Мой номер 345 - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 67
Но девчонка молчала. Дрожит, плачет, лицо по-прежнему руками закрывает. Аура обреченности вокруг нее. Как будто ей все равно, что с ней происходит, куда ее везут... Ролан вспомнил, какой вид был у нее вчера и какой он увидел ее, когда она выезжала из ворот дома... Какие-то проблемы у нее. И, видать, большие проблемы, по сравнению с которыми холодное купание сущий пустяк. Купание лишь еще сильней загнало ее в душевный ступор...
– Ты в школу ехала, да? – спросил Ролан.
Наконец-то она отреагировала. Не отрывая рук от лица, молча кивнула головой. Но рыдать прекратила.
– Тебя в школу отвезти?
Отрицательно мотнула головой.
– Может, домой? Где ты живешь?
Снова тот же жест.
– Нигде не живешь?
Она замотала головой и снова разрыдалась.
– Ну тогда с нами поехали...
Девчонка пожала плечами. Это могло означать только одно – ей все равно, что с ней будет.
– Поехали, не пожалеешь. У нас тепло. И молоко парное. Знаешь, какое вкусное?..
Вряд ли у Ролана появилась тяга к деревенской жизни. Но дом они сняли в деревне. Вернее, в большом селе в сорока километрах от города. По тому же направлению, где жил и Волок. Чтобы далеко не ходить.
Бородай лихо развернул машину на сто восемьдесят градусов и рванул в сторону шоссе.
– Извини, милая, но нам нужно тебя раздеть, – сказал Лиман.
Она испуганно дернулась, но тот постарался ее успокоить.
– Пойми, ты насквозь мокрая. Так и воспаление легких заработать можно...
И ведь успокоил. Девчонка позволила раздеть себя. Мокрая куртка уже лежала на велосипеде. Туда же полетела и футболка. Но Лиман не успокоился. Накрыл девчонку курткой, из-под нее снял лифчик. Тщательно его ощупал... Похоже, он в самом деле верит, что где-то в одежде спрятан «жучок».
Но не было ничего. А Лиман не унимался. Стянул с девчонки джинсы. Обследовал их. Ничего. Снял кроссовки, отодрал подошву, но электронной начинки не обнаружил. Рюкзак тоже ошмонал. Ничего такого, окромя школьных прибамбасов...
Трусики снимать с девчонки не стал. Хоть за это ему спасибо... Ролан вдруг понял, что ему очень жаль эту бедняжку. Понял, что невольно взял ее под свою – не дутую, а реальную – защиту... Лиман вовремя остановился, а то Ролан уже созревал для того, чтобы порвать его на части... Ну и ну!
Может, он чувствовал за собой вину, что дал Бородаю отмашку на нее... А может, она чем-то напоминала ему ту юную и беззащитную Аврору, с которой они когда-то были счастливы под одной крышей. Аврора тогда была чуть постарше этой девочки. И также нуждалась в его защите...
Бородай выехал на шоссе. Сбавил скорость. Девяносто километров в час – это предел. Нельзя привлекать к себе внимание ментов. Номера-то поддельные. И автоматы под сиденьями... Паленые автоматы, других не было...
Наконец они свернули на дорогу, с которой при старании можно было попасть в нужное село. Бородай нарочно выбрал окольный путь, чтобы сбить с толку возможных преследователей. Но их не было. Потому что за девчонкой не следили. Ролан был в этом уверен. Нет «клопов» – ни в одежде, ни на теле. Дотошный Лиман даже волосы исследовал. Ничего у нее не было. Даже сотового телефона. Может, не было такой игрушки вообще. А может, не носила с собой в поселковую школу из боязни, что отберут...
Наконец машина прибыла на место. Саманный, обшитый ветхой доской домик. Покосившийся забор, запущенный двор, три крохотные комнатушки. Из мебели только раздолбанный шкаф-буфет и две железные койки. Вместо стульев – ящики. Зато хижина стояла на самом отшибе. И через огороды в случае шухера всегда можно было уйти в лес и там затеряться. Если, конечно, не окружат...
Машину загнали в глубь двора, чтобы с улицы не было видно. Девчонку завели в дом. Куртка Ролана выглядела на ней как пальто с чужого плеча – настолько была велика.
Петруха горел желанием утешить потерпевшую. Но Ролан заставил его прополоскать ее одежду и вывесить на солнце. Лимана и Бородая поставил на шухер. Мало ли кто может подкрасться незаметно.
