Пески веков (сборник) - Шуйлер-Миллер Питер. Страница 28

Уэйд допил чай и попрощался.

Вертолет поднялся и исчез в калифорнийском тумане. Уэйд летел в Аризону.

В двадцать первом столетии он сделал все, что мог. Пришло время отправляться в прошлое. В прошлое, к Дэниэлю Хьюзу.

Неподалеку от уникального по красоте каньона Оук-Крик в Аризоне находился Центр Ориентации, принадлежавший Управлению безопасности времени. Впрочем, Уэйд ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так называл Центр; все, кто имел с ним дело, за исключением закоренелых бюрократов, звали его Насосной Станцией.

Естественно, никто не получал разрешения на путешествие во времени до тех пор, пока он не изучит эпоху самым доскональным образом. Если кто-то хотел побывать в Риме во времена Цицерона, он должен был продемонстрировать великолепное умение говорить по-латыни, а также знать быт и нравы Италии первого века до нашей эры.

Те, кто играют со временем, не имеют права даже на одну ошибку. Неожиданные последствия одного поступка вполне могут привести к гибели цивилизации — и эта цивилизация может оказаться вашей.

Даже маленькие события могут на протяжении тысячелетий расти подобно снежному кому.

Насосная Станция и была создана для того, чтобы не допустить этих ошибок.

Ее персонал не признавал никаких авторитетов; кандидатов просто брали и накачивали необходимыми знаниями до отказа.

Уэйд провел в подвалах Центра десять дней и за это время ни разу не пришел в сознание. Он лежал на спине в опечатанной комнате, и каждые шесть часов ему в рот опускалась питательная таблетка и тонкой струйкой вливался стакан воды. Он находился в наркотическом сне, и машины посылали через крохотные электроды, укрепленные на голове, поток информации в его идеально восприимчивый мозг.

Это производило жуткое впечатление, однако считалось, что вы не должны ничего помнить.

Тем не менее много времени спустя после пребывания на Насосной Станции Уэйда преследовали кошмары.

Все десять дней машины не умолкали ни на мгновение.

Уэйд овладел местным языком того времени — в основном, конечно, нахуатльским, но с примесью других индейских наречий. Он познакомился с основными циклами календарной системы и со священным календарем — тональпохуалли. Он узнал, что представляют собой местные боги: Хитцилопочтлн — бог войны, Тлалок — бог дождя, Тонатиуха — бог Солнца и тысячи других. Он познакомился с расположением улиц в Теночтитлане — столице страны — и научился выращивать съедобные растения в чинампас, плавучих садах.

Общественная система страны стала как бы частью его самого, он понял жрецов, крестьян и понял, что значит быть рыцарем Орла. Он научился расщеплять обсидиан и усвоил, как надо обращаться с нечистой силой.

Но самое главное — он почувствовал, что значит жить в 1445 году в Центральной Мексике.

Он ощущал себя гордым и жестоким, величавым и неунывающим.

Он понял наконец, как человек может принести себя в жертву с улыбкой на губах и радостью в сердце и какие чувства испытывает жрец, глядя на толпу с вершины обагренной кровью пирамиды…

Когда Уэйд покинул Насосную Станцию, он стал в чем-то другим, и это «что-то» пребудет с ним до конца дней.

Хейнрик Шамиссо пожал ему руку возле машины времени.

— Какой накидкой из перьев ты разжился! Береги ее!

Уэйд улыбнулся, на медно-красном лице блеснули белые зубы. Он выглядел в высшей степени необычно. На нем был длинный черный плащ-накидка, кровь запеклась в спутанных волосах. Мочки ушей были разрезаны и свисали бахромой.

— Желаю удачи, Уэйд.

— Жди меня, Хэнк. Не скучай!

Уэйд вошел в машину и включил механизм, закрывающий дверь.

Он опустился в кресло, бережно расправив плащ, чтобы не помять перьев, и принялся ждать.

28 апреля 2080 года.

Лампы мигнули, и 2080 год остался позади.

Уэйд откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться.

