Мой номер 345 - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 47

3

Сход состоялся. В тот же день. Глубокой ночью.

Зона в огне. Промышленная и жилая зоны изолированы, автоматчикам приказано открывать огонь по любому зэку, пытающемуся покинуть эти зоны. Но «хозяину» лишь кажется, что он контролирует ситуацию. На самом деле власть в зоне безраздельно принадлежит ворам. Метронома сбросили с крыши общежития вниз головой. Жалкая кучка его бойцов выбросила белый флаг...

Победа досталась ворам. Разморозили зону, разделались с бандитами. Настроение у всех боевое. Но все понимают, что завтра или послезавтра в зону войдет спецназ. И тогда начнется такое, по сравнению с чем недавнее сражение с «новыми» может показаться невинной ссорой в детской песочнице...

Все знали, что скоро песенке конец. Но никто особо не расстраивался. Ведь плоды победы заключены не во временной власти, а в постоянном довеске к авторитету, который каждый блатной сегодня заработал. Все, кто сегодня поддержал Вертлюгу, по праву поднялись в весе... И Ролан поднялся. А Васек опустился. Потому что пытался его убить и одним только этим причислил себя к шараге Метронома.

Васек стоял в центре круга и в ужасе жался под жалящими взглядами братвы.

– Как же ты, сучий потрох, руку на своего брата поднял? – спросил Вертлюг.

Уже обсудили все варианты, по которым могут развиваться дальнейшие события. Решено было ментам не сопротивляться. Смысла в этом уже не было, а крови и без того выше крыши. Но и добровольно сдавать зону «хозяину» никто не собирался. Пусть загоняет спецназ, пусть забирает сам... Пусть наказывает. Вертлюг уже призвал со смирением отнестись к жребию, который бросит судьба. Кому-то будет довес в виде дополнительного срока, кого-то уберут с зоны – скорее всего, всех уберут. В общем, ничего хорошего. Но чему бывать, того не миновать...

То же самое относилось к Ваську. Чему быть с ним, тому и быть. Он понимал, что отвертеться не сможет. На его беду, нашелся свидетель, который видел, как он пытался проткнуть Ролана заточкой. Свидетель воровского суда. Самого строгого и самого беспощадного.

– Меня... Меня заставили, – пролепетал отступник.

– Кто?

– Человек был... От Волока... Он с Тихоном на ножах...

– Слыхал я о таком, – сказал Вертлюг. И тут же вынес свое заключение относительно его персоны: – Беспредельщик из новых... Значит, Тихон с одними беспредельщиками бился, а другой со спины ударил...

Вор даже не стал вникать, что за рамсы у Ролана с Волоком. Тихон – правильный пацан, его опора. А Волок – такой же бандит, как Метроном, такой же отморозок. И если Васек взялся исполнять его волю, значит, он в дерьме по самые уши.

– Не должен ты был на Тихона руку поднимать, – тихо, с шипящей угрозой сказал вор. – Косяк ты упорол, сучонок. За такой косяк жестоко наказывают... Тихон мог бы тебя сразу убить. Но не сделал этого. Почему? Потому что смерть слишком легко для тебя. А вот в петушином кутке жить гораздо хуже смерти...

Тихон спорить не стал. Хотя на воровской суд вытащил Васька вовсе не для того, чтобы опустить его. Он понимал, что Волок не успокоится. И будет нанимать убийц по его душу. А наемники должны знать, что жизнь Ролана находится под охраной воровского сообщества. Ведь все узнают, что сход под началом Вертлюги опозорил имя Васька, а ему самому вынес смертный приговор...

Но воры решили бросить Васька на толпу. Братва желала спустить пар после долгого напряженного дня. А тут такая возможность поразвлечься...

А ведь в самом деле этот приговор был для Васька хуже смерти. И врагу не пожелаешь такой участи... Но именно врагу Ролан такую участь и желал... Еще бы Волока в один ряд с Васьком поставить...

– Братва, только не это! – рухнул на колени Васек.

Но Вертлюг уже подписал приговор своим веским словом. Поэтому наемника никто и слушать не стал.