Ролан усадил девчонку на кровать в своей комнате. Куртку оставил на ней. И еще поверх накрыл одеялом.
– Может, скажешь, как тебя зовут?
– Настя... – выдавила она.
Она уже не плакала. И не закрывала лицо руками. Но взгляд ее тупо устремлен куда-то мимо Ролана. Лицо чумазое – грязь вперемешку со слезами, волосы в ужасном состоянии.
– Ты, Настя, извини, мы спешили очень. Поэтому ехали как чумные... А так мы люди неплохие. И тебе ничего плохого не сделаем. Сейчас одежду твою сполоснем, высушим. Домой тебя отвезем...
– У меня нет дома...
– Как, совсем нет?
– Нет...
– А живешь где?
– Живу... Но это не мой дом... Мне там плохо...
– Обижают?
– Да.
– Кто?
– Хозяин.
– У тебя хозяин есть?
– Да. Я у него работаю. Мама его детей воспитывает, а я по дому... Он сказал, что нас выгонит, если... Если...
Девчонка закрыла лицо руками, разрыдалась. Ролан подсел к ней, нежно обнял за плечи. Она не вырывалась. Более того, уронила голову на его плечо.
– Что, если?..
– Он хотел... Он хотел, чтобы я с ним спала...
– И поэтому ты не хочешь возвращаться к нему?
– Он... Он уже был со мной... Я его ненавижу... Я не хочу обратно...
Ролан все понял. Настя жила в доме у Волока. Его она считала своим хозяином. С ним она спала. И его ненавидела...
Поведение Волока его возмутило. Но это было какое-то спокойное возмущение. Ролан даже не вышел из себя. А чего колотиться? Он по-любому сделает этого урода. Заодно и за Настю спросит...
– Сколько тебе лет?
– Пятнадцать исполнилось...
– Сука он, твой хозяин... Голову бы ему открутить... Слушай, а давай подъедем к нему, а? Мы с ребятами боксеры, к первенству сейчас готовимся. Мы ему по голове настучим, чтобы малолеток не обижал...
– Не получится. У него охрана...
– Сколько охраны? Ну, придурок один, может, два...
– Не один. И не два... Их много. У них оружие...
– А он что, крутой?
– Да, депутат...
– Жена есть?
– Да... Аврора Ивановна хорошая. А муж у нее – сволочь. Житья от него нет... Вчера из Москвы вернулся. Жена была на работе, так он ко мне...
– Сволочь – это мягко сказано... Знаешь, тебе бы выпить чуть-чуть. Ну, водки. Чтобы согреться...
– Нет, я не хочу, – мотнула головой Настя.
– Тогда растереть тебя надо. Водкой... Только у нас такая проблема, женщин нет... Ничего, что-нибудь придумаем... Да, кстати, я молока тебе обещал, парного...
Ролан вышел во двор. Петруха развешивал на веревках мокрую одежду. На небе ни облачка, солнце теплое, ветерок – через пару часов все высохнет. Только погладить будет нечем: утюга нет.
– Петруха, дуй к свой подружке, – распорядился он. – Молока у нее возьмешь. И к нам приведешь...
– Зачем?
– Девчонку спиртом растереть надо.
– Так это, ты мне скажи, я сам ее разотру, – осклабился Петруха.
– Ты к ней даже близко не подходи, – набычился Ролан. – А то я тебя самого разотру. По стенке...
– Э-э, ты чего? – ухмыльнулся парень. – Влюбился, что ли?
Может, и влюбился.
– Не твое дело... Давай, шевели поршнями!
Петруха, как тот пострел, везде поспел. В первый же день на новом месте нашел вдовую молодуху лет тридцати. Баба деревенская, с коровой. У нее заночевал, а поутру нарисовался – с кринкой теплого парного молока.
Петруха не заставил себя долго ждать. Вернулся со своей пышногрудой Люськой. И банку молока принес. Только оно успело остыть после утренней дойки. Пришлось ставить его на плиту. Просто горячего молока попить тоже в кайф... Ролан поймал себя на мысли, что готов цацкаться с Настей как с малым дитем.
Люська растерла девчонку водкой. И умыться ей помогла. Ролан напоил ее молоком и уложил в постель.
– Спасибо, – блаженно закрывая глаза, поблагодарила она.
Как бальзамом душу окропила.
Ролан хотел уйти, но Настя его не пустила.
– Посиди со мной, – попросила она.