Машина, в которой он находился, мало чем отличалась от маленькой квартиры. Свинцовые стены были покрашены в приятный светло-голубой цвет. В комнате стояла кровать, зеркало, за перегородкой — ванная. Две картины на стенах были выбраны именно потому, что они ничем не выделялись. Книжная полка была набита книгами юмористического толка.

Машина почему-то всегда напоминала Уэйду кабинет зубного врача. Он закрыл глаза, жалея, что не взял с собой трубки. До 1445 года еще четыре часа, и ему оставалось только ждать. В комнате не было ни одного окна, но, даже будь здесь окна, смотреть все равно было не на что.

Его мысли устремились вперед, обгоняя машину времени.

Назад, по запутанным коридорам истории, мимо Хиросимы, мимо президента Линкольна, мимо стадов бизонов на Великих равнинах до появления белого человека в Америке, к горам и джунглям Мексики — в ту пору, когда еще не было Мексики…

От 2080 до 1445 года — немногим более шести веков, всего 635 лет, а Соединенные Штаты не существуют даже в воображении.

Вперед, по временному каналу.

Вперед, к Дэниэлю Хьюзу.

«Странная это штука — путешествие во времени, — думал он, — странная и в то же время почти классически простая».

В течение многих лет, задолго до того, как путешествия во времени стали реальностью, мыслители различных направлений развлекались, думая о возможных осложнениях, возникающих при проникновении во время. Некоторые из этих осложнений были серьезными, другие просто забавными, однако все основывались на тех или иных загадках и парадоксах. Люди играли с этой идеей, как кошка играет с мышью.

Предположим, говорили они, что вы отправитесь в прошлое и убьете собственного дедушку (Уэйду всегда казалось, что многие писатели демонстрируют наклонности к убийству в самые неподходящие моменты.)

Предположим, существуют параллельные временные каналы, разные возможности.

Предположим, где-нибудь во времени вы встретите самого себя.

Действительность была и проще и намного сложнее.

В природе не существует парадоксов, если только сам человек не парадоксален. Парадоксы существуют только в логических системах, в философских концепциях — короче говоря, только в умах людей.

Самая древняя мечта человечества оказалась неосуществимой: будущее стояло перед людьми совершенно непроницаемой стеной. Ведь будущее — в прямом смысле слова — еще не существует в данный момент времени; именно поэтому оно и называется будущим. А поскольку оно не существует, в него нельзя проникнуть. Всегда может оказаться, что будущего вообще не существует.

Есть только один способ проникнуть в будущее. Каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок путешествуют во времени в течение всей своей жизни — в этом-то и заключается сущность бытия. Все вместе и в то же время каждый в отдельности человеческие существа проникают в будущее, шаг за шагом, секунда за секундой, с постоянной скоростью, не поддающейся изменению.

Прошлое существует, потому что оно было. Вот они, события прошлого, увековеченные в летописи.

Существует и настоящее: крошечный, подвижный пузырек человеческой деятельности на самом острие раздвигающегося прошлого. Конечно, настоящее — это всего лишь идея, оно приходит и исчезает с такой быстротой, что невозможно схватить его, удержать, остановить и сказать: «Вот сейчас, в это мгновение перед нами настоящее!» Ибо пока мы это говорим, настоящее превращается в прошлое.

Тем не менее микросекунда настоящего имеет решающее значение. Как правило, все исторические события происходят в одно мгновение — в неуловимый момент настоящего.

Что случится, если изменить прошлое?

Предположим, например, что Рим уничтожили еще тогда, когда он был маленьким поселением. Предположим, что этруски не существовали. Предположим, что Римской империи вообще не было. Что тогда?

На первый взгляд ответ казался простым. В прошлом, которое привело к настоящему Уэйда Драйдена, Римская империя существовала. И это нельзя изменить.

А если это каким-то образом изменить, существующее настоящее становится невозможным.

А то, что невозможно, уже и не существует. Действительно, это выглядело как парадокс. Если прошлое существует, оно не может быть изменено и остается тем же прошлым, которое приведет к тому же будущему. Что же происходит?