Четыре бойца схватили Васька под руки и потащили в умывальник. Он попытался вырваться, поэтому его швырнули на пол и принялись избивать ногами. Били, пока он не затих.

У Ролана не было никакого желания самолично делать из Васька Василису. Он даже в умывальник заходить не стал. Пусть озабоченные сами с ним разбираются... Разобрались...

В умывальник Ролан зашел под утро. Васек был еще там. Забился в угол под раковину. Распухшая рожа в крови, глаза как у затравленного крысенка. Опомоен, опоганен. Но живой... И будет жить. В петушином углу. Такая жизнь хуже смерти... Но весь ужас в том, что Ваську нечего уже терять. Сейчас он раздавлен. А со временем оклемается. И решит отомстить Ролану. Для этого ему достаточно будет просто прыгнуть на него, а если еще поцелуем петушиным наградит... Тогда Ролан автоматически перейдет в разряд законтаченных. Братва отвернется от него. А, возможно, его и самого затащат в умывальник оголодавшие зэки...

– Ну, и как дальше жить будем? – зловеще сощурился Ролан.

Васек ничего не сказал. Лишь еще сильней сжался в комок.

– Не будешь ты жить...

Ролан медленно вытащил из-за голенища остро заточенный прут...

Как говорили древние, мертвый враг пахнет лучше, чем живой...

4

Ментовской спецназ разбушевался не на шутку. Досталось всем, и блатным, и мужикам. Ролана жестоко избили и бросили в штрафной изолятор. Там, в переполненной камере, он провел целый месяц.

В битве за воровскую власть он убил троих человек. Но ни по одному факту его вину доказать не удалось. И все же он получил довесок в три года.

Снова этап. Опять «пятьсот веселый» поезд, на котором он отправился в студеную Сибирь на зону строгого режима. Тюрьмы, пересылки... Только через два месяца он прибыл на место.

Приемка этапа, карантин, распределение по камерам...

Его бросили в хату, где масть держали воры. Ролан это понял, едва переступил порог камеры. Блатной угол, характерного вида татуированные личности за столом – в стирки шпилятся. Дым коромыслом, все дела...

Ролан неспешно вытер ноги об мокрую тряпку возле порога. С чувством собственного достоинства поздоровался. Он знал, что братва примет его как своего. И не ошибся...

Часть III

Глава двадцатая

1

Народные приметы бывают хорошими и плохими. Одна из плохих гласила, что если вчера было хорошо, то сегодня будет плохо. Увы, так оно и было. Вчера Венере было хорошо. На работе начали с вина, дома закончили водкой. Шлифовали, лакировали, все такое.

Весело, в общем, было. Вчера. А сегодня... Венера с трудом разлепила глаза. За окнами уже светло. А она все еще в постели. А ведь на работу пора уже. Начальник будет выговаривать за опоздание... Стоп! А ведь начальник должен быть где-то здесь... Венера повернула голову. И точно, под одеялом в одной с ней кровати дрыхнет мужик. На тумбочке початая бутылка водки. С открытым горлышком. Форменное безобразие. Водка, поди, уже выдохлась...

– Антоль Брсыч!..

Начальника звали Анатолием Борисовичем. Но у Венеры язык прилип к пересохшему небу, поэтому она не смогла произнести внятно его имя-отчество. Да это и неважно.

– А-а, что?.. – встрепенулся он.

Сел на постели, удивленно посмотрел на Венеру. Волосы растрепаны, под глазами темные круги.

Симпатичный, надо сказать, мужик. Тридцать лет всего. Молодой еще. Для Венеры молодой... Она сама вчера соблазнила его. Сама в койку к себе затащила. Да он не очень-то и упирался. Правда, толку от него было мало. Смелости водка ему прибавила, но в остальном... Есть же закон сохранения энергии. Если в одном месте прибыло, то в другом убыло. Беда в том, что в том самом интересном месте и убыло... Впрочем, Венера и не думала упрекать его в мужской слабости. Во всяком случае, сейчас. Не до того ей было. Трубы горят, голова чугунная. О мужиках даже думать не хочется...

– Что-что? На работу пора! – гораздо более внятно сказала она.