Бог огненной лагуны - Леонов Николай Иванович. Страница 25

– Вам сколько нужно? – неожиданно спросил Евгений, тоже доставая сигарету.

Лоск с него уже сошел, и он выглядел заметно озабоченным.

– Чего? – от неожиданности Крячко даже не понял, что именно тот имеет в виду. – А, денег, что ль? – рассмеялся он.

– Да. Мы могли бы этот вопрос уладить, – Евгений чуть нервно стряхнул пепел.

– Мальчик, как же мало ты понял в этой жизни! – Стас покачал головой. – Ты что, всерьез полагаешь, что все на свете измеряется деньгами? Знаешь, это большое заблуждение тех, кто привык иметь дело с продажными холуями. Да, есть они и в нашей среде. И немало. Но мне о деньгах можно не говорить. И не потому, что я какой-то там святой. Нет. Просто я себя считаю человеком, а не тем, кто продает себя, будь то на панели или думской трибуне.

– Что вы имеете в виду? – недовольно насупившись, вскинулся Евгений.

– Вот сейчас со мной говорил твой отец. Как я понял, он людей презирает и не ставит ни во что. Люди для него – быдло. Но в Думе с трибуны он говорит правильные слова о проблемах простого народа, о благе государства и общества... То есть на людях он говорит совсем не то, что думает на самом деле. Проще говоря, лицемерит. А для чего? Чтобы иметь депутатский мандат, доступ к рычагам власти и возможность зарабатывать огромные деньги. Ну и как это можно назвать? По мне вон тот простой дворник – человек гораздо более достойный, чем те, кто лицемерит на трибунах, потому что он честно выполняет свою работу и продает свой труд, а не душу.

– Ой, да слышал я это много раз! А положи перед любым мешок баксов – хрен откажется. Вот сейчас валялся бы здесь брюлик каратов на сто... Вы что, пнули бы его ногой и прошли мимо?

– Не знаю... Бриллиантов пока не находил. А вот несколько лет назад здесь, в Москве, один мастер по швейным машинам, человек небогатый, взялся как-то починить старинный «Зингер». И надо же такому – нашел в ящике машинки тайничок, в котором была спрятана бриллиантовая брошь. Хозяйка о ней ничего не знала. Он мог бы взять драгоценность себе, и никто бы ничего не заподозрил. Но он отдал ее хозяйке. – Стас пожал плечами. – Почему? Объяснять слишком долго, да, боюсь, ты этого и не поймешь. Или не поверишь. Ведь так же?

В этот момент в проулке одновременно показались машина гаишников и «десятка», на которой прибыл эксперт. Вкратце объяснив ситуацию, Стас примирительно добавил:

– Ладно, ребята, давайте оформим задержание просто как езду без прав, с учетом отсутствия тяжких последствий.

Пожав плечами, капитан госавтоинспекции сел писать протокол. Когда по его требованию Евгений отошел к своей машине за личными документами, капитан, улучив момент, негромко поинтересовался:

– Разрулили сами? Что, пообещал компенсировать моральный ущерб?

– Нет... – Стас чуть улыбнулся. – Просто пацан вроде еще не до конца испорченный, думаю, кое-что до ума уже дошло. Зачем усугублять?

– Не уверен... – капитан скептически покрутил головой. – Такие ничего не понимают. Знаю я его папашу. Этого можно было и на пол-лимона раскрутить. Ну, это дело ваше...

Эксперт тем временем быстро сверил рисунок протектора «Шкоды» с найденным на месте происшествия. Рисунки были схожи, но все же отличались друг от друга. Чисто формально осмотрев салон, при помощи кисточек и салфеточек взяв какие-то пробы, эксперт отбыл.

Едва «десятка» главка скрылась за углом, раздался шум моторов, и со скрежетом тормозов в проулок влетели два черных «Лексуса». Из переднего важно выбрался высокий тип с короткой стрижкой и резкими чертами угловатого лица, на котором застыла брюзгливо-желчная мина. Следом за ним показался худоватый, остроносый типчик с кейсом в руках. «Адвоката притащил с собой...» – догадался Станислав. Из второго «Лексуса» выбрались двое двухметровых верзил, которые с холодноватым безразличием кашалотов, заплывших в дельфинью лагуну, взирали на происходящее.

