-то его дальним родственником, работавшим тогда по банковской линии в самой Швейцарии. Расставаться с ними из старческой ортодоксальности упрямый полковник упорно не желает, и вот теперь они вновь стариковским хрипом напомнили нам с шефом о своем все еще благополучном существовании. Правда, в данной ситуации я ничуть на них не разозлился, а напротив, обрадовался их треску, ибо именно они прервали несносную храповую агрессию Нисио.

Свежий и отдохнувший полковник, сухо пожелав мне доброго утра, поскакал в душевую умываться и бриться, а мне оставалось только спуститься в спортзал и четверть часа на тренажерах разгонять свою тоску-печаль по поводу безвозвратно потерянной ночи. В начале восьмого я поднялся в отдел, где полковник уже колдовал над походным завтраком. Рисоварка, холодильник и термос-кипятильник имеются у нас во всякой конторе, поэтому любой японец в любое время суток готов соорудить себе на работе более или менее вразумительное подобие завтрака, обеда или даже ужина. Тут все зависит не от технической оснащенности офиса, а от запасливости и предусмотрительности его обитателей. У нас, поскольку работа по ночам – явление нормальное, в холодильнике всегда имеется сублимированный рис для быстрого заваривания кипятком, простенькие рыбные и бобовые консервы, сушеная морская капуста, а сегодня чудесным образом обнаружились даже невесть кем закупленные свежие яйца. Поэтому завтрак старик приготовил в традиционном японском стиле – собственно, в других стилях он и не силен, разве что по сахалинской памяти может сварить картошку, как он говорит, «в солдатской форме». Разогретый рис он вывалил в небольшие миски, сверху присыпал его стружкой из сушеных водорослей и украсил горками «натто» – нашим дешевым лакомством из перебродивших и подгнивших бобов, один только запах которых у моего друга Ганина вызывает приступ тошноты, не говоря уже об их неприглядном виде. Отдельно Нисио подал по разбитому в плошки поменьше сырому яйцу – для макания в него всей этой рисово-бобовой смеси, выставил пластмассовую бутылочку с соевым соусом – и аккуратно налил по чашке горячего зеленого чая.

Пока Нисио стряпал, я позвонил Мураками и попросил ее проконтролировать, чтобы наша с ней подопечная никуда не улизнула. По ночному указанию Нисио один сержант дежурил теперь прямо на этаже «Гранд-отеля», а еще двое – на гостиничной автомобильной стоянке. Как только мы приступили к холостяцкой трапезе, Нисио принялся меня наставлять:

– Такуя, ты ведь понимаешь, что от этой твоей второй беседы с ней зависит практически все…

– Понимаю, Нисио-сан, – на раз согласился я с полковником, одновременно пытаясь понять, отчего Ганину так не нравится наше натто, столь аппетитно припахивающее сладкой, ароматной гнильцой. – Трудновато будет эту Ирину на враках поймать…

– Главное, не лезь на рожон, – суровым тоном продолжил Нисио, уписывая то же пахучее кушанье за обе свои впалые, гладко выбритые щеки. – Ее ни в коем случае нельзя испугать, но и шутки шутить с ней тоже нельзя.

– Понял, Нисио-сан, – опять не стал возражать я. – Но и вы уж тут, пожалуйста, ниигатских потрясите в мое отсутствие. Нам сейчас любой грамм информации о ней ценен как ничто другое!

– Не беспокойся! Они там и так свои рисовые поля носом вспахивают. Вон даже своего человека подослали! Где это видано!… – Хитрый Нисио подвел нас к самому деликатному вопросу.

– И? – Я прекратил жевать богатые минералами и белками, а также обладающие антиканцерогенными свойствами гнилые бобы и уставился на лукавого шефа.

– Сам решай! – бросил он мне.

– А вы, значит, в сторону, уходите? – Я сделал вялую попытку пристыдить Нисио.

– Почему в сторону? Ты руководишь расследованием – ты и решай! У тебя есть на то полномочия…

– Я женщине отказать не могу, Нисио-сан. – Я в который раз восхитился изворотливости мудрого старика. – Вы же знаете, если женщина просит, отказать ей выше моих сил.

– Значит, не отказывай, раз просит! – так санкционировал участие в разговоре с Ириной Катаямой нашей ниигатской гостьи великий политик Нисио.

Мураками, не подозревающая о том, какие идеологические баталии только что развернулись из-за ее участия в разговоре с Ириной Катаямой, встретила меня в гостиничном холле. Она была в тех же вчерашних широченных коричневых штанах, к которым она нацепила беленькую кофточку, обтягивающую ее узенькие детсадовские плечики и подчеркивающую тем самым очевидную диспропорцию между субтильным торсом и внушительной нижней частью ее кряжистой фигуры. На мгновение мне показалось, что она даже подвела глаза, но разглядывать их более подробно ни желания, ни времени у меня не было.

– Где она? – спросил я капитаншу.

– Только что вернулась в номер, – отрапортовала она.

– Откуда? – Меня удивила информация о том, что Мураками дала Ирине возможность выйти из номера.

– Из ресторана, – спокойно ответила Аюми. – Она спускалась завтракать.

– А как же?… – начал было я пространную прокурорскую речь о недопустимости нарушения инструкций.

– Все было под контролем. – Она тут же перебила меня, явно готовая к моим укоризненным замечаниям. – Она вышла из номера налегке, даже без сумочки, поэтому я дала команду «наружке» быть начеку, но ее не останавливать. Как я и думала, она прошла в ресторан, позавтракала и спокойно вернулась к себе.

– Что по звонкам? – Я взглянул поверх ее головы на стойку администратора.

– Через гостиничный коммутатор она никуда не звонила. Я проверяла только что, а до этого в шесть утра – специально спускалась. А что касается сотового, то уж тут вам виднее…

– Полковник Нисио будет сейчас писать представление наверх на «прослушку» ее мобильника, но для этого потребуется время, – неуклюже оправдался я.

– Понятно, – тряхнула Мураками своими по случаю утра более или менее причесанными волосами, явно довольная тем, что ей удалось перехватить у меня инициативу: наличие у Ирины мобильного телефона было огромной лакуной в нашем информационном поле, не закрой мы которую в ближайшие часы – и «наружка» будет уже не нужна.

– Ну что, будем беспокоить Катаяма-сан? – риторически спросил я у Мураками и двинулся к стойке с гостиничным телефоном.

– Подождите! – Она вдруг вцепилась мне в левую руку. – Подождите, Минамото-сан!

– Что такое? – Я попытался стряхнуть ее с левого предплечья, но это оказалось не так-то просто сделать: отсутствие сколь-нибудь ощутимого физического веса Аюми с лихвой компенсировала железной хваткой своих детских пальчиков.

– Давайте так пойдем! Без звонка! – полушепотом-полукриком предложила вдруг цепкая Мураками.

– Как старые друзья то есть, да? – улыбнулся я веселому предложению продолжавшей висеть на моей руке капитанши.

– Да, как старые, добрые друзья, – улыбнулась она в ответ и наконец-то оставила мою конечность в покое.