Последний долгожитель (Сборник) - Молнар Пал. Страница 12

Он не знал, что предпринять. Послание от шефа может подождать. Пока Джек его не получил, он свободен. Будем считать, что пока ничего не произошло, ничто не изменилось.

Взгляд его упал на зеленый, прозрачный шар обсерватории. Билл Крэгг наверняка сидит на своем месте и по обыкновению пялит глаза на какую-нибудь звездную туманность или корпит над своими звездными картами. Глядишь, и выпить у него что-нибудь найдется…

Крэгг был малый чудаковатый, но на редкость славный. Можно было промолчать, сидя с ним бок о бок, несколько часов кряду и все же чувствовать, что ты приятно и не без пользы провел время, к тому же в отличном обществе. Джеку нелегко было судить о научных достижениях Билла Крэгга, поскольку командиры кораблей обходились элементарными познаниями в области астрономии. Билл Крэгг был космологом, астрономом-теоретиком, а теоретическая астрономия — это уже почти царство философии. По сути говоря, командиров космических кораблей можно бы сравнить с журналистами: и те и другие обладают массой сведений, практических знаний, но не специализируются в какой-либо одной области. Да от них это и не требуется, зато каждый командир космического корабля непременно должен отличаться индивидуальностью, умом, общим развитием. Ему нужно знать не что, а как. Джек Флойд слышал, например, что на Станции-3 есть командир с дипломом по древнегреческой философии. Конечно, кое-кому может показаться, что это чересчур далеко от космонавтики, но, говорят, пока этот командир вполне справлялся со своим делом. При нынешнем изобилии всезнающих вычислительных машин и всяческих приспособлений той мелочью, которая способна вместиться в мозг одного человека, вполне можно и пренебречь.

— Привет, Билл! — весело поздоровался Джек и плюхнулся на стул.

Только теперь он по-настоящему почувствовал, каким тяжелым грузом лежит на сердце его тайна, и у него вдруг возникло безрассудное желание тотчас же освободиться от этого бремени. Однако он подавил свое желание. Прошли долгие секунды. Астроном поднял голову и наконец-то заметил Джека.

— Привет, — слабо улыбнувшись, сказал он. — Выпьешь чего-нибудь?

Джек благодарно кивнул. Они снова пили «Муншайн», это был единственный из спиртных напитков, которым разрешалось пользоваться обитателям космоса. В него добавляли какую-то приуесь, от которой человек никогда не мог захмелеть по-настоящему.

Астроном опять склонился над столом. Флойд встал рядом и бросил взгляд на карты. На всех картах стоял один и тот же знак: НДЕ 226868, С.

— Все те же черные дыры, Билл? — спросил он, поддразнивая. Всем было известно, что Крэгг просто одержим страстью к черным дырам в космосе. — Мне кажется, у тебя какой-то нездоровый к ним интерес. Ты, небось, представляешь себе вокруг них смазливых девчонок или что-нибудь в этом духе.

Крэгг слыл закоренелым женоненавистником, он не терпел рядом с собой женщин-астрономов, да и те не выносили его оскорбительной манеры поведения. Крэгг относил женщин к породе людей с ограниченными умственными способностями, считал их существами низшего порядка, хотя и небесполезными.

— Ага, дыры, — рассеянно пробормотал Крэгг, поглаживая козлиную бородку. — Подумать только, за последние три десятка лет мы почти не продвинулись в этой области. Теория Пенроуза предсказала целый ряд весьма вероятных явлений, однако, если не считать новых гипотез, разрастающихся, как сорняки, ни одного практического шага вперед сделано не было.

— Что ты имеешь в виду? Созвездие Лебедя неимоверно далеко. Если бы даже запустили межзвездную ракету, она достигла бы этого созвездия только через несколько сотен лет, если бы вообще достигла…

— Я имею в виду не Лебедя. Черные дыры могут быть, должны быть почти повсюду. По-моему, у каждой солнечной системы должно быть такое… слепое пятно. Черная дыра по сравнению с нашей системой столь же мала, как скажем, теннисный мячик в сравнении с Тихим океаном.