– Ну и кто тут этот самый полковник Крючко? – высокомерно поинтересовался Глатский, пренебрежительно окинув взглядом Стаса, стоящего у машины гаишников в своей неизменно потертой кожанке.

– Моя фамилия – КрЯчко. – Стас демонстративно повернулся в сторону прибывших, уперев руки в бока и вызывающе глядя на Глатского. – Кроме того, прошу запомнить, что я не «этот самый», а «тот самый» полковник, который уже не одного зарвавшегося хвастуна, в том числе и с депутатским мандатом, отправил на нары. Так что, если у вас есть что сказать, я готов выслушать.

– Евгений, он к тебе применял какое-либо физическое воздействие? – депутат столь же демонстративно проигнорировал сказанное Стасом, переключив свое внимание на сына.

– Женя, он вас хватал за руки, пытался причинить боль или каким-то иным образом э-э-э... угрожал вам? – суетливо залебезил адвокат с егозливо-заискивающими нотками в голосе.

Капитан, заполняя бумаги, с любопытством посмотрел на Евгения, явно ожидая от того слезливо-жалобной кляузы. Тот, поймав его взгляд и, словно поняв, что тот о нем думает, неожиданно выдал нечто иное:

– Да нет, все нормально... Никто меня не трогал, никто не угрожал. В принципе, мы уже сами тут все разрулили...

– А, вы уже определились... – депутат с многозначительной ухмылкой посмотрел на Крячко.

– Нет, ты меня неправильно понял. – Евгению, судя по всему, стало неловко за своего отца. – Не в том смысле. Просто, по-людски, без бабок, без откатов. Я, наверно, зря тебя вызвал...

Глатский услышанным, судя по его лицу, остался очень недоволен. Растерянным выглядел и адвокат.

– Постойте, постойте, Евгений, вас он, возможно, запугал? Вы не бойтесь, здесь все мы, при нас он не посмеет...

– Я же ясно сказал – все в порядке! – уже начиная нервничать, сердито ответил подросток.

– Хм... – Глатский-старший, похоже, не знал, как же быть дальше. – Ну а вы что там рисуете? Со сколькими нулями? – спросил он у капитана.

– Минималка... – тот со сдержанной улыбкой посмотрел на депутата. – Оформили как езду без водительских прав по безлюдной улице.

Улыбка капитана добила Глатского окончательно.

– Леня, – бросил он через плечо, – «Шкоду» отгони в гараж. А ты едешь со мной. Поговорим дома... – многозначительно добавил он в адрес сына.

Когда «Лексусы» скрылись за поворотом, капитан сочувственно заметил:

– Ох, и попортит он вам крови – помяните мое слово. Такие добра не понимают. Вы, кстати, знаете, как его за глаза зовут подчиненные? Живоглотский.

Выехав из проулка, Стас вновь влился в поток машин, прикидывая маршрут, по которому удобнее было бы добраться до нужного департамента, поскольку в пылу погони он ушел от первоначального направления довольно-таки далеко. Чтобы поскорее стереть из памяти все недавние негативы, он включил радио и, пробежав по Fm-радиостанциям, неожиданно на одной из частот услышал мощные раскаты органа. Исполнялась знаменитая кантата Баха. Стасу, довольно равнодушному к классической музыке, это творение гениального немца нравилось независимо от погоды и личного настроения.

– Молодец, Иоганн Себастьян! – удовлетворенно отметил Стас. – А ну-ка, потешим твоим музоном честной народ!

Он включил приемник на полную громкость, и звук органа, вырвавшись через открытые окна «мерина», заглушил примитивное буханье попсы, вылетающее из сабуферов соседних машин. Их хозяева с удивлением оглядывались на странного водилу, который, чему-то нахально улыбаясь, стремительно мчался под музыку Баха, обгоняя и «чайников», и «шумахеров».

Найдя нужное ведомство, Станислав поднялся по ступенькам к стеклянному вестибюлю и, показав охраннику служебное удостоверение, вошел внутрь. Здесь, в царстве немного чопорных офисных костюмов, он казался задиристым, одичавшим котом, попавшим на выставку забалованных хозяевами, приглаженных котиков и кошечек. Выяснив у проходившей мимо барышни в элегантном костюмчике-сеточке, не столько скрывавшем, сколько подчеркивавшем ее женственное своеобразие, где находится кадровая служба, он, игнорируя лифт, легко запрыгал по ступенькам лестницы, покрытой ковровой дорожкой.