— Послушай, оставь ты в покое эти дыры, Билл, не то окончательно свихнешься. Насколько я знаю…

— Замолчи-ка! — раздраженно прервал его Крэгг. — Как же мне не свихнуться, если я убежден, что эти дыры — ключ к познанию всей Вселенной!

— Ну ладно, — пожал плечами Флойд и вдруг почувствовал боль под мышкой. — Тогда расскажи мне о них.

Крэгг внимательно посмотрел на него.

— Джек, мне не нравится твой вид! Ты плохо себя чувствуешь?

Джек подозрительно покосился на приятеля.

— Ничего со мной не происходит, — сказал он резко. — Ну, выкладывай про свои дыры!

Крэгг усмехнулся.

— Прежде ты не слишком-то интересовался ими. Итак, я полагаю, ты знаешь, в чем состоит суть теории Пенроуза. Первая черная дыра, о существовании которой нам стало достоверно известно, находится в созвездии Лебедя. Пенроуз и многие другие описывали процесс, в ходе которого огромные массы с рыхлой структурой сжимаются до состояния чудовищной плотности. Тело, как мы его себе представляем, почти исчезает, остается, так сказать, лишь воспоминание о нем.

— Тебе не кажется, что "воспоминание о теле" — выражение не слишком научное? — спросил Флойд с иронией.

Крэгга это не смутило.

— У такого «воспоминания» настолько мощное гравитационное поле, что даже свет не может уйти от него. Потому-то они и невидимы, эти дыры. У каждой дыры свой "горизонт событий", в действительности черная, дыра должна существовать в совершенно ином пространстве-времени, ни в коем случае не к нашем. Конечно, нам известно о гравитации намного больше, чем во времена Пенроуза. Мы испольвуем антигравитационные частицы, пусть даже и в ограниченном смысле, взять, к примеру, эффект АГ. Суть в том, что по моему мнению — впрочем, и Пенроуз намекал на это, — в каждой солнечной системе где-нибудь да должна быть черная дыра. Поскольку же мы не знаем природы этих дыр, то не можем предсказать и их местонахождение, если только…

Крэгг, задохнувшись от возбуждения, на миг прервал свою лекцию.

— Словом, пусть слепец попробует найти в Тихом океане этот теннисный мячик, — кисло заметил Флойд.

— Вот именно, — признался Крэгг. — Ты ведь наверняка помнишь "Эксплоурер-10006"?

— А как же. Тот автоматический искусственный спутник, который вернулся обратно без всяких результатов?

— Да, тот самый. Он обращался в предполагаемом секторе космоса, где должна находиться наша черная дыра. Все сигналы от него прекратились примерно на десять часов, а затем он продолжил свою работу. В его памяти мы не нашли никакого объяснения, хотя вычислительная машина и соответственно бортовой журнал должны были бы зафиксировать перерыв связи с нашими станциями. Однако ничего этого не оказалось. Только… пустые блоки, на весь период прекращения связи. Полный пропуск, понимаешь?

— Боюсь, я не совсем понимаю, куда ты клонишь.

— Потому что не видишь, какой вывод из этого следует. Пенроуз изобразил черную дыру символически, он сравнил ее с воронкой, ось которой есть сингулярность, особенность времени. Если какой-либо предмет извне попадает в воронку и пересекает "горизонт событий", то он падает в нее и не может возвратиться. Однако у Пенроуза есть одно интересное замечание: он, например, утверждает, что во Вселенной должны быть и белые дыры, где происходит обратный процесс появления тела из некоего хаотического состояния. И время в этих белых дырах течет вспять; тем самым оборачивается принцип причинности. А примерно год назад меня осенила догадка, что черные и белые дыры представляют собой некую единую сущность.

— Для меня это чересчур заумно, — признался Флойд и осторожно дотронулся до груди.

— Представь себе вместо одной две воронки, узкие концы которых соединены трубкой.

— Вот это да! — прерывая приятеля, выдохнул Флойд.

— И все, что попадает в эту двойную воронку с одной стороны, выходит из другой. Знаю, что это может показаться довольно абсурдной идеей, но, помоему, тот искусственный спутник был втянут в воронки, исчез, а потом снова появился, став совершенно новым, как перед запуском. Иначе говоря, никакого пропуска времени не было. Искусственный спутник, если воспользоваться еще более абсурдным термином… возродился вновь!